Любовь к красному

— Я вас хочу!

— Лучше ничего больше не говорите и поезжайте домой. К жене и детям! — ледяным тоном заявила я, выпрямляя спину и плечи.

— Вы не поняли, Эвелина! — Мончик подался ко мне в каком-то отчаянном порыве. — Это не только физическое желание. Вы неприступны, красивы, холодны, но в вас чувствуется внутренний огонь. Я наблюдаю за вами уже больше года и схожу с ума от желания обладать. Я богат, образован и…

— Послушайте меня, Тадеуш. — Я отступила от распалившегося мужчины на шаг. — У вас есть еще шанс…

— Я понимаю, что женатый мужчина не заинтересует девушку, подобную вам. Мораль, принципы… Но я развожусь. Через две недели получу документы о разводе. И все — я свободен! Между нами не будет никаких преград!

— Господин Мончик, я уверена, дома вас ждут дети.

— Ты не любишь детей? — слегка озадачился он, а потом осторожно, вкрадчиво добавил: — Мои ребята… послушные и не доставят тебе хлопот.

— Вы не мой мужчина! — четко, уверенно заявила я. — Меня вы интересуете исключительно как коллега! Вы хороший человек, чудесный отец и отличный профессионал. Но вы… не мой! Понимаете? — последнее я выдохнула, почти умоляя, обеими руками вцепившись в сумочку, подняв ее перед собой словно преграду.

Мончик внутренне собрался. Передо мной вновь был сильный, уверенный в себе мужчина, каким, собственно, и являлся на самом деле. С грустной усмешкой он покачал головой:

— А жаль… я бы постарался сделать тебя счастливой!

Наверное, из-за того, что «жених» не распускал лапы, не давил, не оскорблял, оказавшись отвергнутым, я испытывала вину за отказ, поэтому, вымученно улыбнувшись, решила намекнуть:

— Оглянитесь вокруг, рядом с вами есть женщина — красивая, умная, добрая, которая беззаветно любит и вас, и ваших детей! Которая ради вас на все готова пойти. А вы за Ледышкой гоняетесь…

— И кто же это? — Он скептически приподнял бровь и улыбнулся уголком рта.

— А вы присмотритесь внимательнее. Истинные чувства не спрячешь… — настаивала я. — Мне кажется, если вы заглянете внутрь себя, то согласитесь, что любовь и обожание гораздо лучше и ценнее, чем чья-то холодная бесчувственная красота рядом.

— Вы считаете, что…

— Безусловно! — опять улыбнувшись, уверенно отрезала я. — Доброй ночи, господин Мончик.

Я уже развернулась уходить, но остановилась, услышав неуверенный голос минуту назад вроде бы обретшего уверенность юриста:

— Вы имеете в виду Сору? Моего секретаря?

Обернулась, закусив нижнюю губу, и лихо подмигнула:

— Я же говорю, подлинные чувства не спрятать…

Мончик, тепло улыбаясь, покачал головой, обошел машину и, открыв дверь, замер на мгновение:

— Простите меня за этот разговор, надеюсь, его не было…

— Я вообще не понимаю, о чем вы, — флегматично пожала плечами и направилась к крыльцу.

Пока я поднималась по ступенькам, Мончик уехал. Надеюсь, не слишком расстроенный, и все обойдется. Порывшись в сумочке, достала ключи, но тут где-то рядом закричала птица, я вздрогнула — и ключи выскользнули из рук. Попыталась поймать их в полете, но поддала сильнее и отправила в единственную щель между досками. Прямо по закону подлости.

— Ы-ы-ы… ну что за невезение?! — в сердцах бурчала я, наклоняясь и разглядывая место, где скрылся мой пропуск в дом.

Фонарь над дверью давал достаточно света, и я, в надежде, что ключи застряли, а не свалились вниз, отложив в сторону сумочку, встала на колени на верхнюю ступеньку и приникла к щели лицом, высматривая «пропажу».

Цепочки скользнули со спины и упали на доски рядом, жалобно дзинькнув хрусталиками, словно сочувствуя. А сверху их накрыл, заслоняя свет, полог волос.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — раздался уже знакомый глубокий, резковатый голос.

