Лунная дорога в никуда

– Не переживай, мне не впервой. – Макаров снова оскалился как волк. – Но если ты боишься, то можешь остаться здесь. Просто запри дверь.

– Ага, конечно, тут я с ума сойду от мысли, что тебе угрожает опасность. – Даша схватила свою куртку и влезла во все еще влажные ботинки. – Нет уж, я – твой напарник в этом расследовании, так что пойдем вместе.

– Ты доктор Ватсон, Арчи Гудвин или Гастингс? – расхохотался Макаров.

Она так ему нравилась, что у него даже голова немного кружилась. Он уже и не помнил, когда в последний раз испытывал головокружение от любви.

– Я мисс Марпл в молодости, – заявила Даша. – Вот выйду на пенсию и буду заниматься расследованием убийств.

– Мисс Марпл была старая дева, – с удовольствием сообщил Макаров и снова расхохотался, когда Даша стукнула его концом шарфа. – Пойдем, напарник! И как я только раньше без тебя обходился!

Осенняя ночь упала на них, как только они переступили порог дома. Ветер, холодный, сырой, пронзительный, проникал под куртку, трепал волосы, кусал шею. Снова пошел утихший было дождь, и Макаров на мгновение словно вернулся на пару часов назад, ощутил на руках тяжелое тело девочки Саши, для которой, к счастью, все уже благополучно закончилось.

От холода снова заныла спина, но думать об этом сейчас было некогда. Макаров задрал голову и посмотрел на окна гостевого дома. Начало одиннадцатого, еще не очень поздно, тем не менее часть окон уже были темными. В напряженной атмосфере больше устаешь, да и на поиски Саши сегодня ходили практически все, немудрено, что люди без сил.

Темнело окно Игната и Насти, уже уложили своих мальчишек Масловы, в их комнате на стекла падал лишь синеватый отблеск работающего телевизора, в темноте сидели и запершиеся в одном номере Анна и Лиза, а вот Катерина и Паулина не спали, видимо, обсуждая минувший день.

Макаров перевел взгляд на стоящие в стороне домики – один гостевой, один пустой и один хозяйский. В жилых не спали. Макаров натянул капюшон куртки, взял Дашу за руку и зашагал по каменной дорожке к дому Михаила и Татьяны.

На стук открыла хозяйка, кутающаяся в большую вязаную шаль, и молча посторонилась, пропуская их в дом, где весело и уютно трещал огонь в разожженном камине.

– Поговорить хотите? Со мной?

– С вашего позволения, с Михаилом Евгеньевичем.

Ему показалось или Татьяна едва заметно вздрогнула?

– В бане не наговорились? Вы ж там, почитай, три часа просидели.

– Какие три часа? – не понял Макаров. – Мы давно уже из бани ушли, а Михаил Евгеньевич еще раньше. Мы там… – Он замялся и против воли покраснел, жар залил лоб, уши, шею. Татьяна перевела взгляд с него на Дашу, усмехнулась понимающе. – Мы там одни остались.

– И где же он тогда? – Татьяна вдруг заметно встревожилась. – Он домой не возвращался, и с того момента, как я занесла вам блины в баню, я Мишу больше не видела.

– Ой, он же хотел с Игорем Арнольдовичем поговорить, – вспомнила вдруг Даша. – Помнишь, Жень, он еще сказал, что к нему зайдет?

– Да, точно, – согласился Макаров.

– Ой, ну, тогда, значит, он у Игоря, – тут же успокоилась Татьяна. – Они про будущее усадьбы могут часами говорить. Все-таки здорово, что два года назад все получилось.

– Что получилось? – не поняла Даша.

– Деньги найти. Миша, как эту усадьбу увидел, сразу заболел идеей открыть здесь гостевой дом. Потом у него мама умерла, Лариса Евгеньевна, он себе места найти не мог, депрессия началась. В общем, он интерес к жизни утратил, я думала, уж насовсем, а усадьба его спасла. Конечно, нужно было деньги найти – на ремонт, на строительство, на то, чтобы обустроить тут все. В общем, он попросил у Игоря взаймы, у того всегда дела хорошо шли, а тот предложил войти в долю и стать совладельцем. Конечно, Миша с радостью согласился, они ж с Игорем друзья с детства.

