Летний ресторанчик на берегу

Джен резко развернулась, он поначалу ее не заметил.

– Джен?

Флора внимательно наблюдала за ними. Какого черта тут происходит?

– Я просто… заскочил за пивом. – Чарли быстро направился к холодильнику. – Хорошо поработали сегодня, Флора.

Джен буквально шипела от злости. Когда Чарли ушел, она опять повернулась к Флоре.

– Мы снова вместе! – заявила она. – Так что перестань на него таращиться!

– Ой, да бога ради! – вскинула руки Флора. – Мне и дела нет! Мне… кое-кто другой интересен.

Флора сама себе не могла поверить: она упомянула о Джоэле в разговоре с Джен!

Джен уставилась на нее:

– Тот американец, который много мнит о себе? Ну-ну, удачи! Я слышала, он уже спутался с барменшей-исландкой.

– Спасибо за информацию! – дерзко бросила Флора.

Она с трудом удерживалась от того, чтобы не выгнать Джен из своей кухни, из своего дома и вообще из своей жизни – навсегда.

А потом Флора снова проверила свой телефон. Сообщений не было.





Глава 43




Джоэл погрузился в привычную жизнь, пил с коллегами, заводил новые знакомства среди отпрысков богатых семей, которые, как и везде в мире, всегда держались вместе.

Но он никогда не разговаривал ни с одним из них. Только не о чем-то настоящем.

– Где газеты? – резко спросил он.

Марго покосилась на него. Джоэл вел себя агрессивнее обычного, и это продолжалось с неделю или около того, с тех пор как он вернулся из Шотландии. С другой стороны, он в рекордные сроки справлялся с делами, что для Марго означало сверхурочные часы работы.

– «Таймс», «Телеграф» и «Экономист», – перечислила она, посмотрев на столик в приемной. – Чего-то не хватает?

– Я же внес дополнения в список периодики, – нахмурился Джоэл.

Марго проверила свои записи.

– О да, вот оно, – кивнула она. – Но это издание пришло на день-два позже. – Она еще раз посмотрела на новое название в списке. – «Айленд таймс»?

– Там у нас тоже есть теперь интерес, – коротко пояснил Джоэл.

– Мне оставить это вместе с другой прессой?

– Нет… дайте сюда.

И ушел в кабинет, сунув газету под мышку.

Марго в полном изумлении проводила его взглядом.



Ну как он мог, думал Джоэл, как он мог не замечать Флору раньше? Потому что теперь все, что он замечал там, так это дыру размером с Флору на ее рабочем месте. Ему казалось, что он видит ее везде, куда бы ни пошел, видит ее светлые волосы, развевающиеся на ветру… Вот только сам он при этом был герметично запечатан в офисе на пятнадцатом этаже, где никогда не открывались окна и куда никогда не прорывался ветер.

Но он не мог. Просто не мог… Джоэл уже не раз и не два брался за телефон, чтобы позвонить доктору Филиппосису, но он и так знал, что тот скажет: «Отправляйся к ней. Скажи ей все».

Но Флора не вписывалась в его жизнь. И не могла вписаться. Она пока что и сама того не знала, но ее место было на том острове. Она должна была жить там, чтобы весело общаться с китами, печь что-нибудь потрясающее, подшучивать над своими братьями. Ее лицо, такое бледное и незаметное в Лондоне, там выглядело совсем иначе. И пусть сама она думала, что будет рада вернуться в город, Джоэл понимал, что это не так.

А для него не было места в том мире. Тот здоровенный парень, Чарли… впрочем, Флора называла его как-то иначе… Тот всегда рядом. Выжидает. Он подошел бы ей куда больше. Он не такой, как Джоэл, таскающий с собой груду багажа. А что, если она уступит? Тогда беда грозит им обоим.

Джоэл по натуре своей всегда оставался эгоистом. Он не способен был заботиться о ком-то, кроме себя самого. Но когда речь заходила о Флоре…

Он взял газету. Конечно же, в ней напечатали историю о том ките.


Что так сильно притягивало его? Флора не была супермоделью. Но почему-то ее лицо, с открытым взглядом, с молочной кожей, заставляло всех остальных выглядеть чересчур искусственными, чересчур накрашенными… Все другие знакомые ему женщины походили на эксцентричные сверхдорогие коктейли, а Флора была глотком чистой прохладной воды в безумно жаркий день…

Вошла Марго с целой стопкой папок, Джоэл при этом вздрогнул, как будто его застали за просмотром порнографического журнала, и поспешил спрятать газету под одну из коробок на столе.