Вздрогнув от неожиданности, я медленно обернулась, приподнимаясь. У крыльца, расставив ноги и сунув руки в карманы черных форменных брюк, слегка ссутулившись, ожидал моего ответа Доминик Ресс. Белая рубашка расстегнута на две верхние пуговки, только чашки с кофе не хватает. И смотрит на меня, снова скрючившуюся с выставленной кверху попой, с нескрываемым интересом и улыбкой. А учитывая минимальный размер открытого вечернего платья, сама себе показалась полуголой. Чувствуя, как щеки заливает жар смущения, я пролепетала:

— Да вот, снова… ключи уронила… — осторожно выпрямилась и встала, сжимая кулаки у живота, словно была поймана за чем-то непозволительным или незаконным.

— Я уже понял, — еще шире ободряюще улыбнулся Доминик. Поднялся на пару ступенек, жестом предлагая мне посторониться и пропустить его к двери.

Какой же он высокий… и крупный… и пахнет сегодня чем-то терпким и невероятно приятным, смешанным с его неповторимым запахом. И более загорелым показался.

— Я нечаянно, вздрогнула — а ключи во-он туда в щель свалились, — пальцем указала место. — А как теперь достать, не знаю. Запасные… дома. — О последнем обстоятельстве я сообщила с тяжелым вздохом и посмотрела ему в лицо.

Черные глаза шелона под густыми, чуть приподнятыми бровями загадочно блеснули; парочка тонких морщинок, пересекающих лоб, стала глубже; крылья прямого, но не совершенной формы носа трепещут. Чувственные губы дрожат, будто мужчина решает: улыбнуться опять или лучше сохранить серьезный вид. Я невольно обратила внимание на веточки черного вьюнка, бегущие от висков к высоким скулам, огибая уголки его глаз, частично скрытые короткими волосами. Затем завороженно скользнула глазами по бритой щеке, вдоль мощной шеи, к ямочке между ключицами и гладкой коже в треугольнике расстегнутой рубашки…

Выступающий кадык дернулся, Доминик резко сглотнул, вернув меня в реальность, и потянулся к поясу брюк. Пока он его расстегивал, я ошеломленно наблюдала: неужели прямо тут… штаны снимать будет?! А он насмешливо хмыкнул, отметив мое мгновенно загоревшееся лицо, и ловко отстегнул длинными сильными пальцами пряжку от ремня. Затем чем-то щелкнул, и на пряжке появились два «язычка». Присел на корточки у двери, и уже через несколько секунд замок с характерным звуком открылся.

— Какие у вас умения занятные, — восхитилась я, едва не захлопав в ладоши.

— Главное — к категории злодеев меня не относите, — беззлобно усмехнулся Доминик.


— Ну что вы, уверена, вы из хороших парней, — смутилась я, отводя глаза.

Мы замерли у открытой двери так близко, что почти касались друг друга. А внутри у меня все трепетало, тянулось к этому мужчине, кружило голову; моя женская суть словно подталкивала сделать один-единственный шажок к нему.

— Были на вечеринке? — неожиданно полюбопытствовал он, беря меня за локоть и приглашая первой пройти в дом.

— Наша компания сегодня отмечала открытие нового филиала. — Я поймала себя на том, что практически отчитываюсь постороннему мужчине о том, как провела вечер. — А вы сегодня дома…

Я включила свет в прихожей и удивленно замерла у стены, наблюдая за Домиником. Цепким, явно привычным ему взглядом окинул лестницу, заглянул в гостиную, одновременно прислушиваясь. Потом почти вплотную подошел ко мне и, наконец, широко, открыто улыбнулся:

— Моя работа связана с частыми командировками. Я служу в СОАТ, это…

— Да-да, я уже в курсе — специальный отряд антитеррора, — уныло отрапортовала я.

Теперь мой гость замер, а я несколько мгновений пялилась на его широкую грудь, обтянутую белой рубашкой, и, осторожно вдыхая, тайком наслаждалась понравившимся мужским запахом.

— Эва, я приглашаю тебя на ужин! — Доминик тщательно скрывал напряжение, все равно прокравшееся в голос. Протянул руку и потрогал мои волосы, затем осторожно, словно изучал что-то хрупкое, пропустил их между пальцами, невольно поглаживая костяшками обнаженное плечо.

