Кто убил Оливию Коллинз?

Ее мать моргнула и отвела взгляд. Холли ошарашенно смотрела на нее. Что же она скрывает? Но, когда Элисон подняла взгляд на Холли, она уже овладела собой.

— Ни о чем. Ну, просто о нашей ситуации. Надо поосторожнее быть, котенок.

Холли почувствовала, что на глаза набегают слезы. Ей казалось, что она поступала правильно, что она раскусила этого полицейского. Глупо притворяться, что дружили с соседкой, если за три месяца ни разу даже не подошли к ее дому. Но, ляпнув про шантаж, она мгновенно раскаялась.

Холли вдруг увидела все происходящее словно со стороны. Она уже привыкла быть взрослой, главой семьи, и говорить матери, что им нужно делать. Элисон так долго казалась слишком хрупкой. Но что-то поменялось.

Теперь мать смотрела так, будто это Холли накосячила и теперь придется за ней разгребать.

Холли опять покачала головой. Вот это новость.





Оливия

№4




Помнится, я как раз смотрела какую-то мыльную оперу, когда раздался звонок в дверь. Нажав на паузу и отставив кофе, я пошла открывать.

Новый 2017 год я встретила в гордом одиночестве, поэтому обрадовалась, когда, открыв дверь, обнаружила на пороге Холли Дэли.

Она дрожала от холода, и я первым делом впустила ее в дом, чтобы она согрелась. Я даже не успела удивиться ее приходу, пока не обратила внимания на ее решительный вид, который свидетельствовал о том, что она намерена со мной о чем-то поговорить. Знаете, как бывает, когда вы заготовили речь и вас уже ничто не остановит? Вот такой у нее был вид.

В этот момент мне казалось, что я знаю, зачем она явилась.

Элисон уже довольно давно ко мне не заходила, вот у меня и возникла мысль, что дочь пришла со мной помириться, может быть, даже извиниться от имени матери за долгое отсутствие, и ей хотелось побыстрее все это сказать и бежать домой, смотреть свой Netflix дальше. Конечно, немного странно, что Элисон решила послать Холли, но Элисон уже тогда начала казаться мне дамой со странностями.

Я провела Холли в гостиную с намерением решить этот взрослый политический вопрос безболезненно и как можно быстрее.

— Прекратите ходить в магазин к моей матери, — выпалила она, прежде чем я успела предложить поставить чайник.

— Что?

— Моя мама не занимается благотворительностью. Ей не по карману раздавать бесплатную одежду направо и налево.

— О чем это ты? — нервно рассмеялась я. Мне не понравилось такое начало разговора, и я оторопела от неожиданности, чувствуя себя от этого еще более неловко.

— Вы ходите в магазин и берете вещи…

— Я ничего не брала…

— Вот и нечего ходить туда, если не собираетесь платить.

— Холли, постой. Это какое-то недоразумение. Ты имеешь в виду вещи, которые мне дарит твоя мать? Что значит — беру вещи? Это же подарки.

— Вранье.

— Холли!

— Вранье. Вы прекрасно знаете, почему она все время дает вам вещи — потому что вы постоянно там отираетесь. Мы прекрасно знаем зачем. Моя мама слишком вежливая, она не может вам отказать, а вы пользуетесь ее хорошим воспитанием.

Невозможно описать испытанное мной в тот момент потрясение. Ты настроилась на определенный разговор, а все оборачивается совершенно наоборот… в такой ситуации просто невозможно сохранить самообладание. Во всяком случае, мне это не удалось. Адреналин ударил в голову, и я вспылила, не стесняясь в выражениях.

— Хорошим воспитанием? — ответила я. — Являешься ко мне в дом, несешь какой-то бред и еще говоришь о хорошем воспитании? Я тебе так скажу: если считаешь, что твою мать кто-то обкрадывает, так давай полицию вызовем, а? Привлечем органы правопорядка?

Она побледнела.

Мне сразу же стало стыдно за свои слова. Дэли меньше всего на свете хотели связываться с полицией.

На несколько секунд наступила тишина. Я смягчила выражение лица. Мне совершенно не хотелось вступать в перепалку с этой девчонкой. Она не соображала, что я ей друг, а не враг. Знала бы она, что выделывает Джордж Ричмонд!

Я успокоилась. Холли явно расхрабрилась не по годам. В своем роде это даже умиляло, что она вот так решила заступиться за мать.

— Давай так, — сказала я. — По-моему, это просто недоразумение. Ты заходи, если что, я тебе всегда рада. Мы же соседи. Но мои отношения с твоей мамой тебя совершенно не касаются. Ты не все знаешь.

Но она оказалась решительнее, чем я ожидала.

— Очень даже касаются, — прошипела она. — Если вам кажется, что вы можете шантажировать мою маму…


— Шантажировать! Что? Что еще за новости!

— А что же это, по-вашему? Я видела ее отчетность — вы присвоили четверть ее прибыли от магазина в Уиклоу на Рождество, набрали платьев, пальто, других вещей. Если вы думаете, что все вам сойдет, потому что она…

Она не могла произнести это вслух. И Элисон не могла. Это незримо висело над ними обеими, как дамоклов меч.

