Квантовый волшебник

А еще карты давали некое ощущение стабильности на протяжении долгих времен. К шестнадцатому веку в Европе уже были в ходу игральные карты, схожие с современными, а их современный канон, с четырьмя мастями по тринадцать карт в каждой, оформился в девятнадцатом. И после этого, подобно ящерицам и акулам, они отказывались эволюционировать, и не в силу своего очарования, а потому, что естественный отбор идеально адаптировал их к их социологической нише. Белизариусу было приятно являться частью чего-то стабильного, даже если она и существовала лишь в человеческом сознании.

Как разум со временем стал естественным атрибутом живого, так азартные игры стали естественным атрибутом разума. Интеллект появился как структура эволюционной адаптации, позволяя людям не только осознавать пространство и окружающий мир, но и предугадывать будущие события. А азартные игры служили тестом для этой машины предсказаний – настолько хорошим, что различали сознающее и несознающее куда лучше теста Тьюринга.

Белизариус никогда не верил в тест Тьюринга. Он зависел от имитации сознания, которой было бы достаточно, чтобы обмануть наделенное сознанием существо. Однако наделенных сознанием существ обмануть весьма легко, и тест Тьюринга часто давал ложноположительный результат. Белизариусу доводилось играть против компьютеров и даже мощных ИИ, таких как Святой Матфей. Рано или поздно хороший игрок определит алгоритмы, заложенные программистами, а Белизариус был очень хорошим игроком. Случайным образом меняя стиль игры и даже случайным образом меняя порог принятия решений, ИИ лишь маскировали лежащие в основе правила их работы, и лишь на время. Играть против любого компьютера и, если сказать шире, даже против Homo quantus в состоянии фуги означало не более чем играть против фиксированного набора алгоритмов, которые можно расшифровать.

Дель Касаль встал и двинулся к столу у бара с видом на главный зал. Белизариус пошел следом. Щелкающие вразнобой рулетки, голоса делающих ставки и сдающих, радостные крики и стоны доносились до бара, смешиваясь в подобие белого шума.

– Доктор, я надеялся получить возможность поговорить с вами, – сказал Белизариус на англо-испанском.

Дель Касаль оглядел Белизариуса. Внутри его глаз определенно заработали устройства дополненной реальности, но характерного поблескивания видно не было; конечно же, у дель Касаля были самые дорогие устройства, обеспечивающие передачу информации напрямую в зрительный центр мозга, без участия посредника в виде сетчатки. И он слегка прищурился.

– Архона, – сказал он. – Ты был почти что мальчишка, когда я последний раз видел тебя в казино, и мне не кажется, что мы тогда разговаривали.

– Это так, – ответил Белизариус, взяв у официанта бокал и подходя ближе.

– Ты Homo quantus, – продолжил дель Касаль, удивленно приподняв бровь, – хотя и не лучший из них, раз ты здесь, среди нас.

Белизариус приподнял бокал.

– В квантовой фуге нет двух вещей – скотча и женщин.

Дель Касаль улыбнулся и приподнял свой бокал.

– Но помогает ли фуга в картах? – спросил он.

– Квантовое восприятие в целом дает контринтуитивные результаты, именно поэтому инвесторы не ломятся на Гаррет и не швыряют нам кучи денег.

– Поэтому мне и интересно, зачем ты здесь и хочешь поговорить со мной, – медленно сказал дель Касаль. – Десять лет назад ты был партнером Уильяма Гэндера.

– У вас хорошие источники информации.

– Подписка на сервисы сбора информации окупается.

– Я некоторое время не работал с Гэндером.

– Он сейчас за решеткой, – сказал дель Касаль. – Полагаю, надурил не того человека.

– А я сейчас занимаюсь предметами искусства другого мира.

– Да, хотя я сомневаюсь, что ты здесь, чтобы предложить мне предметы искусства, – ответил дель Касаль.

– Я почитатель вашего таланта. У меня есть проект, в котором могут пригодиться ваши умения, и я плачу куда выше рыночного уровня.

– Хороших генетиков хватает, – сказал дель Касаль.

– Но не для такой работы.

Дель Касаль прищурился.

– Возможно, нам лучше найти местечко потише, – сказал он. – У меня есть квартира при казино.

Белизариус пошел следом за дель Касалем, покидая игровые залы, мимо ресторанов, а затем по мостику через ручей. В воде поблескивали биолюминесценцией кувшинки и рыбы, светясь показной роскошью. Мозг Белизариуса выискивал закономерности. Вспышки биолюминесценции не были связаны с механическим воздействием. Растения и рыбы светились каскадами переливающихся цветов. Закономерности были восхитительны, но содержали в себе немало информации. Простая система сигналов, управляющая экосистемой и скрывающаяся за тем, что обычный посетитель принимал за световое шоу. Наверняка работа дель Касаля. А что же тут за сигнал?

Они дошли до сада, заполненного прозрачными и переливающимися, будто ртуть, растениями, поднимающегося вверх по пологому склону из спеченного реголита. Еще одна лестница со ступенями из растений с твердыми листьями вела на галерею.

– Ваша работа? – спросил Белизариус.

– «Лануа» поставили себе целью стать одним из лучших казино всей человеческой цивилизации, – ответил дель Касаль. – А это требует, чтобы его красота была уникальна.

– Эти листья, – сказал Белизариус, касаясь одного из них пальцем и пробуя на твердость, – это стекло?

