Лавандовая спальня

Последний вопрос был обращен к миссис Мидлхем и вызвал новую волну вздохов. Ведь она сказала, что Оливию приютил ее бывший муж! Выходит, миссис Мидлхем на самом деле – сбежавшая когда-то супруга Чарльза Блантвилла!

Кэти помнила эту историю. Значит, бывшая миссис Блантвилл вернулась…

– После того как мой второй супруг покинул меня и нашу маленькую дочь Полин, я вынуждена была пойти в гувернантки и однажды смогла устроиться в дом Синглтонов, чтобы заботиться об Оливии Тармонт, – спокойно объяснила миссис Мидлхем, похоже, ее уже давно перестало волновать мнение других о ее поступках. – Начало моей болезни совпало по времени с помолвкой мисс Тармонт и мистера… Теннерсона, и миссис Синглтон сочла, что Оливии больше не нужна гувернантка, ведь скоро Оливия вернется в родной дом вместе с замужней сестрой. Должна сказать вам, что миссис Синглтон была равнодушна ко всем, кроме себя самой, и рада была бы поскорее избавиться от девочек, забота о которых так неожиданно обременила ее. Увы, Оливия не посвятила меня в семейные тайны, я видела, что девочка боится сестры и ее горничной, но не могла понять причины их неприязни к Оливии. Если бы она осмелилась поделиться со мной, я приложила бы все силы, чтобы изобличить преступниц!

Сьюзен сделала шаг к дочери и взяла ее за руку. Если бы кто-то взглянул на них сейчас, то заметил бы сходство, ранее не бросающееся в глаза, так как любой счел бы его невозможным. Но все смотрели на исхудавшую больную женщину, подобно призраку отца Гамлета явившуюся обличить зло.

– После моего отъезда Оливия писала мне, и с каждым письмом я испытывала все большую тревогу. Девочка отчаянно боялась возвращаться в родительский дом, уверенная, что там ее ждет смерть. По ее словам, ее сестра не желала делиться с ней ни единым пенни из завещанного ее бабушкой приданого, и Оливия опасалась, что вскоре после венчания сестры с ней произойдет какой-нибудь несчастный случай. Она молила меня приехать в Кромберри и помочь ей, ведь больше ей не к кому было обратиться за помощью!

Сьюзен вполголоса бормотала какие-то проклятия, младший Теннерсон, кажется, готов был в ужасе броситься прочь, а старший Теннерсон, в котором все видели теперь Арчибальда Тармонта, осторожно оглядывался, словно искал возможность сбежать.

– И вы поверили девочке и помогли ей, но ничего не сказали мне, – укоризненно заметил Грейтон, но его тон смягчился, когда он заговорил с умирающей женщиной.

– Я обещала Оливии, что помогу ей скрыться и не раскрою тайну до тех пор, пока не будет арестован убийца миссис Синглтон. После смерти этой дамы я поверила, что Оливия не преувеличивает, что ей действительно грозит опасность. Но и тогда бедняжка не рассказала мне всего…

– Мистер Блантвилл согласился позаботиться о девочке?

– Я приехала сюда не только ради Оливии. Моя собственная дочь скоро останется сиротой, ее отец отказался от нее, и я не знаю, где он теперь. У меня никого не осталось, кроме старой няни, в чьем доме мы жили последние два месяца, но и она умерла… – Миссис Милдхем ухватилась за перила, возле которых стояла, долгий и волнительный разговор явно лишал ее сил. – Пришлось обратиться к бывшему мужу. Чарльз, несмотря на все свои недостатки, – добрый человек, и, как бы он сперва ни злился, он все же согласился позаботиться о Полин. После того как я уговорила его стать опекуном моей дочери, мне пришлось просить его помочь и Оливии. Он рассердился, но не отказал, и бегство мисс Тармонт сложилось удачно. Все это время он рвется поговорить с вами, мистер Грейтон, но я взяла с него слово молчать до тех пор, пока преступников не покарает суд или я сама не предстану перед судом Божьим!

– Вы и ваш бывший супруг весьма затруднили мою работу, но мы вернемся к этому позже, – коротко сказал на это главный констебль Грейтон и вернулся к тому, зачем явился в «Охотников и свинью»: – Итак, нам пора избавить мистера и миссис Лофтли от их преступных гостей. Полицейская карета уже ждет вас, и вам придется потесниться, чтобы разместиться там вчетвером.

