Лунное искушение

* * *


Трой не остался надолго, спешил вернуться к жене, и Гейб понял, что Люциан скоро отправится за ним: создавалось впечатление, что он проводит не больше пары часов вдали от Джулии.

Тем не менее Люциан не ушел сразу, а занял место Троя, закинув ноги на верстак, о который опирался Гейб.

— Как ты вообще? — спросил он. — У нас не было возможности толком поговорить с тех пор, как все случилось.

Гейб усмехнулся.

— Может, оно и к лучшему, учитывая все нюансы.

— Если не считать того, что произошла еще куча всего, — ответил Люциан, покачивая ногами. — Все это с Эммой…

— Не хочу говорить о ней, — перебил Гейб.

— Может, стоит, — мягко ответил брат.

Стиснув зубы, он подобрал стамеску, которой работал, и подошел к столу. Разговоры об Эмме, даже мысли о ней всегда заканчивались одинаково.

Он напивался. И не хотел снова провести ночь так.

— Знаю, для тебя это запретная зона, но ты должен выплеснуть эмоции. — Люциан помедлил. — Или станешь таким, как Дев.

Гейб фыркнул и швырнул стамеску на стол. Иногда ему хотелось походить на Дева, который казался спокойнее гремучей змеи с отрубленной головой.

— Уверен, что-то случилось. В противном случае ты бы не околачивался тут в субботу вечером, — продолжил Люциан, — а отправился бы в «Красного жеребца» найти себе женщину на ночь. Или двух.

Он повернулся к брату.

— Ты сегодня играешь в психотерапевта?

Люциан усмехнулся.

— Что происходит? У тебя никогда не было от меня тайн. Может, от Дева. Но не от меня.

Это было правдой. У них с Люцианом имелось несколько общих тайн. Он прошел к своему табурету и рухнул на него, потирая руками лицо. Стоило держать рот на замке. Это был лучший вариант, но он знал своего брата. Кончится тем, что он будет изводить его до чертиков, пока Гейб во всем не сознается. Тяжело вздохнув, он опустил руки на колени.

— Это связано с Ник.

Удивление промелькнуло на лице Люциана.

— Да?

— Кое-что случилось между нами.

Люциан смотрел пронзительно.

— Что произошло между вами? — Краткая пауза. — И когда?

Откинув голову, Гейб потянулся.

— Твою ж мать. Не верю, что вообще говорю об этом.

— Что бы там ни было, тебе лучше сказать, потому что я уже вообразил кучу разных вариантов.

Он опустил подбородок.

— Возможно, ты мыслишь в верном направлении.

Глаза Люциана слегка распахнулись, затем он пробормотал:

— Дерьмо.

Сцепив пальцы, Гейб сделал то, чего не думал делать никогда: рассказал историю той ночи.

— Прямо перед тем, как уехать в колледж, Никки осталась в доме. Ее родители уже отправились восвояси, и я понятия не имею, где были вы с Девом. Я много выпил той ночью и был пьян, но, если честно, впустил бы ее в любом состоянии. Она не в первый раз приходила в мою комнату. Хотя в тот раз все было иначе. Никки пришла ночью.

Люциан сидел очень тихо.

— Я впустил ее и… не знаю, как все случилось, — продолжил он, закрывая глаза. Это было ошибкой, потому что сразу же вспыхнули обрывочные воспоминания о той ночи. Он поддразнивал ее, как обычно. Потом она сказала, что будет скучать по нему в колледже. В какой-то момент девушка начала плакать, когда говорила о том, что долго его не увидит, и он обнял ее. Каким-то образом она оказалась у него на коленях, а потом — под ним. — Но это случилось.


— Предполагаю, под словом «это» ты подразумеваешь крепкие объятия?

Гейб коротко и резко, но совсем не весело рассмеялся.

— У нас был секс.

Единственный раз он видел своего брата таким потрясенным, когда они узнали правду об отце и матери. Сейчас настал второй раз, когда Люциан изумленно молчал.

