Марья-Царевна
Часть 36 из 51 Информация о книге
— Про то только ушедшим и ведомо, — развела руками Малахитница. — Н-да. А можно как-то позвать его сюда? — попросила я, опять начиная нервничать. — У нас тут проблема новая возникла… — Знаю все. — Она кивнула. — И до меня весть Баюнова дошла. Не будь сама свидетельницей всему, тоже поверила бы в Кощееву вину. Издавна он черным колдуном прослыл, так что оговору никто и не удивился особо. Так что понимаю твою нужду. Попробуем позвать. Я мигом подскочила со стула. Хозяйка тоже поднялась. — Возьми меня за руку, Марья, — потребовала она. Странное это оказалось ощущение — держать за руку Хозяйку Медной горы. Вроде и теплая она, но не по-человечески, а словно нагретый солнцем камень. Она топнула, и я взвизгнула, не удержавшись, потому как мы начали погружаться прямо в каменный пол! Казалось, будто я двигаюсь вниз через что-то упругое. И страшно стало даже не от понимания того, что мы просто перемещаемся сквозь толщу монолитного камня, а от неправильности происходящего. Все мои чувства в панике заорали, когда над поверхностью пола осталась только голова. Я невольно зажмурилась, но буквально через несколько секунд странное ощущение мягкого сдавливания пропало. Дышалось свободно, никакая земля в нос и уши не лезла, так что я решилась вновь открыть глаза. И, клянусь, узнала это место! Именно этот большой зал с рвущимся вверх Мертвым огнем я видела в ледяном дворце Карачуна, когда пыталась настроиться на Наволодов Источник. Тем временем Хозяйка отпустила мою руку и подошла поближе к синему пламени. — Сын! — громко произнесла она. — Слышишь ли ты меня?! Ты мне нужен тут. А потом вытянула руку, в которой сам собой появился небольшой такой камешек, и бросила его в Источник, ответивший на это ярким сполохом. Я же решила ближе не подходить. Хоть мы с Мертвым огнем и знакомы, но я его все равно побаивалась. Уж больно своенравна и вспыльчива эта стихия, тем более сейчас, когда ее только-только лишили свободы. Впрочем, делать этого и не понадобилось. Не прошло и нескольких мгновений, как воздух справа от Источника прорезала вертикальная чернильная черта, знакомо разрывая пространство. И оттуда, слеша испачканный копотью, с уставшим лицом и взлохмаченными волосами вышел Наволод. Он мельком взглянул на меня, и от неожиданно напряженного, тревожного взгляда я почувствовала, как все готовые вырваться слова куда-то испарились. Тоской веяло от него, и причины этой тоски мне были известны. — Звала ли, матушка? Камешек твой мне аккурат в голову прилетел, едва увернулся, — спросил Наволод и слабо улыбнулся. — Ох, да на кого ты похож, сын? — захлопотала вокруг него Хозяйка. — В саже весь, и вид такой, что краше в гроб кладут. Отдохнуть бы тебе надобно, но у нас беда стряслась. — Снова? — усмехнулся Наволод и посмотрел на меня уже по-другому, мягче. Словно сбросил с себя какой-то груз. Ну, или постарался забыть о нем на время. Решив, что личные объяснения могут и подождать, я кивнула и вкратце поведала о том, что увидела в Истоке. — Хмарник? — Хозяйка нахмурилась. — Помню его, как же. Самый несносный из детей Перуна был. По чести сказать, и сам Перун особым терпением не отличался, чуть что, хватался за молнии. Но уж сынок в самолюбии превзошел отца стократно. Гордость его гордыней обернулась, хитрый ум коварством стал. А ведь было время, Велес с Перуном промеж собой спорили, кому за Навью пригляд вести. Велесу-то самолично тяжело приходилось — и там, и здесь, в мире людском, за порядком следить. Вот Перун и предлагал: отдай, дескать, Хмарнику Навь. Глядишь, и за ум возьмется. Да только упрямился Велес. Знать, видел он в Хмарнике что-то… — Она замолчала. Взгляд Малахитницы устремился куда-то вдаль, к воспоминаниям. — А дальше что было? — поторопила я. — А дальше… дальше Велес, уговорам Перуна уступив, дал Хмарнику испытание. Проверить хотел, достоин ли тот навьим князем зваться. Да только испытание то Хмарник не выдержал. — Какое испытание? — спросил Наволод. — На