В ответ на это заявление Роджер Теннерсон испуганно дернулся, дочь Сьюзен Фрост прижалась к матери, а Арчибальд Тармонт с самым невозмутимым видом уселся на диван и даже закинул ногу на ногу, давая понять, что он-то уж не намерен никуда идти.

– Вы хотите знать, почему Оливия не рассказала вам всю правду о нашем милом семействе? – Он слегка повернул голову и одарил миссис Мидлхем насмешливым взглядом. – Так я расскажу вам. А заодно и вам, Грейтон. Я не убивал свою мать! Это моя прелестная юная племянница Хелен размозжила голову своей бабке, а маленькая Оливия оказалась невольной свидетельницей убийства!

– Как? Что? Хелен? – снова тревожные возгласы, а главный констебль Грейтон, уже собравшийся отдать констеблям приказ силой вывести Тармонта на улицу, замер, так и не подав сигнала.

– Я не могу в это поверить! – решительно возразила миссис Дримлейн, до сих пор молчавшая.

– Полно, миссис Дримлейн! Вы к тому времени уже давненько обитали где-то далеко от наших краев, но и вы должны были помнить, каким несдержанным был характер Хелен даже в самом нежном возрасте! Судья Хоуксли-то уж наверняка помнит, как походила моя племянница на свою бабку! А к пятнадцати годам она и вовсе стала невыносимой, и моя матушка, на беду, решила отправить ее в пансион, надеясь, что тамошние строгие порядки усмирят ее. Хелен не пожелала ехать, но что она могла сделать? После смерти моего брата его детей опекала их бабушка, и она могла распоряжаться их судьбой, как ей угодно!

Судья Хоуксли переглянулся с миссис Дримлейн, но ни один из них не прервал речь этого человека. Молчал и Грейтон, понимая, что неосторожным словом может лишить их всех возможности узнать правду, даже если она окажется еще более ужасной, нежели они себе представляли.

– Не найдя других аргументов, разъяренная Хелен раскроила череп своей бабке как раз в тот момент, когда на шум их ссоры явилась с одной стороны маленькая Оливия, а с другой – преданная горничная. Испуганная Оливия бросилась прочь, искать убежище в своей комнате. Хелен же заметила сестру и пригрозила убить и ее, если она скажет хоть слово. Кто знает, на что она была способна, если бы ее верная горничная не оглушила и не связала ее? Сьюзен, почему бы тебе не присоединиться к моему рассказу? Поделись с почтенной публикой, как тебе удалось запугать Оливию сиротским приютом, в случае если ее сестру запрут в сумасшедшем доме или повесят за убийство бабки? И как ты придумала весь этот план подменить Хелен своей дочерью, из которой так хотела сделать настоящую леди? Кто бы мог подумать, что твои усилия дать ей приличное воспитание оказались ненапрасными! Моя мать тотчас прогнала бы тебя, узнай она, что ты растишь в Торхилле внебрачного ребенка! И вдруг такая возможность отомстить за все язвительные слова и несправедливые наказания! Твоя дочь превращается во внучку Роуз Тармонт и наследует все деньги! Да моя мать, должно быть, все пять лет вертится в гробу! Так что, друг мой Грейтон, я никуда не собираюсь идти, ведь я не совершал никакого преступления! Я всего лишь назвался чужим именем, чтоб меня не узнали в Кромберри, так ведь это не преступление, не так ли?

Насмешливый, глумливый даже тон Арчибальда вызвал у Кэтрин дрожь отвращения. Миссис Мидлхем, похоже, испытывала то же самое, она не сводила с Тармонта взгляда, в котором читалось презрение. Даже известие о том, что пятнадцатилетняя девочка убила собственную бабушку, уже не казалось им таким ужасным по сравнению с этим бесконечным цинизмом. В конце концов, Хелен, судя по всему, и вправду была больна душевно.

Сьюзен больше не могла выслушивать все это. Она выскочила вперед и встала рядом с диваном, на котором вальяжно развалился Тармонт.