Обычно он набрасывался на работу, как машина. Зарывался в нее. Разбирался в сложностях контрактов и статьях законов, всегда быстро находя то, что служило к выгоде его клиентов. Всегда.

А теперь он смотрел в окно, гадая, что это за птица уселась на подоконник.

Следовало позвонить ей. Но что бы он сказал? Это все равно что шагнуть в пустоту.

Джоэл вздохнул и взял телефон.



Голос на другом конце прозвучал хрипло, и Джоэл с запозданием сообразил, что в Нью-Йорке еще очень рано. Это само по себе было весьма нехарактерно для него, обычно он держал в голове все часовые пояса, привыкнув вести дела в самых разных местах.

– Ох, извини… – пробормотал он.

– Кто это? – спросил голос. – Ну конечно же это Джоэл!

Последовала пауза, послышалось ворчание кофеварки. И голос сразу смягчился.

– Похоже, в последнее время я часто тебя слышу. – В голосе теперь звучала доброта, мягкость.

Джоэла вдруг поразила мысль о том, что он не знал, как отвечать на доброту, и потому никогда не отвечал. Но сейчас, когда у него действительно возникла серьезная проблема, он осознал, что на самом деле ему и отвечать было некому. Флора… да, плохо, что ей пришлось пройти через такое… Но у нее все равно была большая, шумная, немножко бестолковая семья. И друзья на острове, и все те люди, что просто проходили мимо, но, похоже, знали ее…

– Итак, – начал доктор Филиппосис. – Ты, должно быть, с кем-то встретился.

Джоэл вытащил из-под коробки газету.

– Э-э-э… – протянул он.

Мгновенный снимок, добавленный к статье, был изумителен, кто-то захватил Флору в тот момент, когда она опустилась на колени перед прекрасным животным, придвинулась близко к нему, нос к носу… а в волосах ее сияло солнце. Больше в кадре никого не было, издатель убрал и спасателей, и трактор, так что осталась только Флора, наедине с китом, умоляющая его вернуться в море.

– Она? Он? Нечто?

Джоэл моргнул:

– Она.

– Интересно, – прогудел доктор Филиппосис.

– И нечего удивляться! – сказал Джоэл. – Мне не нужен сеанс терапии.

– Не нужен?

– Нет, – твердо произнес Джоэл. Помолчав, он продолжил: – Мне нужен друг. Для хорошего совета. Не только ради меня. Нужен правильный совет.



Доктор Филиппосис выглянул в окно своей квартиры в центре города. Он никогда не уставал наблюдать за тем, как среди небоскребов поднимается солнце, даже если день, как сегодня, обещал быть жарким, душным и очень тяжелым. Влажность вызывала у него желание сбрить бороду. Жена еще спала. Она будет рада услышать, что звонил Джоэл. Она бы его усыновила, если бы это не привело к риску сделать положение дел еще хуже, чем оно было. Надо признать правду, в целом Джоэл не был заброшен. Его одевали и кормили, его физические потребности более или менее удовлетворялись.

Но в этом мальчике таилось что-то еще, в самой глубине. Брошенный матерью, а потом переходивший из одной семьи в другую, он не стал, как многие дети в сходной ситуации, слишком привязываться к приемным родителям, цепляться за них, отчаянно стараясь понравиться взрослым. Вместо того он замкнулся до такой степени, что можно было счесть его аутистом.

Доктор Филиппосис не пытался силой заставить Джоэла открыться, он просто позволил мальчику оставаться самим собой, направляя к тому, что могло тому понравиться, – к книгам, порядку, к чему-то удобопонятному. И изучение законов стало для Джоэла идеальным занятием: в законах все было белым или черным, правильным или неправильным. Все можно было систематизировать и разложить в папки. А вот человеческие эмоции и путаная человеческая жизнь в систему не укладывались.



– Но я тебе и друг тоже, – сказал доктор Филиппосис, видя, как в окнах высоких зданий Манхэттена постепенно начинают вспыхивать розовые и золотые блики.

Город оживал, на улицах появились бегущие трусцой люди, другие выводили на прогулку собак, а кто-то уже спешил на работу, и все эти люди выглядели с утра такими же замкнутыми, каким всегда был Джоэл.

– Она живет на одном острове… пока что… и там все так необычно… И она там на своем месте. Не думаю, что должен тащить ее в мою суету…

– Почему? Она примитивна?

– Нет.

– Она заставит тебя почувствовать себя слабым из-за того, через что ты прошел?

– Не думаю.

– Но что самое худшее, что может произойти?

Джоэл не мог этого сказать. Между ними повисло долгое молчание.