Квантовый волшебник

Гейтс-15 сглотнул, преодолевая отвлеченность, его глаза стали менее остекленевшими.

– Не хочу сказать, что это не работает, – отрешенно сказал он, – оно неясное… чудесное.

Он снова сглотнул. Отвел взгляд от Уильяма, а потом снова поглядел на него, в изумлении.

– Я видел, какими бывают экстремальные реакции. Пасть ниц, биться в припадке… безумие, как у дервишей. Но я могу с этим справиться. Я чувствую это. Это чудесное ощущение.

Он шумно выдохнул, продолжая глядеть на Уильяма со смесью тревоги и восхищения.

Дель Касаль просмотрел текущие данные, изменил положение некоторых датчиков на Гейтсе-15, а затем снова проверил графики. И наконец закрыл пластиковую занавесь, отделяя Куклу от человека. Мягко положил руку на плечо Гейтсу-15.

– Идите в свою комнату, – тихо сказал он. – Запишите все, что вы почувствовали. А потом поспите.

Когда Кукла ушел, Белизариус и дель Касаль пожали друг другу руки и похлопали друг друга по плечам.

– Я сорок часов не спал, – сказал генетик. – Так что тоже спать пойду.

Когда дель Касаль ушел, Белизариус открыл пластиковую занавесь и подошел к кровати Уильяма. Пододвинул стул и сел. Уильям снял с себя датчики и прогнал маленьких автоматов, не глядя в глаза Белизариусу.

– Как себя чувствуешь? – спросил Белизариус.

– Все Куклы так себя вести будут?

– Если повезет.

– Если мне повезет.

– Если тебе повезет, – согласился Белизакриус. – Однако я не об этом.

– Знаю.

– Пить хочешь?

– Выпить, ага, но дель Касаль сказал, что нельзя.

Белизариус оглядел свои руки. В горле застрял ком.

– Ты сможешь это сделать, когда потребуется? Сможешь раскусить ампулу с ядом?

– Я не собираюсь проводить свои последние дни с Куклами, ни на минуту больше необходимого, – ответил Уильям. – Когда вокруг меня будет толпа этих мелких придурков, я уж точно пилюлю раскушу.

Белизариус достал из кармана небольшую коробочку. Внутри нее был кусок углеродистой стали в пластиковом мешочке и один из крохотных автоматов Святого Матфея.

– Это имплант, в котором запас лекарств для купирования вируса Тренхольма на восемь недель, – сказал он. – Куклы могут у тебя все забрать, в том числе и лекарства. Это гарантирует, что ты будешь в состоянии что-то делать, находясь в Свободном Городе.

– Ты хочешь, чтобы дель Касаль это мне имплантировал?

Белизариус покачал головой и на мгновение расширил свое магнитное поле. Доктор ушел достаточно далеко, работающих подслушивающих устройств в комнате не было.

– Это сделает робот Святого Матфея, – сказал Белизариус, показывая на крохотного автомата. – Там не только лекарства. Если по какой-то причине ты не сможешь воспользоваться ампулой с ядом, в этой штуке не только лекарства, но и быстродействующий яд.

Уильям побледнел.

– Думаешь, я не смогу покончить с собой, будучи окружен Куклами?

– Это страховка.

– На случай, если я не справлюсь?

– Ты меня понял.

Уильям нахмурился, не желая покупаться на слова Белизариуса, но протянул руку к маленькому мешочку.

– И как я его активирую? – холодно спросил он.

– Ты – никак. Как только работа будет закончена, я могу его активировать откуда угодно. Там пара связанных частиц. Одна даст мне сигнал, если ты умрешь. Вторая может запустить механизм с ядом. Я сделаю это лишь в том случае, если буду знать, что ты жив, а работа выполнена.

– Это страховка для меня или для тебя? – спросил Уильям.

Белизариус выдержал напряженный взгляд Уильяма.

– Я не хочу, чтобы ты оставался среди них дольше, чем нам необходимо. Если ты уверен, что ничто в Свободном Городе Кукол не испугает тебя настолько, чтобы сдать нашу игру, то тогда страховка нам не нужна.


– Давай ставь уже, – сказал Уильям.

Белизариус очень долго не мог решиться что-либо сказать или сделать, они оба уперлись взглядами в плетение ткани больничного одеяла.