– Вы лжете, как лгали всю свою жизнь! Это вы помогли мне оглушить и связать буйствующую Хелен, а затем унесли ее из дома в хижину лесника, где скрывались в ожидании возможности пробраться в дом и ограбить свою мать! Вы запачкали кровью подоконник и дверную ручку, чтобы в убийстве заподозрили вас, а не Хелен! Это вы той же ночью съездили в Торхилл за Молли и заставили ее изображать Хелен Тармонт! И, наконец, это вы много лет назад придумали план – женить своего сына на Хелен и вернуть себе состояние Тармонтов!

– Сына? – переспросил то ли сам Роджер Теннерсон, то ли кто-то другой.

– Да-да, сына! Этот молодой человек – его сын от той женщины, мисс Теннерсон, на которой он отказался жениться, надеясь сделать партию получше! Она умерла от любви к джину, и Арчибальд вырастил мальчика, как своего племянника, надеясь, что Роджер, послушный его воле, добудет для него деньги, которых он так жаждал!

Роджер закрыл лицо руками, его затылок трясся, и некому было утешить его. Его невеста, чье имя – Молли – наконец прозвучало, стояла молча, бледная и едва не теряющая сознание от ужаса.

– Мой сын, пусть так… – Арчибальд Тармонт даже не посмотрел на юношу. – Что ж, я хотел устроить этот брак, это правда. Разве это большая плата за необходимость всю жизнь скрываться из-за того, что меня обвиняют в преступлении, которого я не совершал? И я пощадил твою дочь, Сьюзен, когда увидел девушку в прошлом году и понял, что это не моя племянница. Ты забыла, должно быть, как сама рассказала мне все об убийстве моей матери? И о том, что Хелен безумна. Что ж, подумал я, все к лучшему. Бедняжка Хелен будет до конца дней своих содержаться в приличной клинике, мой сын и Молли счастливо заживут в старом доме Тармонтов под моей опекой, и маленькая Оливия получит свое приданое… Что толку было ворошить прошлое, выносить на свет божий правду о смерти моей матери…

– Да как ты смеешь, негодяй, продолжать лгать? Ты был в доме в ту ночь, ты помог мне избавиться от Хелен! – высокомерие и невозмутимость Сьюзен слетели с нее, как последние осенние листья опадают с темной сухой осины. – Я не знала, что делать с обезумевшей девчонкой, и ты уговорил меня подменить ее моей дочерью!

– Грейтон, может быть, вы уже избавите нас от общества этой женщины? – Арчибальд Тармонт отвернулся от нее и сделал небрежное движение рукой, словно бы желая отодвинуть Сьюзен со своего пути, но так и не поднялся с дивана. – От ее слов веет безумием, можно подумать, что не Молли, а Хелен – ее родная дочь…

Последий звук еще не слетел с его губ, когда Сьюзен схватила прислоненную к дивану палку и изо всех сил, увеличенных гневом и ощущением краха всех ее замыслов, ударила его по голове набалдашником в виде серебряного ананаса.

Женский визг и крики со всех сторон, Сьюзен замахивается снова, но Грейтон успевает выстрелить из своего пистолета прежде, чем ананас проделает вторую дыру в черепе Арчибальда Тармонта.

Судья Хоуксли бросился вперед, чтобы схватить Сьюзен, но палка уже выпала из ее руки – Грейтон попал ей в плечо. Позже он пришел в ужас при мысли, что мог ранить или убить кого-нибудь из невинных людей, ведь дальше почти за спиной Сьюзен находилась дверь в ресторан, возле которой столпилась прислуга.

Сержант Нобблз подбежал к горничной одновременно с судьей и ногой отбросил палку подальше от дивана, а сам схватил стонущую Сьюзен за здоровую руку. По ковру миссис Лофтли пробежала окровавленная дорожка.

Молли с рыданием попыталась оттолкнуть сержанта, но к ней уже спешил один из констеблей, он оттащил вырывающуюся девушку от матери, не обращая внимания на ее яростные крики.

А Хоуксли и Грейтон склонились над Арчибальдом Тармонтом, повалившимся боком на диванные подушки.

– Констебль, немедленно бегите за доктором Фицпатриком! – крикнул Грейтон, но доктор уже сам протолкался между горничными, встревоженный выстрелом.

Миссис Мидлхем обессиленно опустилась на ступеньку лестницы, Кэтрин прижалась к миссис Дримлейн, миссис Лофтли без чувств повисла на руках у своего мужа.

