Маникюр для покойника
Часть 10 из 14 Информация о книге
– Вам кого? – Маргариту Федоровну. – Кем вы ей приходитесь? Командный, безапелляционный тон не оставил сомнений – передо мной представитель властей. Но говорить правду в этой ситуации мне было не с руки, и изо рта мигом вылетел ответ: – С работы прислали узнать, почему не выходит… – Имя? – Чье? – Мое, – усмехнулся милиционер. – Не знаю, – удивилась я, – мы ведь незнакомы. Секунду мужик глядел на меня настороженными глазами, потом вздохнул: – Назовите свои паспортные данные. Я вздрогнула: ну вот, влипла. Но привыкший за два дня врать язык сам по себе сболтнул: – Татьяна, Татьяна Павловна Молотова… Оперативник пометил что-то на бумажке и заявил: – Езжайте в свой супермаркет и сообщите начальству, что Волкова больше никогда не придет. – Почему? – глупо удивилась я. – Она умерла, – пояснил следователь. – Давайте адрес и телефон. – Чей? – Мой! – Не знаю! На этот раз мужик вышел из себя: – Хватит ваньку валять! – Никого я не валяю, – возмутилась я. – Спрашиваете у меня свой номер телефона и адрес, а откуда я могу его знать? Сыщик вздохнул: – Гражданочка, назовите, где проживаете, и телефон. Машинально я сообщила адрес Мишиной квартиры и только потом испугалась. Боже, что же я наделала! Мало того, что назвалась именем его любовницы, так еще и координаты дала, ну почему не придумала вымышленные? – Отчего она умерла, от сердечного приступа? Инспектор спокойно ответил: – Вам сообщат, идите на улицу. – Страшно все-таки, выглядела совсем здоровой… Но милиционер молча подтолкнул меня к выходу, и тут зазвонил телефон. Я вытащила аппарат: – Алло. – Таня, ты? – Извините, ошиблись. В ухо понеслись гудки. Милиционер подозрительно глянул на «Сименс» и неожиданно переспросил: – Значит, в супермаркете работаете? – Ага, – крикнула я, сбегая по лестнице, – кассиром. У подъезда продолжали толпиться возбужденные жильцы. – Ее Надька нашла, – рассказывала шепелявая бабка, – зашла в квартиру, а Ритка валяется между окном и столом, кровищи! Надька чуть богу душу не отдала! Интересно, кому теперича жилплощадь отойдет, у Маргаритки-то никогошеньки нету. – Разве при сердечном приступе бывает кровотечение? – не выдержала я. Бабулька примолкла, а потом ехидно спросила: – Это кто же тебе про приступ наврал? – Так ведь Рита умерла! – Убили ее. – Как? – помертвевшими губами спросила я. Вопрос был задан риторический, но милая старушка поняла его буквально и принялась словоохотливо объяснять: – Ножом, кухонным. Долго не мучилась, горемычная. Ну посуди, коли она сама бы померла, зачем тут столько милиции? С трудом передвигая ставшие пудовыми ноги, я добралась до метро и плюхнулась на скамеечку. В последние дни данный вид транспорта нравился мне все больше и больше. Чисто, светло, тепло, а главное, никому нет до тебя дела, все бегут с высунутыми языками и не глядят по сторонам. Я перебирала пальцами край куртки и мысленно подводила неутешительный итог – два трупа, и никаких документов. Пропала последняя надежда попасть в квартиру Кости и найти телефонную книжку. Хотя Рита обронила, будто он служил актером в театре «Рампа». Может, сходить туда, порасспрашивать коллег, вдруг что выплывет. ГЛАВА 7 Я не слишком большая театралка и в храм Мельпомены хожу редко, но «Рампу» знаю. Несколько лет назад там поставили скандальный спектакль, и весь бомонд засветился на премьере, естественно, и мы с Мишей сидели в третьем ряду. В тот день на мне было черное платье, а из украшений – брильянтовые серьги. Я равнодушна к драгоценностям, но Миша частенько повторял: «Жена – витрина семьи. Надевай побольше камушков, а то подумают, что у меня дела плохо идут». Парадный вход оказался заперт, пришлось идти со двора. У двери за столом читал газету крупный мужчина. – Вам кого? На секунду я растерялась, потом промямлила: – Насчет Кости Катукова… – Допрыгался, – неожиданно зло заявил дежурный, – добегался по чужим бабам, догулялся… – Зачем вы так, человека убили… Секьюрити махнул рукой: – По нему давно пуля плакала, мразь, а не мужик, и чего к парню бабье льнуло – ни рожи, ни кожи, один гонор. Артист! Тьфу, слушать тошно. Да у него всех ролей три штуки, а в каждой – две фразы. Таких, с позволения сказать, актеришков пол-Москвы. Вон меня в прошлом году тоже на сцену выводили, сундук выносил в спектакле «Боярыня Морозова», и чего, тоже теперь нос задирать надо? Да, похоже, Константин сильно чем-то насолил мужику… – Идите в двенадцатую комнату, – неожиданно сменил гнев на милость стражник, – там администратор Лев Валерьянович, он похоронами занимается. Я двинулась по узкому коридору, застеленному довольно потертой красной дорожкой. Пахло дешевой косметикой, пылью и потом. Двенадцатый кабинет оказался последним, я вежливо постучалась. – Кто там такой церемонный? – раздался возглас. Я толкнула дверь и оказалась в помещении размером с мой шкаф в бывшей моей спальне. Просто удивительно, как в таком крохотном пространстве уместились стол, стулья и допотопный сейф. Но самое большое удивление вызывал хозяин. Огромный мужик почти под два метра ростом, одетый в невообразимый кожаный костюм. Розовая рубашка совершенно не сочеталась с ярко-зеленым шейным платком, а золотой браслет и большая круглая серьга в левом ухе сильно напоминали о цыганах. Впрочем, и волосы у парня оказались «восточные» – темные, почти черные, вьющиеся мелкими кольцами. Сзади юноша стянул их резинкой, спереди на лоб падало что-то типа челки. Под стать внешности оказался и парфюм – тяжелый, удушливый запах неизвестного одеколона. Такой аромат издают загнивающие лилии, и у меня моментально заболела голова. – Вы ко мне? – поинтересовался администратор. – Дежурный сказал, будто похоронами Кости Катукова занимается Лев Валерьянович? – вопросом на вопрос ответила я. – Да уж, – вздохнул «цыган», – приходится, Костя не имел семьи. – Говорят, вокруг него крутилось безумное количество женщин. – Страшное дело, – ухмыльнулся Лев Валерьянович, – сосчитать нельзя, ухитрялся одновременно крутить роман с пятью бабами! Вы только подумайте, пять сразу! Это же никакого здоровья не хватит! У него теория существовала: в каждой женщине есть изюминка, надо ее только отыскать… Погодите, – спохватился болтун, – а вы ему кем приходитесь? Я удрученно молчала. Ответ на такой простой вопрос я забыла приготовить.