– Я ввел в них гены экстремофильных бактерий, растворяющих силикаты, – ответил дель Касаль. – Создал биохимический транспорт этих силикатов и механизм депозитирования, похожий на тот, который используют жемчужницы, создавая раковины и жемчужины. Они хрупки и прекрасны, но им не сравниться в сложности с Homo quantus.

– Вы их почитатель?

– Мастерства, да, – ответил дель Касаль. – Но не цели проекта.

– В этом мы с вами сходимся.

Белизариус не стал спрашивать насчет серебристых растений, окаймляющих лестницу. Они светились иначе, еле заметно, на всем пути в квартиру дель Касаля. Тот открыл дверь и вошел внутрь. Вместо потолочных светильников наверху были светлячки, дававшие мягкий свет, будто звезды на небесном куполе. Дель Касаль пересек комнату и достал из стойки бутылку вина. Белизариус закрыл дверь и замер.

– Снова ваша работа? – спросил он.


– Я создаю красоту, когда требуется красота, но природа, в первейшую очередь, жестока и агрессивна, с когтями и зубами, – ответил дель Касаль, вытаскивая из бутылки пробку.

Стены по обе стороны от Белизариуса были покрыты чем-то напоминающим кожуру кактуса, но иглы, длинные, толщиной в палец, были направлены на него.

– Длинные зубы эти, – сказал Белизариус. – Звериные?

Дель Касаль наполнил один бокал, но второй оставил пустым. Отпил и обернулся.

– Только растительные, – ответил он. – Я добавил чувствительные в инфракрасном диапазоне фоторецепторы, дабы они были способны отслеживать… цели. Наросты в основании игл представляют собой пузыри под давлением, вроде тех взрывающихся капсул, которые некоторые растения используют, чтобы разбрасывать семена, однако ни одно природное растение не в состоянии достичь того давления, которое получил я. Если хотите понять масштаб, то это на уровне дымного пороха.

– А каков спусковой механизм?

Дель Касаль постучал пальцем по своей голове.

– Мои мысли передают радиосигнал через нейроимпланты. В основаниях наростов антенны, растущие в форме фракталов, в целях снижения размера. Они реагируют лишь на одну частоту, а остальное, как говорится, просто передача сигнала.

– Интересный способ приветствия.

– Иногда необходимый. Так что рассказывайте, Архона. Зачем вы здесь? Вы же не арт-дилер.

– У меня есть работа. Крупная работа. И мне нужен генетик.

– Генетиков много.

– Но может ли кто-нибудь из них повторить вашу работу с Нуменами? – спросил Белизариус.

Дель Касаль долго смотрел на него в гробовом молчании.

– Теперь моя очередь хвалить ваши источники. За какую же мошенническую схему вы взялись, Архона?

– Мне необходимо проникнуть в Запретный Город и некоторые объекты систем безопасности Порт-Стаббса.

– Как?

– Я хочу, чтобы вы изменили человека так, чтобы он пах как Нумен.

От самих этих слов во рту будто остался неприятный вкус. Нумены были вторым из самых поносимых народов во всей человеческой цивилизации.

– Вы зря тратите мое время, – ответил дель Касаль.

– Я знаю, что вы занимались блокировкой феромонов у потомков сбежавших Нуменов.

– У меня получилось снизить выделение феромонов, по большей части за счет нарушения метаболических посредников. Но я никого не вылечил.

– Я хотел бы, чтобы вы попытались, и я могу предложить вам нечто особенное, – сказал Белизариус. – Настоящего Куклу, одного из изгнанников.

– Я думал, что изгнанниками становятся лишь мутанты, которые не способны распознать феромоны Нуменов.

– Я бы хотел, чтобы вы и его наладили. Он должен помочь нам проникнуть внутрь систем обороны Кукол.

Дель Касаль отпил вина.

– Исправить генетическую ошибку у Куклы и создать поддельного Нумена. Вы же не летели так далеко, не зная, что просите о невозможном? Лучшее, что можно сделать в обоих случаях, это создать правдоподобные подделки. Создатели всего этого сотворили совершенно новые органеллы с уникальной молекулярной и генетической структурой, а также совершенно новые симбиотические системы, изменяя биохимию, иммунитет и нейрорецепторы. Даже имея аутентичные образцы, я не смогу повторить ни Нумена, ни Куклу.

– Я знаю, – сказал Белизариус. – Это задача генно-инженерной мимикрии. Насколько точными смогут быть ваши подделки, как думаете?

Дель Касаль прищурился. Медленно крутанул вино в бокале, глядя на то, как оно стекает по стеклянной внутренней поверхности.

– Как и во всем, чем больше будет потрачено денег, тем лучше результат, но я сомневаюсь, что вы можете хотя бы приблизиться к необходимому бюджету, – ответил он.

– Речь о семизначной сумме, во франках. Вы удивитесь, насколько хорошо меня финансируют.

Дель Касаль уважительно приподнял брови.

– В таком случае, несомненно, меня не должен удивить и масштаб тех, кто готов вас убить?

– Ни у одной из наций-покровителей нет причин обращать на меня внимание, – ответил Белизариус. – Я не только собираюсь работать с мутантом-Куклой и поддельным Нуменом. У меня в команде два Homo quantus. У вас будет достаточно генетического материала для работы.

На лице дель Касаля появилась легкая заинтересованность.

– Возможно, мне будет интересно познакомиться с некоторыми решениями, сделанными при создании Homo quantus.

– Это легко устроить, – сказал Белизариус.

– Как жаль, что в вашу команду не входит Дворняга. Тогда у нас был бы полный набор человеческих подвидов.