кривду его Велес заговорил, — усмехнулась Хозяйка. — На три года. Три года Хмарник ни слова неправды молвить не мог. Вот открылась сущность его алчная, завистливая да до власти жадная. Разгневался тогда Перун, три дня гроза бушевала, дубы столетние ветер с корнем рвал. А потом вынес свое решение грозовой бог и заточил Хмарника в места неведомые, так что и не сыскать. С тех пор уж много лет прошло, как о нем ничего не слышали. — Ага, неведомые, — проворчала я. — В мой мир он его отправил, судя по всему. Да и там чадушку обеспечил, наверное. Недаром тот жив до сих пор, да еще и в костюмах брендовых расхаживает. — А Навь мне по прямому наследованию перешла, — задумчиво заключил Наволод и с упреком взглянул на мать. — И ведь я ничего этого не знал. Почему? — Дела давние, сын. Что их было ворошить. — Та виновато развела руками. — Кто ж знал, что злодей так покажет себя? Что спустя столько лет не смирился он и не захотел в стороне оставаться. — Именно. И теперь мутит воду, — добавила я. — Наволод Хмарнику — первая помеха в планах, вот и решил тот от него избавиться. На тропу направил, думал, не вернется. — При этих словах глаза Наволода вновь сверкнули такой тоской, что я невольно поежилась, но все равно продолжила: — А если бы Наволод не вернулся, вряд ли бы кто Хмарнику противостоять смог. Верно? Хозяйка мрачно кивнула: — Верно, Марья. Только один здесь остался у Хмарника противник, только один божественный сын. Да к тому же в отличие от него с силой Источника. А уж когда стало ясно, что Источник еще мощнее станет за счет суженой и Мертвой воды, понял Хмарник, видимо, что медлить нельзя. Без Наволода равных сыну Перуна не будет, всех себе подчинит, как здесь, так и в Нави. — Угу, и при всем при этом еще и все стрелки на Кощея перевел! — выдохнула я с негодованием. — Какие стрелки? — не понял Наволод. — Куда перевел? — Ну, в смысле, моего отца теперь во всем обвиняют. Уж не знаю, чего он там наплел, но абсолютно все вокруг уверены, что магия по воле Кощея пропадала. Злодей, значит, виноват. — Суд скорый, да приговор суровый вынесли, — подтвердила мои слова Хозяйка. На лице Наволода мелькнуло сомнение: — И что, неужели никто ничего в подозрение не взял? — А сам посмотри! — сказала Хозяйка и взмахнула рукой. В полумраке зала появился жемчужно-светящийся овал, словно кто-то окно распахнул прямо в воздухе. А в том окне стоял кот Баюн собственной персоной и, тревожно топорща усы, вещал громким голосом: — Всем, всем, всем! Кто услышит, тот расскажет, кто увидит, тот запомнит и другим передаст! Злодейство великое, до сей поры небывалое, задумал царь Кощей. И не только задумал, а и исполнил со всей старательностью. Надумал лишить нас магии, а сам, в мощи своей, весь мир в полон взять! Надоело ему в своем мертвом царстве править, тесно там Кощею, развернуться решил! Вставайте, люди русские, на смертный бой, на славный бой! Вставайте, люди вольные, за нашу землю честную! Кот исчез, и Хозяйка снова взмахнула рукой. Свет в овале слегка заколебался, а потом показал нам этакую видеонарезку. Я увидела, как в разных городах собираются войска, как из лесов выходят волколаки и какие-то колдуны. Простой народ точил топоры и доставал из тайных запасников кто кольчужку залатанную, кто шлем помятый. К берегам приставали боевые хищные корабли, с которых сходили могучие бородатые воины, нанятые на службу богатыми купцами. Князья выходили с ратями из городов, спеша на соединение с союзниками. Богатыри тоже в стороне не остались, поворачивая коней и направляясь к Смородине… Чем дальше я смотрела, тем сильнее сжималось в тревоге сердце. И тем яснее понимала: со всеми Кощею не справиться. Никак. Даже с Источником. Нас со всем войском банально массой задавят! Тем временем овальное окошко налилось чернотой и растаяло. — Не подобраться ближе. — Хозяйка покачала головой. — Закрыл Хмарник себя и окружение свое от прогляда заклятием сильным. Но он это, даже гадать не надо. Всю Русь наветами да подкупом под себя