Лунная дорога в никуда

Естественно, никакого звонка не последовало, и Настя успела забыть про свою новую знакомую, однако две недели назад Дженни внезапно нашла девушку и попросила о небольшом одолжении.

– Она рассказала, что ее отец, тот самый, родом из России, снова отправился сюда, но почему-то в этот раз собирается провести время в маленьком гостевом доме под Переславлем, – рассказывала Настя. – Дженни была уверена, что за его визитом кроется какая-то тайна, и хотела знать, какая именно. Она сказала: у отца в последнее время появилась какая-то новая идея фикс, причем связанная именно с Россией, и боялась, что его обманут. Конечно, я отказывалась, потому что я не умею делать то, о чем она меня просила. Но, по ее словам, у нее не было времени искать частного детектива, чтобы поручить ему эту работу, да и делать ничего не придется, только держать глаза широко открытыми, а ушки на макушке. Она предложила очень хорошие деньги. За время, проведенное рядом с Сэмом, я должна была получить две тысячи долларов. Я смогла бы купить шубу, о которой так давно мечтала. Но я все равно отказалась, потому что этот тренинг, на который отправлялся Сэм Голдберг, проходил в то самое время, когда мы должны были улететь в Турцию.

– И тогда она увеличила вознаграждение, – улыбнулся Макаров.

– Да, она сказала, что компенсирует стоимость тура и заплатит мне пять тысяч долларов. Игра стоила свеч, тем более, по ее словам, выходило, что и делать-то особенно ничего не надо.

– И ты уговорила меня отменить поездку, потому что мечтала о сцене с детства, – мрачно сказал Игнат. – А Женька тоже сдал свою путевку и потащился за нами. Господи, Настя! Почему сразу нельзя было мне обо всем рассказать?

– Ты ни за что не согласился бы влезть в такую дурацкую историю, – снова заплакала Настя. – И я бы потеряла деньги.

– Да, ты бы потеряла деньги, потому что совершенно права: я бы ни за что не дал тебе впутаться в историю, которая закончилась убийством человека, за которым ты, оказывается, следила. А я, как дурак, кольцо покупал, продумывал, как буду тебе делать предложение на берегу моря! Потом срочно менял все планы, чувствовал себя полным дураком перед своим лучшим другом, а теперь мы с ним вдвоем еще должны придумать, как вытащить тебя из того дерьма, в котором ты оказалась.

– Игнат, мне кажется, речь сейчас не о вас и вашем праведном гневе, – сказала вдруг Даша, и Макаров чуть не упал от звучавшей в ее голосе внутренней силы. Да уж, эта крошка умела постоять за других, когда это требовалось. – Ваша девушка сейчас нуждается в поддержке, а не в констатации вашей правоты и обиды. Снимите белое пальто! Оно глупо выглядит, особенно в бане.

– Женская солидарность – страшная сила, – примирительно сказал Игнат и обнял Настю за плечи. – Ладно, прости, я был не прав, что на тебя наорал. Жень, вопрос в том, что нам теперь со всем этим делать.

– Завтра починят дорогу, и сюда приедет следственная группа, – ответил Макаров. – Естественно, я расскажу обо всем, что мне удалось узнать. Тот факт, что Дженни наняла Настю шпионить за отцом, к сожалению, скрыть не удастся, и парочку неприятных часов тебе, Настена, придется перетерпеть. Это я как профессионал говорю. Надежда только на то, что до завтрашнего дня я успею во всем разобраться и к приезду моих коллег мы уже будем знать, кто убил Сэма.

– Это не я, – снова заплакала Настя.

– Ну, конечно, не ты, – вздохнув, ответил Макаров.

– А ты уже знаешь, кто это сделал? – с любопытством спросил Игнат.

– Пока нет, – честно признался он. – Но, думаю, после разговора с госпожой Холодовой уже буду знать что-то более определенное.

– Катя не убийца! – вскричала Даша. – Ты не понимаешь, но она совершенно замечательная.

Не сдержавшись, она стукнула Макарова кулачками в грудь. Он перехватил ее руки за тонкие, почти детские запястья, уставился в гневное лицо, на котором сверкали самые красивые глаза, которые он видел в своей жизни. Вся кровь бросилась Макарову в голову, он отпустил ее руки и обхватил Дашу за талию так, что теперь она была плотно прижата к его крепкому телу. Их разделяла махровая ткань двух халатов, и ничего в жизни Макаров не ненавидел так сильно, как махру.

– Вот что, – сказал он и даже сам удивился, как хрипло звучит его голос. – Вы сейчас идите, пожалуйста, к себе. Игнат, Настя, Михаил… А мы останемся. Нам нужно… поговорить.