Он снял ноги с верстака, тяжело уронив их на пол. Открыл рот, но ничего не сказал. Гейб продолжил:

— Проснувшись несколько часов спустя, я видел ее и сначала не мог понять… — Он оборвал сам себя, вздохнув. — Я, мать его, сорвался на ней. Ник так быстро уехала, и после той ночи я впервые увидел ее, когда она пришла к нам работать.

— Твою мать, — выругался Люциан и пристально посмотрел на него. — У меня нет слов. А это редкость.

— Мне от этого не легче.

— А я и не пытался как-то облегчить твою душу. — Люциан покачал головой. — Ей было восемнадцать, когда она уезжала в колледж, верно?

— Да. Но тут нет никакой…

— Чушь собачья. Тут есть разница. Небольшая, но есть. — Он играл желваками. — Ты был пьян?

— В стельку. Ник клянется, что не осознавала, насколько я был пьян, и я ей верю.

Брат медленно моргнул.

— Уточни, насколько ты был невменяем, когда решил заняться сексом с восемнадцатилетней дочерью Ливи и Ричарда?

— Достаточно, чтобы мне было плевать, — честно ответил Гейб, и, черт побери, сказав это вслух, он как будто снял с плеч часть ответственности. — Вот насколько пьян.

— Дерьмово, чувак. — Люциан откинулся назад. — А вы с Ник говорили об этом?

— На прошлой неделе, когда я ее увидел, был вне себя. Она так и не дала мне возможности объясниться раньше. А я пытался. Звонил ей. Писал после того, как она уехала, хотел убедиться, что с ней все в порядке…

— Хреново. А с ней все было в порядке?

— Ага, — саркастично заметил он. — Четыре года я не мог представить себе, что она чувствовала. Проклятие. Даже когда я думаю об этом сейчас, бешусь, потому что Ник просто уехала, игнорировала меня, и я понятия не имел… — Он глубоко вздохнул. — Знаю, все эти годы она провела, не понимая, что я был не настолько уж пьян, а я провел их, пытаясь забыть, что это вообще случилось, благодаря Бога, что ее отец ничего не узнал и не пристрелил меня.

Люциан усмехнулся, потому что это было правдой.

— Я бы не переживал по этому поводу. Ричард тебя любит. Тебя бы убила ее мать.

Гейб слабо улыбнулся.

— Тут ты прав.

— Хотя они никогда бы не подумали, что ты способен на такое. Я? Дьявол. Да они, наверное, удивлены, что я не пытался. Но ты? Не-а. На тебя они никогда не подумают. Среди нас ты считаешься хорошим.

Гейб выгнул бровь.

— Это так.

Люциан вздохнул и потер лицо.

— Вау. Ну, мать твою, чувак. Не знаю, что и сказать. То есть это дерьмово. Для вас обоих. Теперь все будет очень непросто.

— Да, и то, что я вел себя с ней как ублюдок с тех пор, как она вернулась, делу не поможет. Я, мать твою, накричал на нее на прошлой неделе, когда увидел с Паркером. Обвинил ее в том, что она кидается на него. Да и вообще был с ней неласков.

Люциан взглянул на брата.

— А ты считаешь, что должен быть с ней ласков?

Гейб задумался.

— Последние четыре года мне хотелось задушить ее и спросить, все ли с ней в порядке, одновременно. Я ненавидел ее за возможные последствия той ночи, но тоже нес ответственность за все это. Она не поскользнулась и не упала на мой член случайно. Я был пьян, Люциан. Но осознавал, что это она. Осознавал, что делаю. — Он судорожно вздохнул. — Дерьмовый я человек, да?

— Нет, я так не думаю. Просто это все усложняет.

«Усложняет» казалось мягким словом, чтобы описать все творившееся у него в голове, но одно он знал точно. Он уже не ненавидел Ник. Он не знал, какого черта все это значит, но не ненавидел ее.

— Знаешь, что я думаю? — спросил Люциан.

— Боюсь спрашивать.