Луна цвета стали

«Тирпиц» сотрясли два взрыва. Попадание в среднюю часть корабля не принесло серьезных повреждений. Корабль лишился еще двух зенитных автоматов, но главный бронепояс пробит не был. Зато второе попадание в нижнюю часть кормы стало фатальным. Линкор потерял винты, а погнутые валы и искореженный руль можно было отремонтировать только в сухом доке. Огромный и еще вполне боеспособный корабль начал по инерции описывать широкую дугу, вывалившись из боевого ордера.

Вторым под удар попал «Адмирал Хиппер», причем атаковал его тот же самолет, который лишил хода «Тирпиц». Пилот потратил лишь одну ракету из трех оставшихся у под крыльями его машины, и вновь попадание пришлось в корму. Как успел понять Топп, остальные русские летчики лишь прикрывали его действия, отвлекая на себя внимание ПВО немецких кораблей и даже не особо стремясь куда-то попасть своими ракетами. Вот только поделиться этими соображениями с адмиралом он не успел – русский уже развернулся для новой атаки, и командир обездвиженного «Тирпица» перевел взгляд на еще пытавшиеся маневрировать крейсера «Лютцов» и «Адмирал Шеер». Топп не испытывал ни малейших сомнений в том, кто станет следующей целью русского пилота.





* * *


В течение двух часов не происходило ровным счетом ничего. Четыре бронированных гиганта беспомощно дрейфовали в сотне миль к юго-востоку от острова Медвежий. Топп опасался новых атак русских самолетов, но почему-то противник медлил.

Адмирал Шнивинд после приступа ярости, толкнувшей его на безумную попытку уничтожить русский конвой одними тяжелыми кораблями, выглядел так, будто из него выдернули стержень, на котором держалась вся его воля. В принципе, Топп его понимал. Ситуация виделась безнадежной. Помощи ждать было просто неоткуда. Конечно, немецкие корабли еще могли дать бой. У русских в этих водах не имелось тяжелых кораблей, а любая попытка эсминцев приблизиться к линкору и крейсерам в условиях полярного дня неминуемо привела бы к большим потерям. В район дрейфа эскадры постепенно стягивались подводные лодки адмирала Дёница, пытаясь хоть как-то прикрыть пострадавшие корабли от возможных атак русских субмарин. Вот только защитить линкор и крейсера от ударов с воздуха не мог никто…

– Герр капитан цур зее, нас вызывает командир русского конвоя. Он хочет говорить с герром адмиралом.

Шнивинд молча протянул руку, и вахтенный офицер вложил в нее телефонную трубку.

– Адмирал Шнивинд. – командующий прилагал все усилия к тому, чтобы его голос звучал уверенно. – С кем я говорю.

– Генерал-лейтенант Нагулин, – раздалось в ответ сквозь легкое потрескивание эфирных помех. – Господин адмирал, надеюсь, вы понимаете всю сложность ситуации, в которой оказалась ваша эскадра?

– Ближе к делу, генерал-лейтенант, – мрачно ответил Шнивинд.

– Как скажете, герр Адмирал. Я предлагаю вам почетную капитуляцию. Поверьте, это лучшее, что вы можете сейчас сделать для своих людей. Альтернативой для них может стать только героическая, но, увы, совершенно бессмысленная смерть.

– Вы глубоко заблуждаетесь, генерал-лейтенант, – лицо адмирала исказила злая гримаса, – Ваши корабли не смогут подойти к нам даже на дистанцию выстрела из орудий, так что если нам суждено погибнуть, наша смерть не будет напрасной.

– Боюсь, вы ошибаетесь, господин адмирал. Однако, я вижу, что без наглядной демонстрации наших возможностей дальнейшие переговоры неминуемо зайдут в тупик. Я даю вам один час на снятие экипажа с крейсера «Лютцов». После этого он будет уничтожен. Я не хочу лишних смертей, но, если своим решением вы оставите людей на обреченном корабле, ответственность за их гибель целиком ляжет на вас. Через час я вновь выйду на связь. Надеюсь, вы не станете игнорировать мое предупреждение.

Связь прервалась. Адмирал бросил ненавидящий взгляд на зажатую в руке телефонную трубку и протянул ее дежурному офицеру. Шнивинд молчал почти минуту, безуспешно пытаясь найти выход из ловушки, в которой оказалась его эскадра, но командиры кораблей ждали приказа, и адмирал принял решение.

– Оставить на крейсере «Лютцов» минимально необходимую команду для ведения огня из орудий главного калибра и обеспечения боевой работы сохранившихся точек ПВО. Остальных людей эвакуировать на «Адмирал Шеер».

