Лука, или Темное бессмертие

Машина не свернула в направлении моста, она продолжила движение по береговой дороге.

Той, которая огибала остров.

Шарко понял. Его пальцы сжали телефон.

– Господи, он едет к ним. Наверно, он их засек. Он нападет на них с тыла.

Триллер превращался в реальный хоррор, где Франку и Люси отводилась роль беспомощных зрителей. Ни Николя, ни Алекс Тассен никак не могли узнать, что Каратель возвращается с другой стороны острова. Но возможно, они уже тронулись в обратный путь. Возможно, Каратель просто хотел еще раз осмотреться.

Две или три минуты спустя точка застыла и больше не двигалась. Франк прикинул, что автомобиль должен был припарковаться метрах в ста от старой верфи. Секунды тянулись бесконечно. В голове мелькали самые жуткие сценарии.

– Мы должны что-то сделать! – воскликнула Люси. – Не можем же мы просто сидеть и смотреть!

Шарко встал, прошелся взад и вперед по комнате:

– Они уехали… Я уверен, что они уже уехали. Что такого могло случиться? За пять минут до того, как Каратель вернулся с другого конца острова? Зачем Николя и Тассену оставаться на месте?

На экране точка снова пришла в движение. Разворот. Скорость подскочила до шестидесяти пяти километров. Через две минуты мост остался позади. Восемьдесят километров. Каратель ехал быстро. Слишком быстро.

Случилась трагедия.

Шарко больше не мог сдерживаться. Люси заметила, как влажная пелена заволокла его глаза. Шарко предпочел больше не размышлять. Он обулся. Надел кобуру. Натянул куртку. Жена попыталась вмешаться:

– Нет, Франк.

Он вывел карту на мобильник Люси и вложил телефон ей в руки.

– Их смена уже в пути. Позвони им и скажи, чтобы давили на газ и мчались к острову. Постарайся связаться с копами или пожарными Жанвиля, чтобы они тоже отправлялись туда. Мы не знаем, какая машина у Карателя, и наш единственный ориентир – эта точка. Я выслежу его. Я…

– Не надо, Франк.

– Выбора нет. Делай, что я сказал.

Он взял ключи от машины и исчез, хлопнув дверью.





43




Прокладывая маршрут, Шарко изложил ситуацию Жеко. Хотя уже поздно, ему нужны люди для сверхсрочного вмешательства. Глава уголовной полиции подключился к сигналу и оценил критичность положения. Он обещал действовать быстро и приказал Шарко не лезть одному. Потом дал отбой.

На экране точка GPS спускалась в направлении Парижа по автостраде А1. Машина Карателя перестроилась в районе Компьеня и продолжила путь на скорости сто сорок километров. Шарко со своей стороны двигался от Со к югу столицы; к моменту выезда на окружную ему предстояло принять решение: на восток или на запад? Он выбрал восток.

Франк ни во что не верил, ни в каких богов, ни в высший дух, но сейчас, вцепившись в руль, он бормотал молитвы, умоляя небо или любого бога оставить его людей в живых. Но в голове звучали выстрелы, сирена вращалась над головой, а перед глазами раз за разом прокручивалась сцена: Николя и молодой Алекс сидят в машине, готовые пуститься в обратный путь и гордые своим успехом… Сбоку появляется тень, направляет оружие, и оно сквозь стекло плюется смертью. Вспышки в ночи, струи крови и осколки костей разлетаются по салону. Потом тишина, наступающая после убийства, только легкий дымок пороховых газов.

Сидя один в машине, Шарко издал долгий крик. Нервы сдавали. Только не Николя… Только не он… Лишиться своего капитана полиции все равно что лишиться руки, получить нож в сердце и провернуть его, чтобы сильнее кровоточило. Николя больше чем партнер, он необходимая часть его жизни, его равновесия. Они с Люси обязаны ему свободой. Шарко не желал, чтобы его лишили члена семьи. Не таким образом, убив в полицейской машине холодной осенней ночью, с мозгами, размазанными по ветровому стеклу. Нет, нет, нет…

А еще он орал в машине: «Чего они тянут?!» – потому что вот уже полчаса после того, как он проехал сравнительно свободные от движения выезды на окружную – площадь Италии, Берси… – он ждал звонка Люси, жандармов или даже сменщиков, которые уже должны были добраться до острова. Худшее становилось все более вероятным. Никто не звонил, потому что там бойня…

Было 23:20, когда группа быстрого реагирования выехала из Управления. Машина Карателя свернула с А1 и теперь двигалась по А104 к востоку, в направлении Вильпента. Шарко приближался, он был сейчас на двадцать километров ниже, лавируя между щупальцами съездов и ответвлений автострад.