Арчибальд Тармонт еще попытался что-то сказать, но на губах его пузырилась кровь, и разобрать слова было невозможно. Доктор Фицпатрик молча покачал головой в ответ на тяжелый взгляд Грейтона.

Судья Хоуксли обернулся к рыдающим горничным.

– Ступайте на кухню и посидите там, – приказал он. – Все закончилось. Эндрю, проводи девушек и побудь с ними.


Лакей нехотя принялся подталкивать горничных к двери, кухарка вышла первой, но продолжала оглядываться через плечо.

– Матушка!

По лестнице протопали быстрые шаги – это прибежала Полин.

– Миссис Мидлхем, вам лучше пройти в «Зал герцогини». – Грейтон отвел взгляд от Арчибальда Тармонта и посмотрел на троих женщин. – Миссис Дримлейн, мисс Хаддон, вам тоже лучше уйти, это зрелище не для ваших глаз. Я отправлю к вам доктора Голдблюма с какими-нибудь каплями, которые помогут вам успокоиться после пережитого кошмара…

Никто из них не тронулся с места. Миссис Дримлейн не успела возразить, хотя явно собиралась сделать это.

– Он умер, – сказал доктор Фицпатрик. – Удар был необыкновенно силен.

– Перевяжите чем-нибудь руку мисс Фрост, и мы наконец отправимся в полицейский участок. – Грейтон, казалось, и сам едва стоял на ногах от потрясений последних минут, что уж говорить о дамах. – Мистер Роджер Теннерсон, судя по тому, что мы здесь услышали, вы оставались в неведении относительно замыслов вашего отца и обеих, вернее сказать, целых трех мисс Фрост. Поэтому я пока не буду арестовывать вас, но требую, чтоб вы оставались в гостинице под присмотром констебля. Мисс Сьюзен Фрост, ко всем вашим преступлениям добавилось еще и убийство Арчибальда Тармонта. Мисс Молли Фрост, я арестую вас за убийство миссис Синглтон, но вы понесете наказание и за другие деяния, совершенные вместе с…

– Это я убила миссис Синглтон! – Сьюзен, побелевшая от боли, вложила последние силы в этот вскрик. – Моя дочь неповинна в смерти этой змеи! Все было так, как вы и говорили, она рассмотрела медальон и заподозрила, что Хелен на самом деле совсем другая девушка. К счастью, прежде чем рассказать мужу о своих подозрениях, она решила расспросить меня. Что мне оставалось? Я не могла позволить, чтобы все рухнуло в тот самый миг, когда мы едва не достигли цели! Он не позволил бы нам отступить! – Она кивнула на распростертого на подушках Арчибальда Тармонта и потеряла сознание, доктор Фицпатрик и констебль едва успели подхватить ее.

– Мама, мама! – зарыдала Молли, но сержант Нобблз, по сигналу Грейтона, уже подталкивал ее к двери. Бесчувственную Сьюзен с наспех перевязанной платком рукой констебли вынесли из гостиницы на руках, ее надлежало сперва отвезти в лечебницу к доктору Голдблюму, где констебли должны были стеречь ее до тех пор, пока не смогут отвезти ее в тюрьму.

За другой каретой, которая должна была увезти тело Арчибальда Тармонта, сержант уже хотел послать одного из своих констеблей, когда в холл вбежал испуганный Эндрю:

– Миссис Фишберн! Она исчезла! Должно быть, она ударила констебля вазой по голове и сбежала через двор!

– Дьявол ее забери! – выругался Грейтон, совершенно позабывший о еще одной соучастнице преступления. – Нобблз, пошлите всех свободных людей искать ее, немедленно! Где мисс Хаддон?

– Я здесь, сэр. – Кэтрин, жавшаяся к миссис Дримлейн, робко выступила вперед.

– Набросайте для полицейских несколько портретов миссис Фишберн, эта женщина не должна исчезнуть! Она так же повинна в случившемся, как ее сестра и племянница!

– Да, сэр, я постараюсь! – Кэтрин поспешила усесться за свою конторку, где за дядюшкиными книгами у нее всегда были припрятаны запас бумаги и карандаши. Правда, она не была уверена, что сможет удержать карандаш в дрожащих пальцах. Как можно требовать от нее сейчас, чтоб она рисовала? Но она должна помочь Грейтону, значит, придется сделать над собой усилие.