Русский генерал вышел на связь за пять минут до назначенного срока.

– Герр адмирал, я не собирался связываться с вами до удара по крейсеру «Лютцов», но я действительно не хочу новых жертв. Вы ведь сняли с корабля не всю команду. Я готов дать вам еще двадцать минут.

– Достаточно разговоров, генерал. Я не собираюсь выполнять ваши требования.

– Хорошо, герр адмирал, я вас услышал. Надеюсь, ваша совесть не будет мешать вам спать по ночам.

Работоспособных радаров на немецких кораблях не осталось, но серебристая точка русского самолета была хорошо видна в очистившемся от облаков небе. Топп отметил про себя, что для бомбометания даже по неподвижной цели высота слишком велика – не меньше десяти километров.

Редкий зенитный огонь не причинял русскому пилоту никакого беспокойства. На такой высоте попасть в быструю и непредсказуемо маневрирующую цель не было никакой возможности. Спустя минуту от самолета отделилась черная точка. Довольно крупная, надо сказать, точка. Сбросив свой гуз, самолет плавно развернулся и лег на обратный курс, а бомба продолжила свой полет к неподвижной цели.

«Не меньше трех тонн», успел подумать командир «Тирпица», прежде чем набравшая огромную скорость бронебойная бомба ударила в надстройку крейсера «Лютцов». Чудовищный взрыв расколол тяжелый корабль пополам. Судя по его силе, попадание вызвало детонацию артиллерийских погребов главного калибра. Отдельные обломки долетели даже до «Тирпица» и шрапнелью ударили в борта и надстройки линкора.

Адмирал Шнивинд опустил бинокль и обвел офицеров «Тирпица» пустым и каким-то мертвым взглядом. Как в его руке появился пистолет, Топп даже не успел заметить. В наступившей тишине резким хлопком прозвучал выстрел «вальтера», и Топп понял, что теперь отвечать на вызов русского генерала придется ему.

– Унесите герра адмирала вниз, – с удивившим его самого спокойствием произнес командир линкора и включил общую трансляцию. – Экипажам кораблей перевести орудия в походное положение и покинуть боевые посты. Сопротивление потеряло всякий смысл. Мы сдаемся.





* * *


Высокие волны тяжело били в борт линкора. «Тирпиц», с трудом поддаваясь совместным усилиям четырех морских буксиров, крайне неохотно продирался сквозь шторм. Огромный корабль словно все еще пытался сопротивляться судьбе, не желая идти в чужой порт. Вслед за ним столь же непослушно, но неотвратимо двигались тяжелые крейсера. «Адмирал Ушаков» шел немного в стороне, прикрывая колонну. Его нещадно болтало, но пока усиленный корпус держался достойно.

Транспорты конвоя уже швартовались к причалам Мурманска и Архангельска, а вот мне пришлось задержаться. Через сутки после завершения сражения у острова Медвежий к нам пожаловали не самые приятные гости. Из-за горизонта сперва появились дымы, а потом на фоне светлого неба четко нарисовались силуэты кораблей британской эскадры. Два линкора, эсминцы, линейный крейсер и авианосец.

Подходить близко англичане не стали. Пройдя в десятке миль от нашей колонны, они, не выходя на связь, развернулись и вскоре исчезли за горизонтом. Я облегченно откинулся на спинку пилотского кресла. Все это время я провел в кабине готового к взлету «Ила». Однако, как оказалось, расслабился я рано.

– Лейтенант, у меня для тебя плохие новости, – прозвучал в моей голове голос Летры. – Только что сканеры сателлитов зафиксировали возмущение гиперпространства в двенадцати миллионах километров от Земли. У нас гости. Малый автоматический разведчик. Накрыт маскировочным полем, но оно работает со сбоями. Видимо, корабль поврежден. Собственно, поэтому сканеры спутников его и заметили. Система идентификации отключена или не функционирует. С вероятностью восемьдесят процентов это разведчик мятежников, иначе я уже получила бы запрос на связь.

– Приплыли, – негромко ответил я, лихорадочно пытаясь сообразить, как реагировать на эту информацию.

– Пока это не означает, что сюда немедленно явятся его хозяева, – чуть помедлив, произнесла Летра. – Аппарат поврежден, и это может означать все что угодно. Не факт, что он вообще способен отправить пакет собранных данных через гипер.

– Он что-то предпринимает?