– Что ж, тогда мы, пожалуй, дойдем до этого вашего Игоря, – спокойно сказал Макаров. – Извините, что побеспокоили, Татьяна.

– Да какое тут беспокойство, когда вокруг такое. – Женщина снова зябко передернула плечами. – Страшно жить, честное слово, страшно!

Спустившись с крыльца, Макаров и Даша пошли по тропинке к следующему дому.

– Постой. – Даша тронула его за руку, и он послушно остановился, словно показывая чудеса дрессуры. – Женя, теперь я точно знаю, что Михаил Евгеньевич и есть тот самый сын, на поиски которого Сэм отправился в Россию. Это именно он, не Игорь Арнольдович и не Игнат.

– Я тоже так считаю, но на чем зиждется твое стойкое убеждение? – уточнил Макаров, оглянулся, не смотрит ли кто, притянул Дашу к себе за отвороты куртки и нежно поцеловал в краешек губ. – Мое мнение основано на интуиции мента, а твое?

– Татьяна сказала, что маму Михаила Евгеньевича звали Лариса Евгеньевна. Лариса, понимаешь?

Он покачал головой, с нежностью глядя на нее – маленькую, стойкую, смелую и очень умную.

– Лариса – Лара – Ларка. Lark, по-английски, жаворонок.

– Вот ты черт. – Макаров растер ладонью затылок. – Говорила мне мама: учи, сыночек, иностранные языки, в жизни пригодится, а я, дурак, не слушал. Но ничего, теперь у меня есть ты. Что ж, еще одно железобетонное доказательство нашей правоты. Пойдем посмотрим, что нам пропоет этот жаворонок.

– Интересно, успел он сказать Сэму, что его мать умерла, перед тем как убил? – с болью в голосе сказала Даша. – Мне почему-то было бы легче, если бы я знала: Сэм умер, считая, что его любимая женщина до сих пор жива – благодаря той помощи, которую он оказал. Ты ведь спросишь, да?

– Я его обо всем спрошу, – ответил Макаров, и его голос не предвещал владельцу усадьбы ничего хорошего.

На стук в дверь долго никто не открывал, но потом на пороге все-таки появился Игорь Арнольдович, одетый в рубаху с закатанными рукавами, вязаный жилет и мягкие вельветовые штаны – на одежду он явно денег не жалел. Лицо у него было заспанным.

– Извините, прикорнул у камина, – благодушно сказал он. – Денек сегодня выдался тяжелый, так что после бани позволил себе коньячку да и уснул. Чем обязан?

– Мне нужно поговорить с Михаилом Евгеньевичем.

– Мишкой? – Бизнесмен, похоже, удивился. – Так его у меня нет.


– Но он же сказал, что собирается к вам заглянуть, нужно поговорить…

– Ну да, сказал. Вот поэтому я и в постель не ложусь, хотя глаза слипаются, жду его, паршивца. Думал, он все еще в бане занят – вдруг кто еще попариться захотел.

– Нет, из бани он ушел уже больше часа назад. – Макаров посмотрел на часы. – И дома его нет. Я был уверен, что он у вас.

– Ну, хотите, осмотрите дом, если вы мне не верите. – Бизнесмен начал раздражаться. – Я же вам русским языком говорю: я его жду, но Мишка пока не приходил.

– Так, вечер перестает быть томным. – Макаров рванул воротник куртки, потому что ему вдруг стало невыносимо душно. – В большом доме его нет, я лично обошел его весь, перед тем как выйти на улицу. У себя и у вас тоже. Уехать из усадьбы невозможно, только уйти пешком, перейдя вброд ту замечательную речку, которую нам с вами сегодня довелось форсировать. Вопрос только – зачем? Отчего так спешно бежал ваш друг детства, а, Игорь Арнольдович?