– Ну, поговорите, – усмехнулся Игнат понимающе. – Пойдем, Насть, нам с тобой тоже нужно хорошенько поговорить.

Их ухода Макаров даже не заметил. Лишь почувствовал, как вздрогнула Даша, когда оглушительно хлопнула дверь, закрывшаяся за Михаилом Евгеньевичем.





Глава девятая




Вода в бочке совсем остыла, зато в сауне было уже не жарко, а лишь очень тепло. Закрывая глаза, Даша представляла, что она на пляже, лежит себе на горячем песке, вдыхая соленую влажность моря. Капельки воды, стекающие по ее телу, действительно были чуть солоноватые от мужского пота. Но и сам этот пот, и его чуть мускусный запах, и крепкие руки, которые гладили Дашину спину, нравились ей чрезвычайно. Пожалуй, ей давно так ничего не нравилось.

Руки стали требовательнее, потянули ее, заставив перевернуться на полке, и тут же ее губы оказались накрыты другими, тоже влажными, солеными, требовательными. Даша невольно охнула под их нажимом, попыталась сцепить зубы, чтобы не допустить вторжения, но тут же сдалась, потому что ей хотелось этого гораздо больше, чем держать оборону.

Открыв глаза во время поцелуя, она оглядела дощатые стены бани, ровные поверхности полок, серые, уже потерявшие красноту жара камни. Затем взгляд переместился на лицо целующего ее мужчины: лохматую челку давно не стриженных волос, прямой, чуть мясистый нос, длинные ресницы, дрожащие на гладкой, как у девушки, коже, темную щетину, успевшую вырасти с утра и теперь приятно коловшую щеки. Не красавец, не принц, вообще ни разу не мужчина мечты, но в этот миг Даша не хотела бы поменять его ни на кого другого.

Она положила ладони ему на плечи, мягко скользнула по ним вниз, коснулась заросшей курчавой «шерстью» груди. Он в ответ хрюкнул что-то мало разборчивое, а оттого особенно смешное, но от ее губ не оторвался.

Немного подумав над тем, что ее мама называла девичьей скромностью, Даша отправила свои пальцы путешествовать дальше. Ниже. В конце концов, девичья скромность сейчас не имела ни малейшего значения, а вот преграды, встречавшиеся на пути пальцев, наоборот, казались очень важными и требующими немедленного преодоления. Нащупав влажную махру полотенца, стыдливо обернутого вокруг мужских бедер, она потянула за него, и дурацкое полотенце упало на пол.

В этот момент мужские руки легли ей на грудь, и все дальнейшее стало восприниматься как в тумане – думать мешал то ли сгустившийся вокруг пар, то ли жар иного рода, идущий откуда-то изнутри. Ну надо же, оказывается, Даша уже успела забыть, как это бывает.

Она засопела как щенок, получивший в свое распоряжение желанную игрушку, ее пальцы, обычно холодные, а сейчас теплые, гибкие, жадные, теребили и гладили то, что вызывало у нее живейший, почти детский восторг. В ответ на ее действия целующий ее мужчина вдруг выгнулся дугой и застонал. Даша вспомнила, что у него болит спина, и моментально испугалась.

– Тебе больно?

– Дурочка, – сердито ответил он, перемещая свои руки как-то так, что у нее тут же пропал воздух и желание слушать ответ тоже, и свет, кажется, померк, а может, это она просто закрыла глаза, отдавшись на волю качавших ее волн. – Ду-у-урочка, – повторил он, – мне хорошо. Если бы только знала насколько!

Даша чувствовала, что, кажется, взлетает и парит над полом, а потом ощутила себя лежащей на прогретой деревянной полке, где ее разгоряченное тело тут же накрыло другое – тяжелое, незнакомое, но отчего-то уже очень родное. Потом они с Женей вдруг стали одним целым, неспособным распасться на части даже при самом сильном воздействии.

А воздействие, несомненно, было, потому что Дашу раскачивала, швыряла, возносила, толкала, удерживала, заставляла стонать, рычать, смеяться и плакать какая-то до этого неведомая ей сила.

В какой-то момент Даша вдруг испугалась, что сейчас взорвется от шквала испытываемых ею чувств, и действительно разлетелась на тысячи маленьких Даш, успев решить, что умирает, но через секунду осознав: она жива и абсолютно, до неприличия счастлива.

Рядом пыхтел, сопел и тяжело дышал лучший в мире мужчина.

– Ты совсем меня заездила, – сказал он хрипло, – но при этом ты совершенно невероятная.