– Лежит в дрейфе. Возможно, ведет сбор информации с помощью пассивных систем наблюдения. Точнее сказать не могу – для сканеров сателлитов он слишком далеко. Совершенно точно ясно лишь одно – ты не единственный уцелевший гражданин Шестой Республики, знающий координаты этой планеты.



Конец пятой книги

Санкт-Петербург, июнь-август 2020 года.



* * *





notes


Примечания




1




Хеннинг фон Тресков (нем. Henning von Tresckow); 10 января 1901- 21 июля 1944 г. – генерал-майор немецкой армии, один из самых активных участников заговора против Гитлера.

Начиная с 1942 года готовил покушение на Гитлера. Тогда же он вышел на контакт с участниками заговора в Берлине. Фон Тресков стал организатором покушения на Гитлера в Смоленске 13 марта 1943 года. Он обманом убедил одного из офицеров, сопровождавших фюрера, пронести бомбу в его самолёт. Тресков обратился к офицеру из свиты Гитлера с просьбой передать в Берлине небольшую посылку полковнику Штиффу из ОКВ.

По легенде в посылке находились две бутылки французского ликёра «Куантро». Офицер согласился, и у самого трапа самолета ему передали пакет. Однако взрыватель не сработал, и Гитлер остался жив. В тот раз фон Тресков смог избежать разоблачения, еще раз прибегнув к обману и сделав так, чтобы «посылка» не добралась до адресата. В дальнейшем фон Тресков пытался организовать свой перевод в Ставку Гитлера, чтобы иметь больше возможностей для организации покушения, но успеха в этом не добился.

В 1944 году, узнав о провале попытки Штауффенберга взорвать Гитлера, фон Тресков сказал своему адъютанту: «Они скоро узнают про меня и постараются вырвать из меня имена наших товарищей. Чтобы предупредить их, я должен пожертвовать жизнью». Чтобы отвести подозрения от своих товарищей и родственников, он попытался имитировать свою гибель в бою. Выйдя на нейтральную полосу, фон Тресков открыл огонь из пистолета, а потом подорвал себя гранатой. На некоторое время это помогло, но впоследствии расследование выявило его участие в заговоре, и родственники фон Трескова подверглись репрессиям. Приведенные в книге слова фон Трескова о потере чести Германией действительно были им сказаны одному из сослуживцев.





2




В реальной истории представителем Ставки на Крымский фронт был отправлен Лев Захарович Мехлис, который, фактически, не являлся военным, но неформально подчинил себе командование фронта. Генерал Козлов не смог или не захотел противоречить натиску представителя Ставки и, по сути, самоустранился от выполнения своих обязанностей.

Л. З. Мехлис тратил силы фронта в неподготовленных и безграмотно организованных лобовых наступлениях. Результатом стало истощение сил фронта и тяжелое поражение в ходе немецкого контрнаступления, завершившегося оставлением Красной армией Керченского полуострова и, как следствие, падением Севастополя.





3




Перед началом немецкого наступления на Керченский полуостров в рамках операции «Охота на дроф» люфтваффе действительно нанесло удары по советским штабам и узлам связи. Точность этих ударов была очень высокой именно по причине того, что они находились на своих местах слишком долго, и немцы, имевшие господство в воздухе, тщательно разведали эти цели.

В частности, в реальной истории в результате бомбардировки штаба пятьдесят первой армии погиб ее командующий генерал-лейтенант Львов, а его заместитель генерал-майор Баранов был тяжело ранен.





4




Советские моряки, как правило, пытались спасти поврежденные корабли даже ценой высокого риска для всей группы или эскадры.

Лидер эсминцев «Харьков» в реальной истории погиб шестого октября 1943 года вместе с эсминцами «Беспощадный» и «Способный» в результате ударов немецких бомбардировщиков. Отряд из лидера и двух эсминцев совершал набеговую операцию на порты Феодосии и Ялты. На отходе в светлое время суток они были обнаружены немецкими воздушными разведчиками и вскоре атакованы бомбардировщиками Ю-87. Советская авиация пыталась прикрывать отход своих кораблей, но делала это явно недостаточными силами. В результате первых атак был поврежден и потерял ход лидер «Харьков». Эсминцы могли снять с него команду и уйти. В этом случае они имели все шансы добраться до базы. Тем не менее, «Харьков» был взят на буксир, причем из-за дифферента на нос корабль пришлось буксировать кормой вперед. Скорость группы упала до шести узлов. Следующая воздушная атака привела к потере хода эсминцем «Беспощадный», и единственный оставшийся на ходу корабль – эсминец «Способный» – пытался буксировать их по очереди.