Тот снял и протер очки в тонкой золотой оправе, снова водрузил их на нос.

– Да не знаю я. Мишка – отличный мужик, честный, прямой и порядочный. У него нет ни малейшей нужды сбегать из своего дома.

– Ну да, ну да. Правда, если учесть одно маленькое обстоятельство, а именно тот факт, что прошлой ночью Михаил Евгеньевич убил своего отца, гражданина Соединенных Штатов Америки Сэма Голдберга, то картина немного меняется.

– Мишка? Убил Голдберга? Да вы с ума сошли. – Бизнесмен рассмеялся, хотя его хриплый смех прозвучал немного натужно. – Разумеется, он никого не убивал. Если бы вы лучше знали Михаила, то поняли бы, что он просто не в состоянии кого-либо убить.

– Игорь, давайте перестанем ходить вокруг и около, – устало попросил Макаров. С каждым мгновением ситуация не нравилась ему все больше. То, что он называл ментовской интуицией, кололось, чесалось и свербело где-то в районе желудка. – Ответьте мне на простой вопрос: вы, как лучший друг Михаила Евгеньевича, знали о том, что несколько лет назад он обратился к своему биологическому отцу с просьбой помочь в лечении матери Ларисы Евгеньевны?

– Знал, – с вызовом ответил бизнесмен. – Я с самого детства все про Мишку знал. О том, что у него отец живет в Америке, он мне рассказывал еще в те годы, когда хвастаться этим было не принято. Тетя Лариса, впрочем, никогда особо не скрывала, потому и по службе не продвинулась, работала простой учительницей в школе всю жизнь, английский преподавала. Замуж она так и не вышла, сыну отчество записала по своему отцу, так в советские годы все делали. В свидетельстве о рождении у Мишки в графе «отец» стоял прочерк.

– Что было потом?

– Когда у тети Ларисы нашли рак, было уже поздно что-то предпринимать. Ей могла помочь только операция за границей, очень дорогая и без особых гарантий. Я помог Мишке найти клинику в Германии, которая бралась попробовать, но нужны были деньги, много денег. Конечно, я был готов дать немного, но у меня основная сумма вложена в бизнес, к тому же мы присматривались к этой усадьбе, поэтому мой скромный вклад погоды не делал. Тогда Мишка и придумал обратиться к своему отцу.

– Откуда он знал, что Сэм Голдберг – обеспеченный человек?

– Незадолго до этого Мишка собрал о нем сведения – просто хотел выяснить, жив ли Голдберг, где живет, чем занимается. Он вовсе не собирался пользоваться этой информацией. Но потом заболела тетя Лариса, и он решил отступить от своих принципов.

– И что, когда деньги пришли, было уже поздно? Лариса Евгеньевна умерла, поэтому Михаил Евгеньевич открыл на эти деньги свою гостиницу? Он не хотел, чтобы Голдберг об этом узнал, и убил его?

– Послушайте. – Игорь Арнольдович начал сердиться, его глаза за стеклами очков сузились. – Я вам русским языком объясняю, что Мишка никого не убивал. Да и нечего ему было скрывать – гостиница эта выстроена на мои деньги, потому что Голдберг ничего ему не дал. Ни доллара. И тетя Лариса умерла, потому что отправить ее в клинику в Германию Мишка не смог. Он так до сих пор себе этого и не простил – жил как в аду эти два года, считая, что не смог спасти мать. В состоянии вы это понять или нет?

Он почти кричал, вены на шее вздулись, руки сжались в кулаки. Макарову казалось – еще чуть-чуть и бизнесмен его ударит.

– Подождите, но этого не может быть, – вмешалась в разговор Даша. – Сэм сказал мне, что перевел на лечение Жаворонка крупную сумму и еще послал ценную вещь на память.