Даша зарделась от неожиданной похвалы.

– Я обычная, – сообщила она и закинула на него ногу, просто чтобы чувствовать, что он только ее и ничей больше. – Обычная разведенка, которую предал муж. Ушел к другой, которая в сто раз лучше.

– Твой муж – дурак, – сообщил ее мужчина. – Когда-нибудь он обязательно поймет, как много потерял, только будет уже поздно, потому что я тебя обратно не отдам. Ты теперь моя, поняла?

– Поняла, – покладисто согласилась Даша. – Я твоя, и ты обязательно пригласишь меня на свидание, когда все закончится и мы отсюда уедем. Мы с тобой пойдем в кино, а потом будем долго-долго гулять по московским улицам, а потом возьмем мороженое, несмотря на холод. Ладно?

– Ты ведь не думаешь, как наша Паулина, что я не способен пригласить девушку на свидание и купить ей мороженое? – спросил Женя. – Так что в кино мы сходим, и по улицам погуляем, и мороженое будем есть, и пить шампанское, а потом возьмем какое-нибудь мясо, например, огромный стейк рибай прожарки rare. Или ты предпочитаешь well done?

– Я предпочитаю medium, а еще лучше рыбу, – лениво ответила Даша, которой вдруг снова ужасно захотелось есть. – Кстати, о Паулине – я ведь видела, что она тебе понравилась, вчера. Почему же ты выбрал меня?

– Потому что мужчины в первый момент всегда реагируют инстинктами, – признался он, примерился и поцеловал Дашу в кончик носа. – А потом уже включают мозг и смотрят вглубь. Для того чтобы провести пару необременительных дней, инстинктов вполне достаточно, а вот для целой жизни – нет.

– А я тебе нужна для целой жизни? – храбро спросила Даша.

Ей было страшно услышать ответ, но неопределенности она не переносила на дух, особенно в таких важных вопросах. Конечно, он мог соврать, но она нутром чувствовала, что врать он не станет. Ни сейчас, ни в будущем.

– Ага. Правда, еще вчера я об этом даже не думал, – ответил он. – У меня вообще такое чувство, что «вчера» было словно в прошлой жизни. Хотя, может, так оно и есть. Слушай, а ты знаешь, зачем на этот ваш театральный тренинг принесло Паулину? Вот уж кому тут совсем не место! Она же богачка с Рублевки. Ей пристало останавливаться в местах и общаться с людьми совсем другого ранга.

– Так в том-то и дело, – обсуждать Паулину было скучно, но раз Женя спрашивал, Даша была готова отвечать, чтобы не разочаровать его даже в малом. – Понимаешь, она давно замужем, муж – друг ее отца, намного старше, сделал предложение, когда она была еще совсем девчонкой, и с тех пор ее жизнь идет по замкнутому кругу. Особняк, слуги, дети, шикарные машины, меха, драгоценности, яхты, путешествия.

– По-моему, женщины о таком могут только мечтать.

– Много ты знаешь, о чем женщины мечтают, – вздохнула Даша и замерла, потому что он взял в ладонь ее пятку и начал ласково поглаживать большим пальцем, от чего внутри у нее тут же стал оживать небольших размеров вулкан. – Понимаешь, ей всегда хотелось узнать, что чувствует девушка, когда ее приглашает на свидание совсем простой парень, к примеру бедный студент. И у него нет денег на мороженое, потому что на последние он купил ей скромный букетик. Ей хотелось это узнать, но без измены мужу и романа на стороне. Опасно это, да и мужа своего, как это ни странно, она искренне любит. Ей рассказали про «Открытый театр», и она решила попробовать. Изменить свою жизнь, но всего на неделю, перевоплотиться в другого человека, ничем не рискуя, побывать в чужой жизни, не ломая свою. Как-то так. Непонятно?

– Понятно, – сказал Женя и снова притянул Дашу к себе. – Только неинтересно. Ну ее, Паулину! Меня гораздо больше занимает женщина по имени Дарья.

Какое-то время они снова оказались не способны говорить, а заодно и думать. Второй раз был более медленным, томным, тянущимся как нуга в шоколадном батончике, и когда Даша вынырнула из нее, ей показалось, что она заново родилась.

– Что будем делать? – спросила она, когда снова обрела способность говорить.

– А сколько времени? – лениво уточнил Женя. – Такое чувство, что уже глубокая ночь. Между прочим, я собирался провести ее на боевом дежурстве, а вместо этого нежусь в бане с любимой женщиной. Вдруг за это время что-то произошло?