– У нас самый настоящий мексиканский лохотрон, – наигранно сказал Белизариус.

Уильям сжал губы, и у Белизариуса сжались внутренности. Он скучал по старине Уильяму, человеку, который стал его наставником в мошеннических схемах, который помог ему познать человеческую природу. Выбор наставника определил его круг знакомств, до определенной степени, а теперь сделал его чужим, куда бы он ни попал.

Десять лет назад в продажном мире, где каждый стремился быстро разбогатеть, не было места для заученного парнишки с ужасающе философскими взглядами на жизнь. Уильям стал его проводником в быстро меняющемся, прагматичном и жестком мире, не озабоченном вопросами политики, духовности и философии. А вот теперь Белизариус привносил ремесло, преподанное ему стариком, в мир политики и идеалов.

– Спасибо тебе за все, что сделал для меня, когда я был глупым мальчишкой, – тихо сказал Белизариус.

– Ты и до сих пор глупый.

– Возможно.

– У тебя хороший план, Бел. Полубезумный, но это лучше, чем любое, что смог бы придумать я, даже в лучшие годы.

– Спасибо тебе.

– На самом деле я тебе не был нужен. А ты не должен был становиться аферистом. Ты был создан для большего.

Белизариус покачал головой:

– Я был создан неправильным, Уилл. Если бы я не занялся аферами, я бы давно был мертв. Ты меня спас.

Уильям долго глядел на него оценивающе, пытаясь распознать обман. И кивнул, вроде как удовлетворенно. Белизариус открыл мешочек и выпустил крохотного робота, чтобы тот провел анестезию и операцию.





27




Два старых грузовых корабля, арендованные Белизариусом, носили названия «Тунха» и «Бояка». Они странно поскрипывали, даже просто вращаясь по орбите, но все еще были способны создавать искусственные «червоточины». «Тунху» пилотировала Мари, а Стиллс, ворча, что ему стыдно работать таксистом, вел «Бояку», на борту которой были Белизариус и Кассандра.

Они в течение шести часов шли прочь от Птолемея, от оживленного движения на орбите, а затем остановились. Мари включила старые магнитные катушки «Тунхи», создавая прямо перед носом грузового корабля короткую «червоточину». Не стала в нее входить, лишь удерживала открытой.

Кассандра погрузилась в фугу и из этого состояния начала давать команды по настройке катушек на «Бояке», точно так же, как делал несколько месяцев назад Белизариус на «Джонглее», в трехстах двадцати световых годах отсюда. На Кассандре было мобильное снаряжение для пребывания в фуге, контролирующее сердцебиение с давлением и сдерживающее рост температуры тела. Белизариус следил за ней, готовый вмешаться, если дело зайдет слишком далеко. Сам он не стал этого делать. Не стал входить в фугу.

Белизариус и безличный квантовый вычислитель в мозгу Кассандры управляли всем с помощью голографических дисплеев, на которых были карты, графики, диаграммы и шкалы. Над ними было создано рабочее пространство, в котором они составляли уравнения, рассчитывали изменения параметров и вносили технические предложения. У Белизариуса не было ни нужды, ни желания входить в savant. Чуждая природа Homo pupa и Homo eridanus все более напоминали ему зеркало, в котором он видел свое отражение, вот только зеркало будто было разбито.

Несмотря на то что от Кассандры его отделяли всего пятьдесят сантиметров, он чувствовал себя очень одиноко. С таким же успехом он мог бы играть в карты с самыми продвинутыми из компьютеров, постепенно выясняя правила, диктующие им выбор действий. В состоянии фуги Кассандра превратилась в живой компьютер. Она стала безличным интеллектом, не наделенным сознанием даже в самом рудиментарном смысле этого слова. Стала машиной из плоти и крови, ведомой паутиной алгоритмов, которые никак нельзя было назвать личностью. Личность Кассандры в данный момент не существовала, она была временно удалена из нее электрической и биохимической лоботомией.