– Да соврал он. – Из Игоря Арнольдовича как будто выпустили воздух, теперь он выглядел размякшим и еле стоящим на ногах. – Денег пожалел, а потом его совесть заела, вот и отправился в далекую Россию – страну медведей, чтобы перед смертью грех искупить. А вам соврал, потому что правду сказать стыдно было.

– Перед смертью?

– Да не цепляйтесь вы к словам! Когда человеку восьмой десяток, а живет он эгоистом и отшельником, которого ничего не интересует, кроме ублажения себя любимого, нет-нет да и о душе подумаешь. И к Мишке не цепляйтесь, не убивал он никого. Он и так в последнее время опрокинутый ходил. Сначала узнал, что этот гад, папочка его, будет здесь жить, чуть с ума не сошел. Потом рассказ этот душещипательный услышал, а утром про убийство стало известно. Это ж никакая психика не выдержит! А убивать он не убивал.

– Но тем не менее тело Сэма Голдберга уже почти сутки лежит в спальне с ножом в груди. – Макаров тоже начал злиться. – Ваш друг – не институтка, а вы так трогательно за его душевную организацию переживаете. Давайте-ка одевайтесь, вместе найдем вашего Мишку да зададим ему несколько вопросов. В том числе и такой: кто так сильно захотел отомстить за него Сэму Голдбергу, что пошел на убийство? Судя по горячности, с которой вы защищаете Михаила, можно подумать, что это вы.

– Да господь с вами! – Игорь Арнольдович слабо махнул рукой и начал натягивать ботинки. – А Мишку действительно надо найти. Не нравится мне все это, честное слово.

Они вышли на крыльцо, и Макаров остановился, чтобы прикурить. Итак, убить Сэма Голдберга могли три человека: владелец усадьбы, его друг или жена Татьяна.





Глава десятая




Михаила Евгеньевича нигде не было. Несмотря на поздний час, Женя обошел все номера и опросил постояльцев, когда они видели владельца усадьбы в последний раз. Получалось, после того как вышел из бани, тот словно в воду канул. Ни на кухне, ни в гостиной, ни на веранде не удалось найти никаких следов. Пропал только его знаменитый островерхий брезентовый дождевик, тот самый, в котором прошлой ночью он возвращался в дом, когда его увидела Даша. На всякий случай осмотрели туалеты, кладовки и технический подвал – пусто.

К поискам присоединилась всерьез обеспокоенная Татьяна. Женщина чуть не плакала, но Женя настоял на том, чтобы осмотреть их с Михаилом дом, тоже от подпола до чердака. Даше было неловко, но она понимала, что это правильно. Нет, в своем доме Михаил Евгеньевич не прятался. Его машина стояла на месте. Не было только телефона, большого фонаря и дождевика.

Дом Игоря Арнольдовича тоже обыскали, тщетно. Залитая дождем беседка встретила их унылой темнотой, в мангале блестела промокшая зола, пустая будка несуществующих охранников словно дремала за дверью, заскрипевшей тонко и протяжно.

– Надо сказать Мише, чтобы смазал, – тихонько сказала за Дашиной спиной Татьяна, словно зарубку на память сделала.

Искали вчетвером – Даша, Женя, Татьяна и Игорь Арнольдович. Всем остальным еще раз строго-настрого наказали не выходить из своих комнат и не отпирать двери.

– Вы их от Миши бережете? – Голос Татьяны еле слышно шелестел во влажном воздухе. – Так это лишнее, он мухи не обидит. И мне кажется, это ему, наоборот, беда грозит.

– Разберемся, – коротко ответил Женя.

Когда стало ясно, что на территории гостиницы хозяина нет, решили сходить к озеру. На этом настояла Татьяна – Женя был уверен, что Михаил Евгеньевич сбежал, уйдя в город пешком: не привлекая внимания, перешел реку вброд и теперь отсиживается в безопасном месте, где до него, как он считает, не доберется полиция. Место это, разумеется, наверняка известно и жене и другу, так что вычислить и задержать беглеца – вопрос времени.