Ткань его брюк невесомо коснулась, пощекотала мои коленки; я сжала кулаки и переспросила, не в силах оторвать глаз от интригующей ямочки между его ключицами:

— Ужин? — мой голос звучал хрипло. — То есть на свидание?

— Да, — ответ согрел теплом мой лоб.

Закусив губу, я посмотрела прямо в черные глаза напротив:

— Понимаешь…

— Хочешь отказать, как тому пижону, укатившему восвояси? — мрачновато усмехнулся он.

— Ты… все слышал?

— И даже наблюдал, — скривился Доминик, но тем не менее гримаса не портила его лицо, а по глазам было видно, насколько напряженно он ждет ответа.

— Как у меня неловкая ситуация, так ты рядом, — проворчала я.

— Магия у меня такая: всегда оказываться там, где нужно… — Тонкие лучики морщинок разбежались из уголков его глаз. — Я очень хочу, чтобы ты поужинала со мной.

Улыбка испарилась, и теперь шелон смотрел на меня, неосознанно хмурясь, должно быть, сдерживая бешеный темперамент.

— Не заметила? Нас сама судьба сводит постоянно. Соглашайся.

Резко подняв руку, он убрал челку со лба, а я замерла, осознав, что впервые за последние годы не дернулась, не испугалась, не отшатнулась от неожиданного жеста или движения. Не среагировала, рефлекторно спасаясь от удара. Словно наперед знала, что этот мужчина не причинит мне вреда, не обидит.

— Ты служишь в СОАТ, а я — иностранка. Предполагается — шпионка, — тихо пояснила я. — Если… между нами начнутся отношения, то твоему начальству, вполне возможно, не понравится этот факт. А если нам начнут мешать… когда будет уже поздно и глубоко, и… больно.

— Эва, я проверил тебя сразу после знакомства. Своих соседей нужно знать хорошо, — спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, сообщил Доминик. — Поверь, ни один из моих коллег или начальников не сочтет тебя неблагонадежной.

— Так нечестно, — возмущенно выдохнула я.

— Одержимым многое прощают, — усмехнулся туманник. А потом с серьезным видом заявил: — Если честно, мне плевать, кто бы что ни сказал или подумал. О нас с тобой я уже все решил… для себя.

— А-а-а… — Я даже не нашлась, что возразить настолько напористому, прямолинейному мужчине.

— Соглашайся! — настаивал он. — Сегодня среда, надеюсь, в пятницу ты сходишь со мной поужинать?

От волнения мое сердце стучало где-то в ушах. Я смотрела в его темные глазищи и тонула в них. Шелон давил психологически, нависая надо мной, окутывая своим ароматом, словно заслоняя собой от всего мира — только он и я. Я с трудом сглотнула, а то в горле пересохло, кивнула и с некоторым облегчением отметила, что линия его плеч перестала быть угрожающе прямой. Но в следующий момент непроизвольно тряхнула головой, словно сбрасывая чары.

Квадратный подбородок Доминика затвердел, будто окаменел, затем он с трудом выдавил:

— Прости… — и повернулся к двери.

— Я согласна поужинать! — Пришлось схватить его за руку, чтобы не ушел. — Просто как-то неожиданно.

Шелон медленно развернулся, склонив голову к плечу, и улыбнулся мне потеплевшими глазами:

— Выбор места оставишь за мной?

— Да, — неуверенно улыбнулась. — Я еще мало знаю город.

Мы снова стояли, глядя в глаза друг другу. Наверное, обоим надоело, потому что одновременно двинулись навстречу. Обхватив ладонями мое лицо, Доминик наклонился ближе и коснулся губами моего рта. И через несколько секунд мы целовались, как наконец-то дорвавшиеся до воды путники в пустыне. А мне казалось, что позабыла, как это делается. Вцепившись ему в плечи, будто утопающий в соломинку, я потерялась в своих ощущениях — неожиданно острых и стремительно накрывших.

Очнулась я, стоя на цыпочках, зарывшись в черные взлохмаченные волосы Доминика. Губы горели, а низ живота нещадно ныл — тело просило большего. Мы вновь смотрели друг на друга, теперь шальными от страсти глазами. Он погладил большими пальцами мои скулы, улыбаясь со странным, смешанным выражением нежности и голода:

— Боюсь, ты потом не простишь, если я потороплюсь сейчас. В семь, в пятницу, я зайду за тобой. Будь готова.