Главный констебль Грейтон вышел вслед за сержантом.

Холл почти опустел, миссис Дримлейн помогла Полин увести миссис Мидлхем, дядюшка Томас в своей комнате приводил в чувство супругу, справедливо полагая, что она будет очень огорчена из-за того, что пропустила последние сцены этой драмы.

Доктор Фицпатрик о чем-то говорил с судьей Хоуксли, а Роджер Теннерсон с потерянным видом стоял возле тела отца, то и дело касаясь рукой его плеча или волос.

Входная дверь снова распахнулась, и Кэтрин подняла голову от своего неуверенного рисунка в надежде, что полицейские уже схватили миссис Фишберн и ее труд не понадобится.

Но вместо констебля или сержанта Нобблза в холл вбежала незнакомая ей девушка без шляпки, с растрепанными, но все же очень красивыми рыжими волосами.

– Роджер! – воскликнула она и замерла, увидев мертвого Арчибальда.

Незнакомка вскрикнула, прижала к губам узкую ладонь, но тут же решительно отвела взгляд от мертвого тела.

– Элизабет! – Теннерсон бросился ей навстречу, и девушка тотчас обняла его, не стесняясь посторонних. – О, Элизабет!

– Что здесь произошло? Твой дядя мертв?! – погладив юношу по голове, Элизабет чуть отодвинулась и, схватив Роджера за плечи, слегка встряхнула его. – Я видела, как эту гадкую, отвратительную выскочку уводила полиция. Это она убила твоего дядю? Я всегда знала, что она не достойна тебя, и, вот видишь, я была права…

– Она не убивала… отца, – с трудом выговорил Роджер. – Но что ты здесь делаешь, Элизабет? Разве мы не расстались навсегда?

– Конечно же, нет! Неужели ты думал, что я откажусь от тебя только потому, что я так сказала? – Девушка насмешливо фыркнула, но лицо ее тут же стало суровым, несмотря на яркий румянец на щеках. – Я приехала сюда, чтобы расстроить твою свадьбу!

– Свадьбы не будет, Элизабет, – грустно ответил Роджер и осторожно снял ладони девушки со своих плеч, перехватив ее пальцы своими.

– Мы оба должны радоваться этому, ведь ты никогда ее не любил! – Похоже, решительности Элизабет было не занимать, как и Молли Фрост. Словно именно таким девушкам нравился Роджер Теннерсон.

– Он хотел, чтобы я женился на Хелен, чтобы поправить наши дела… – виновато протянул Роджер, покосившись в сторону дивана.

– Ты знаешь, что моего приданого хватит нам обоим! – Девушка сама сжала пальцы Роджера. – Зачем ты согласился на эту помолвку?

– Полагаю, мистер Теннерсон все расскажет вам чуть позже, мисс, – вмешался в разговор судья Хоуксли. – За последние полчаса здесь произошло столько событий, что расторгнутая помолвка кажется совершенной ерундой…

– Для вас, сэр, может быть, но не для меня и Роджера! – запальчиво воскликнула рыжеволосая Элизабет. – Я проделала такой путь, чтобы расстроить эту свадьбу, и не моя вина, что это сделали без меня. Я бы все равно добилась своего, я бы заставила эту Хелен уехать, я уже предупреждала ее, чтоб она убиралась туда, откуда явилась!

– Предупреждали? – переспросил судья. – Вы виделись с девушкой, которая была невестой вашего… мистера Теннерсона?

– Я виделась с ней лишь однажды, до того, как приехала в Кромберри. Она показалась мне просто отвратительной. Но я готова была встретиться с ней и лично потребовать оставить Роджера в покое, если она не отступится, получив мою записку!

– Записку? – быстро переспросил судья. – Вы послали ей записку?

– Ну, конечно, я же так и сказала! – Девушка казалась настоящей фурией, но сейчас Кэтрин не обращала внимания на ее растрепанные волосы, которые так подошли бы горгоне Медузе на каком-нибудь портрете. Главным было то, что говорила Элизабет.

– А как давно вы отправили записку? И что в ней было написано? – вкрадчиво спросил судья.