Но Холли была не права. Я никогда ничего не просила у Элисон. Она сама давала, по своей инициативе. «О, дай-ка я что-нибудь тебе подберу», — говорила она, нервно потирая руки в своей обычной манере. Может быть, она и считала это сделкой, но если и так, то я-то здесь при чем?

Элисон еще при первом знакомстве пригласила меня как-нибудь зайти в магазин. Ну, я и зашла, через несколько дней. Я купила миленькое платье, а она добавила к нему красивый платок и ожерелье. Она настаивала, чтобы я приняла эти вещи в подарок.

После этого я часто к ней наведывалась и всегда покупала что-нибудь по мелочи, но она сама добавляла что-нибудь к моим покупкам. Что же мне оставалось делать — возвращать ей подарки, что ли?

На самом-то деле я заходила больше ради того, чтобы с ней повидаться. Затем она по непонятной причине резко прервала нашу дружбу, и я не могла понять — почему. Я никогда у нее ничего не просила.

Я была готова простить Холли ее обвинения и агрессию. Мы все еще можем остаться друзьями. Можно поговорить с Элисон. Если она действительно не хочет, чтобы я заходила в магазин, или не хочет общаться со мной, так пусть сама об этом и скажет. Но это нужно обсуждать с ней, а не с ее дочерью.

Я отошла в сторону и указала на дверь.

— По-моему, тебе пора, Холли, — ответила я. — Давай забудем об этом разговоре.

Но тогда Холли подошла ко мне вплотную, так что я почувствовала запахи мяты у нее изо рта и клубничной помады на губах.

— Еще раз придешь к матери в магазин — убью, тварь! — процедила она.





Рон

№7




Может быть, не стоило заходить к Джорджу.

Рон затянулся сигаретой, глядя на языки огня, лизавшие края камина.

Ему хотелось узнать, что говорят соседи. Выяснить, в курсе ли кто его отношений с Оливией. Кого ж еще спрашивать, как не Джорджа — он больше всех похож на того, кто замечает подобные вещи. Однако его аж передернуло, когда он услышал про Рона и Оливию, будто такое и в голову ему не могло прийти.

Рон объявил об этой истории как о самом наиестественнейшем деле, где нечего стесняться и нечего скрывать. Казалось, все продумано правильно… но, похоже, он все же перемудрил. В очередной раз.

Когда молодой полицейский постучался к нему в дверь и спросил, будет ли он дома на следующий день для беседы с детективами, это оказалось для него неожиданностью. Хотя Рон видел, что они обходят все дома в Долине, и ожидал их визита с минуты на минуту. От нервного ожидания его прослабило, так что пришлось бежать в туалет и опорожнить кишечник, вися на специально привинченных к стене поручнях.

Судя по всему, они не сказали Джорджу ничего такого, что указывало бы на имеющиеся у них подозрения в том, что Оливия убита. Обычная формальная проверка, уверял себя Рон, стряхивая пепел в огонь и сотрясаясь от нервного озноба.

Боже, как же он радовался, когда Оливия наконец сгинула. Хотя бы три месяца мира и покоя, уже не так мало.

Поначалу он не испытывал ничего, кроме удовлетворения, по поводу своего поступка. Но время шло, и, чего тут скрывать, начало постепенно появляться раскаяние.

Надо было просто порвать с ней, да и все. Но нет, он этим не ограничился. Поступил мерзко, покуражился. Порядочные люди так не поступают. С другой стороны, разве она не сама виновата? Сама поставила себя в такое положение. Возможно, он поступил так, потому что испытывал к ней сильные чувства, а она его оскорбила.

Рон снова затянулся сигаретой.

А что, если она оставила записку? Что, если она записала его слова, написала о том, что он сделал?

От табачного дыма и страха у Рона кружилась голова.

Стоило ли все это того? Все эти проблемы, и только ради секса?

Последнее время он задумывался об этом все чаще и чаще. Обо всех женщинах, не только о тех, что жили по соседству. Казалось, он сам ищет себе проблемы, нарочно ведет себя с бабами как говнюк, чтобы они ответили тем же. Может быть, ему хочется боли.

Ведь он знал, что поступает омерзительно, что ему это не свойственно.

Казалось, хотя бы после истории с Оливией можно уже усвоить, что не стоит гадить прямо под себя. Одно время это казалось забавным, ходить туда-сюда из №4 в №5 и обратно.

Оливия ему нравилась больше. Настоящая грязная развратница. Всегда так — на вид ни за что не скажешь. Он обожал это в ней.

Крисси, с другой стороны, искала себе прекрасного принца или, на худой конец, пожарного, чтобы спас ее. Ей хотелось поговорить, пообниматься, поплакаться о том, что муженек ее разлюбил.

Что может быть хуже женских слез после секса!

Нет, от Крисси давно пора избавиться, ситуация чревата массой неприятностей. Но это пока потерпит. Для начала нужно правильно поговорить с полицейскими.