Звонок. Высветилось имя Люси. Шарко задержал дыхание и, только нажав на кнопку, заметил, как дрожат руки.

– Франк, они нашли Алекса Тассена около верфи. Живого. Он был без сознания, очевидно, получил удар по черепу, но только что пришел в себя. Они везут его в больницу.

Шарко сглотнул. Он знал каждую интонацию голоса жены и чувствовал, когда ей было плохо.

– А Николя?

– Нигде нет. Дверца машины распахнута, его мобильник на земле. Они думают, что… Каратель забрал его.

Шарко ощутил, как поднимается отчаяние, и ему захотелось вдребезги разнести телефон. Он подумал о том, каким образом погиб Шевалье, о всех мучениях, которые тому пришлось вынести, будучи во власти Карателя. Единственным шансом было перехватить убийцу до того, как он достигнет пункта назначения. Но, судя по указателям, Шарко все еще был в двадцати минутах езды от него, а с командой быстрого реагирования дело обстояло и того хуже.

Тоненький голос в трубке.

– Я не хочу, чтобы ты рисковал, – сказала Люси. – Что бы ни случилось, дождись ББР. Франк, ты меня слышишь? Жди подкрепления.

– Я буду осторожен.


Шарко дал отбой, не дожидаясь ответа. Когда она сразу же перезвонила, он заставил себя не отвечать. Его обещание не рисковать испарялось с такой скоростью… Каждая минута была на счету. Если Каратель увез Николя, возможно, он собирается заставить его говорить. Хочет понять, каким образом копы до него добрались.

Как только он это узнает или если Николя заупрямится и будет молчать, он убьет его.

Шарко выехал с окружной у ворот Баньоле. Между ним и Карателем оставалось еще около десяти километров, но теперь обе машины шли в одном направлении, и сократить расстояние стало труднее. По последним сведениям, ББР отставала на десять минут. Департаментские дороги и автострады освободились от потока раскаленного металла, бегущего по ним в течение дня. Из глубины отходящего влево ответвления в лицо Шарко трижды полыхнула вспышка дорожной камеры.

Страх скрутил ему живот, когда он увидел, как на экране появилось огромное зеленое пятно, к которому и устремлялся Каратель. В этот момент он понял.

Лес Бонди.

Убийца возвращался к своим истокам.

На место своего преступления.





44




Спидометр потихоньку сходил с ума: на дороге, где максимум был девяносто, Шарко перевалил за сто сорок. Дважды, слишком быстро входя в поворот, он думал, что сейчас убьется.

Теперь, углубившись в лес, точка больше не двигалась. Каратель наверняка припарковался. Включился новый обратный отсчет. Шарко представлял себе ужас Николя. Его привезли во влажную лесную пасть, чтобы бросить на ледяную арену. Белланже присутствовал при вскрытии, он видел голое изуродованное тело и размер укусов. Он знает, что его ждет.

Не отрываясь от руля, Шарко снял с предохранителя свой «зиг», лежащий на пассажирском сиденье.

Двенадцать минут спустя он остановился рядом с черным фургончиком, на том самом месте, где парковался в день обнаружения тела Шевалье. Насколько он помнил, до ямы оставалось метров восемьсот пешего хода. Вокруг сомкнулся лес, и его свирепая хватка источала запах грибов и зеленого мха. Лес возвышался, как еще один противник, готовый к бою.

С пистолетом в руке коп бросился вперед сквозь строй копий, устремленных к небу, пронзая препятствие, как пуля в ночи. Он попытался без фонаря, на чистом инстинкте, вспомнить дорогу. Сначала по узкой прогулочной тропинке, потом, когда тропинка повернет влево, продолжить прямо, дальше будут пруды, затянутые манником и ежеголовником…

Солоноватая вода блеснула, как клинок, когда он приблизился. Он был на полдороге. Обогнул овальный водоем слева, яростно преодолел еще триста метров в надежде, что не слишком уклонился от нужной траектории. Шарко вкладывал все свои силы в эту гонку на выживание, в груди едва не лопалось сердце, и ему казалось, что он дышит через соломинку.