От слов «любимая женщина» Дашу затопило счастьем. Господи, и о чем это она думает! Сэм лежит мертвый, его убийца на свободе, остальным обитателям гостевого дома может грозить опасность, а она испытывает острое чувство счастья. Может быть, она и вправду чудовище, как иногда говорит мама?

Даша соскочила с полки, как была, голая, выскочила из сауны в комнату, натянула халат, схватила телефон и посмотрела на часы. 21:32. Неужели так мало? Ей показалось, что они с Женей провели в бане целую вечность.

Он появился на пороге, тоже совершенно обнаженный и ничуть этого не стесняющийся. Даша украдкой осмотрела мужчину, с которым только что самозабвенно занималась любовью: среднего роста, коренастый, с коротковатыми и немного кривыми ногами, волосатый, с широкой грудью и крепкими бицепсами. Не принц, нет. Но отчего-то при взгляде на него Даше отчаянно захотелось снова вернуться в уже начинавшую остывать сауну и оставаться на узкой полке до утра. Бесстыжая, как говорит мама. Совершенно бесстыжая!

– Сейчас всего полдесятого, – виновато сказала она и протянула Жене телефон, чтобы он мог убедиться в этом своими глазами.

– Да? – удивился он. – Я был уверен, что больше. Но это хорошо, просто отлично! До того как обитатели усадьбы отойдут ко сну, я успею раздать им необходимые инструкции, а потом мы все-таки поговорим с госпожой Холодовой.

– Женя, я тебя уверяю, Катя тут совершенно ни при чем, – сердито сказала Даша. – Ну почему ты такой упрямый?

– Я не упрямый, а последовательный, – ответил он. – А следую я фактам, которые, как известно, вещь упрямая. И факты говорят, что твоя Катя – единственная оставшаяся подозреваемая.

– Да, но… – Даша замолчала, настолько невероятной была пришедшая ей в голову мысль.

– Никаких «но», – строго сказал Женя, – одевайся, нам надо идти.

Выйдя из бани, они разошлись по своим номерам, чтобы одеться. Затем Женя обошел всех обитателей дома, чтобы дать необходимые указания. В номере на первом этаже вдвоем ночевали Елизавета и Маргарита Романовна. Им следовало запереться в своей комнате и не выходить наружу ни при каких подозрительных криках и шумах, никому не открывать и откликаться только на голос Евгения Макарова.

– А если вас убьют? – с иронией в голосе спросила Елизавета Мучникова. – Как мы тогда узнаем, что можем выйти к завтраку?

– Если меня убьют, вам про это сообщит Даша, – подумав, сказал Женя, а Даша нервно вздрогнула, представив такую ужасную перспективу. – Но я вас уверяю, что убить себя не дам. У меня впервые за долгое время появилось ради чего жить. Вернее, ради кого. Вернее, это не важно.

– А ты не промах, – подмигнула Даше Елизавета. – Я всегда подозревала, что в таких тихих омутах водятся самые отъявленные черти.

На втором этаже в одной комнате ночевали Игнат и Настя, и за них обоих Женя был спокоен. В соседнем с ними номере оставалась Анна, и ей Женя тоже велел запереться изнутри, открывать только на звук его голоса и в случае опасности стучать Игнату в стену. Взять на себя охрану двух номеров Игнат был вполне в состоянии.

В люксе на третьем этаже жила Катя.

– Наверное, надо мне остаться у нее ночевать, – сказала Даша задумчиво. – Это же люкс, так что прикорну на диванчике в гостиной. Ты не переживай, мы тоже никому не откроем без твоей команды, а в случае возможной опасности я тебе сразу позвоню, обещаю. А ты можешь в моем номере остаться и дверь открыть, тебе все шаги по лестнице будут слышны. Все не на ней сидеть, она же всеми ветрами продувается.

– Плохой план, если принять во внимание, что твоя Катя – убийца.

– Нет, она не убивала Сэма, – горячо возразила Даша. – Жень, послушай, я только сейчас поняла, что…

– Тсс. – Он приложил палец к ее губам, и Даша сразу же послушно затихла. – Так, за Масловых я не переживаю, Роман все-таки мужик, свою семью сберечь сумеет, а если что, я подсоблю. Остается одна Паулина. Пожалуй, тебя я отправлю ночевать именно к ней. У нее, конечно, не люкс, дивана нет, но на двуспальной кровати как-нибудь разместитесь. Так, с этим все.

– А Катя? Она что, останется одна? – Даша с ужасом чувствовала, что в ее голосе слышны близкие слезы. – Женя, послушай меня, она ни при чем, и ей может грозить опасность! Пожалуйста, давай мы останемся у нее ночевать втроем: она, я и Паулина.