Квантовый интеллект, работающий внутри Кассандры, четырежды изменил ток, кривизну и магнитную проницаемость катушек, чтобы создать искусственную «червоточину». «Бояка» искривлял пространство-время при помощи мощного магнитного поля до тех пор, пока в нем не образовалась горловина, могущая либо исчезнуть, либо временно стабилизироваться в другой точке. Каждый раз квантовый интеллект направлял горловину к другой «червоточине», созданной «Тунхой» под управлением Мари. Каждый раз ощупывающий пространство выход «норы» на мгновение находил гиперкрая «червоточины» «Тунхи» в одиннадцатимерном пространстве-времени и тут же разрушал их.

– Теоретически, – разочарованно заговорил Белизариус, обращаясь к Стиллсу, – похоже, что мы можем разрушить любую искусственную «червоточину» в пределах досягаемости поля катушек.

– Мне с этого столько же проку будет, как с сисек, – ответил Стиллс.

Отправив слабый постоянный ток из электропластин в свой мозг, Белизариус вызвал у себя состояние savant. Будто выключил один фонарь и включил другой. Изображения телеметрии стали очень просты, совершенно очевидные элементы головоломки. А присутствие поблизости пустой обезличенной оболочки беспокоило уже меньше.

– Кассандра, – сказал он. Он не желал выводить ее из фуги, но ему надо было с ней общаться. Очень хотелось. Он подошел ближе, прижался к ее костюму, их дыхание смешалось. В сверхинтеллектуальном осознании savant Белизариус понимал, что это должно выглядеть интимно, но во многом это было больше похоже на то, что обнимаешь кусок мяса.

Квантовый интеллект Кассандры выстраивал диаграммы, пробуждая в нем новые идеи, предлагая новые варианты геометрии «червоточины». Белизариус пошевелил пальцами, выписывая новые уравнения и выстраивая новые геометрические модели. Даже в обычном состоянии сознания Белизариус был способен мысленно представлять себе пятимерное пространство. В savant он мог работать с семи-восьмимерными объектами и пространственными структурами. Рабочие программы выдавали комментарии, которые могли понять лишь Homo quantus, позволяющие превзойти и эти пределы, увидеть одиннадцатимерную пространственно-временную геометрию, при помощи которой отображалась вся сложность структуры «червоточин».

Квантовый интеллект в мозгу Кассандры перестал рисовать модели. Ничего не выдавал в течение одной и восьми десятых секунды после того, как Белизариус изобразил новую геометрическую схему. Интеллект обрабатывал его идею. Белизариус изобразил модель «червоточины» с горловиной из шестимерных тессерактов.

Квантовый интеллект обработал его картину и расширил, с головокружительной скоростью придавая ей все большую точность. Интеллект в теле Кассандры параллельно обрабатывал множество задач, используя суперпозицию кубитов и кутритов, в которых переменные могли принимать несколько значений одновременно.

Еле заметно загорелся предупреждающий сигнал костюма для фуги посреди рабочего пространства. Температура повышается. Тридцать девять и девять. Костюм начал компенсировать повышение, включив водяную систему охлаждения, трубки, окружающие голову, шею и спину Кассандры.

И тут быстрая череда рисунков и текста в рабочем пространстве остановилась. Базовая модель, нарисованная Белизариусом, была все там же, но вместо аппроксимаций появились четкие квантовые решения уравнений. Это еще не было доказательством, но представляло собой убедительный аргумент в пользу того, что горловины «червоточин», на микроуровне, в самом деле представляют собой микроскопические шестимерные тессеракты, а добавочные измерения пространства скрыты в стенах «норы», вероятно, связывая между собой кирпичики пространства-времени.

Предупреждающий сигнал замигал чаще. Сорок и одна.

Белизариус нарисовал траекторию искусственной «червоточины», пронизывающую пространство от носа «Тунхи» к горловине «норы», удерживаемой в стабильном состоянии «Боякой». Сложность траектории была за пределами его способности ее выразить, даже из состояния savant, но отнюдь не за пределами возможностей квантового интеллекта, занимающего сейчас мозг Кассандры.

Пульсации магнитных полей пронизали грузовой корабль, давя на магнитосомы Белизариуса с такой силой, что у него едва не началась тошнота. И магнитное поле становилось все сильнее, снова пронзая пространство-время. На дисплеях отобразился ход проникновения, зернистая структура «норы», макроскопическая форма, расстояние и направление. А затем нащупывающий конец искусственной «норы» коснулся другой «норы», созданной «Боякой». И остался стабилен.

«Червоточины» соединились, образовав фигуру в виде буквы Y.