Кысь
Часть 24 из 41 Информация о книге
– Ну да и то сказать: не кажный день каклеты парим. – Не кажный. «……», – читал Бенедикт, бегая уже привычными глазами по строчкам, – «……». – А о прошлом годе, помните, кусай-травы набрали да с репой масседуан сварганили. – А то. – А еще бы для духу козлякового сыру в масседуан-то наблякать, оно бы еще вкусней было. – А то. – А еще вермишель хорошо. – А еще бы не хорошо. – А кабы в вермишель маслица, да травок лесных, да кваску чуток, да запечь, да протомить, а как заскворчит – на стол. – А сверху – грибышей толченых. – Ага. – А к этому вертуту рассыпчатую, орешками фаршированную. – С папоротом. – Но. – Опосля пряники. Плетеные. – Зачем плетеные. На поду лучше. – Ща, на поду. На поду они с горчинкой. – Но? И чего? Оно и хорошо. – Чего ж хорошего? Плетеные куды лучше. В их яйцо кладут. – Что ты понимаешь. Плетеные!.. Еще скажи: блины!.. – А что блины? Что блины-то? – А то, что неча!.. Блины!.. Тоже мне!.. – А чего тебе? – А ничего! Вот чего! – Ну и ничего! А то: блины!.. – А вот и блины! – Сама ты «блины». – Да я-то вот блины. А ты-то что? – А ничего! – Ну и молчи! – Сама молчи! – Ну и помолчу! – Ну и помолчи! – Ну вот и помолчу! «Блины!» – Ну и молчи! Тише будет! Помолчали. Жуют. Бенедикт страницу перевернул, миску переставил, опять журнал придавил. – Каклеты-то ешь, зять. – Я ем. – Еще накладывай. Оленька, наложи ему. Да ты соусу-то полей! Во. Еще полей. – Грибышей ему положите. – А вот еще поджарочки. Опять помолчали. – А жаль, Евдоксинья-то помре. Каки она суфле с орехов наворачивала. – Но. А то. – Сверху вроде корочка, а внутри мягкое. – Ну. – А шарлот? Кто такой шарлот таперича изготовит? – Это который? С репы? – С репы. – Да я с репы и сама могу. – Щас прямо. – А че? – Ниче. – Думаешь, не могу? – Не-а. – А вот могу. – Ври. – А вот и могу. Спервоначалу упарить ее, потом намять. Опосля яиц в нее, орехов, молока козьего. Обвалять и в печь. И чтоб жар большой. Как все равно для блинов. – Опять блины. – Да что ж ты к блинам-то, ирод, привязался?! Еще попросишь блинов-то! – А и попрошу! Слоеные! – А хрен тебе! – А чего это? – А того! – Ща, ей-Богу, как дам в лоб уполовником, – будут тебе блины-то! Бенедикт еще страницу перевернул. – Зять! – М? – Оставь книгу-то! Как за стол, – сразу в книгу. Ни тебе посидеть как люди, ни поговорить. – Мм. – Зять! – М-м? – Чего там написано-то? Прочти. – «Чего»! Искусство написано!