Адреналин подстегнул его, когда до него донесся лай. Звуки пронзали броню леса, несясь отовсюду и ниоткуда, словно их испускала сама ночь в сердце этого бесконечного поля битвы. Собака была там, и она была голодна. При каждом шаге, при каждом болезненном вздохе деревья становились на пути, бросаясь на него, как беспорядочная армия, а он увертывался, как боксер, от атак грязи, папоротников и корней.

Чуть дальше он перевел дыхание, слегка пригнувшись и упершись руками в колени, с пылающим огнем в легких, таким обжигающим, что он не сразу осознал, что лай смолк.

Вокруг все стало слишком тихо.

Одно слово пришло ему на ум: охота.

Он, словно загнанный зверь, молниеносно застыл. Короткое рычание справа, звук приминаемых листьев, напитанных водой. Прицеливаясь, он развернулся на четверть оборота, но темнота окружала его стеной. Животное, конечно же, могло его и видеть, и чуять, а он был слеп, загнан в ловушку со своим пистолетом, дрожащим в руке из-за одышки.

Вдруг он различил что-то вроде галопа во все более тяжелом ритме, идеально четырехтактном, который он слышал только одним ухом. Едва он повернулся на звук, описывая концом ствола дугу, как между небом и землей появилась морда, два белых полукружья, разделенные бездонной пропастью. Над овалом челюстей двумя черными ледяными озерами блестели глаза, защищенные мощными костяными наростами.

Шарко открыл огонь, сильно и долго надавив на спусковой крючок и закончив одиночным выстрелом. Идеальный дуплет, которому учат во всех полицейских школах. Лес осветился на долю секунды – мгновенная вспышка пороха воспламенила частицы воздуха. Безвольное тело стаффа скользнуло на мертвые листья и ударилось о ствол дерева. Несоразмерные мускулы еще дергались под шкурой, как желе на подрагивающих тарелках.

Рядом просвистела пуля. Другая чиркнула по коре дерева в паре сантиметров от лица Шарко. Оружие плевало в него смертью в дюжине метров справа. Франк спрятался за дерево и пару раз выстрелил наугад. Его тело под курткой исходило потом.

Шелестели травы. Противник передвигался со скоростью ветра. Где яма? Франк пригнулся, наполнил легкие воздухом и рванул напрямик, перебегая от дерева к дереву. На него обрушился град картечи. Он задыхался, прислонясь спиной к дереву и прижав оружие к правой щеке. Все вокруг пропахло горячим порохом, теплой медью и дурманящими испарениями танина. Он заметил в траве у своих ног кусок желтой оградительной ленты. И только тогда увидел в трех метрах могилу, чернее самой земли.

– Николя!

Вместо ответа он услышал что-то вроде похрюкивания, задавленный жалобный всхлип. Николя жив, он здесь, в дыре, слава богу, но в каком состоянии? Из своего укрытия Шарко наугад бросил палку. Брызнула пуля.

– Сопротивление бесполезно! – крикнул коп. – Сейчас прибудет подкрепление!

– Да пошел ты!

– Ты не смо…

Раскат голосов и предупредительных криков заглушил его слова, и все взорвалось в искусственном ярко-желтом свете. Выбросы пороха пересекались в одной точке, пули свистели, попадая в дерево, срезая листья. Шарко сел, прислонясь к стволу по другую сторону от линии огня и подтянув колени к груди. Фейерверк длился секунд десять, пока прозвучавшая в темноте отрывистая команда «Прекратить огонь!» не положила ему конец и лес наконец не замолчал.

– Цель на земле! – закричал другой голос. – Цель на земле!

Шарко бросился к яме, фонари вокруг вились, как светлячки. Трое коллег из ББР принесли осветительные приборы. Николя лежал в глубине, свернувшись калачиком, со связанными ногами и запястьями, покрытым грязью лицом и кляпом из многочисленных слоев изоляционной ленты, которыми была обмотана вся его голова. Франк сполз вниз по краю ямы и с помощью парней вытащил его из земляного узилища. Они освободили его от пут, и Николя вскрикнул, когда клейкая лента, неосторожно сдернутая чьей-то рукой, содрала прядь волос и кожу губы.

– Раз орешь, значит жив. Ничего не сломано?

– Алекс…

– Вне опасности.