собрал. Мы с Наволодом, ошеломленные масштабом происходящего, молча переглянулись. Ох, как бы и впрямь не пришлось в мой мир возвращаться, только теперь вместе с Кощеем и Наволодом. Подумала и тут же была вынуждена констатировать: не выйдет. Не оставят они ни царства свои, ни Источники. Биться будут до конца. А значит, нужно сделать так, чтобы конец этот был не наш, а хмыря вражеского. — А можно Василису увидеть? — попросила я. — Она тоже Баюну поверила? Что там в Китеже происходит? — Увы, — разочаровала Хозяйка. — Китеж, как весть Баюнова разнеслась, снова закрылся. Колдуны там сильные, весь город сетью незримой опутали. Не пробраться. Эх, жаль Финиста нет, он бы все быстро разузнал. Хоть он с семьей своей и не общается почти, чай, определил бы, ежели что не так с ними. Да и не вызывая подозрений. — Семьей? — не поняла я. — Это кто у него там семья? — Так Иван Царевич, муж сестры твоей Василисы, брат Финиста единокровный. Гвидон и Царевна Лебедь — их родители. Только Финист в мать пошел и магом стал, а потому смог силой Источника Живого ветра овладеть. А у Ивана способностей к магии нет, только сила богатырская. Ну надо же! Вот теперь все сразу на свои места встало! Поэтому Финист и беспокоился о городе, не давал там Соловью-разбойнику людей калечить, когда меня спасал. И Наволод, понятно, отчего такой нервный был. Чуть в корчме нас увидел и сразу Финисту в челюсть зарядил. А как тут не нервничать? Один брат уже Василису увел, а тут второй со мной путешествует. И повод для общения Царевны Лебеди с Кощеем обозначился — родственниками ведь стали. — А почему они не общаются? — заинтересовалась я. — И почему тогда Василисе Финист доступ к Источнику не дал? Хотя… тут, кажется, понимаю. — Я посмотрела на Наволода. — Это из-за тебя? Потому что вы друзья? Тот кивнул и улыбнулся. — Да. Хотя Ивану и матери своей Финист другой аргумент привел Мол, пусть докажет невеста, что не в пику слову отца замуж выходит, а по любви. Ежели любит, так и без Источника счастлива в браке будет. Вот никто спорить и не осмелился. — Он хмыкнул. — А не общаются братья давно. Иван слишком правильный, а Финист, сама знаешь, голова дурная, хоть и веселая. С Соловьем вон приятельствует, бедокурит временами — ветер ведь. Не будь он царским сыном, поди, с Соловьем и в соседней камере мог очутиться. — Н-да… — протянула я, все еще изумляясь. — Ладно, а куда Финист сейчас-то делся? Я думала, он тут, с Белоснежкой. — Он и был до тех пор, пока магия в мир не вернулась, — подтвердила Хозяйка. — Потом убедился, что все в порядке, уж праздновать хотел, но тут ветер нашептал ему, что со знакомцем вашим, Колобком, не все гладко. Вот и помчался Финист ему помогать. Я понятливо кивнула: — Ясно. Колобок далеко от дома очутился. Непросто ему, булке говорящей, обратно без неприятностей дойти. А Финист, видимо, вину свою чувствует, все ж из-за нас Колобка так далеко забросило. Ладно, сами к Василисе сходим. По тропе это быстро. Да? — Я посмотрела на Наволода. А тот вдруг нахмурился и отрицательно покачал головой: — Быстро-то быстро, да только не смогу я сейчас пойти. Восстанавливать в Навьем мире еще очень много, и времени терять никак нельзя. Так что одной тебе идти придется, Марья, а я уж к совету у Кощея подойду. Ну или ежели случится чего нехорошее, позови. Вот тебе и раз! Мало того что не обрадовался при встрече, так еще и общения избегает? Может, и впрямь на тропе обида осталась? Так дело не пойдет! Увидев, что Наволод поднимает руку, чтобы открыть проход обратно в Навь, я решительно подскочила к нему и схватила за рукав: — Подожди! С легким, коснувшимся кожи ветерком Хозяйка Медной горы предпочла тактично исчезнуть. — Что такое? — Наволод вопросительно изогнул бровь. — И ты еще спрашиваешь? Ты сказал, что как только вернешься, мы поговорим! А сам меня избегаешь! Не пришел узнать, как я и что со мной на тропе было! — Я почувствовала, как на глазах выступают злые слезы. — Я пришла к тебе сама, а ты и не рад вовсе, похоже! — Марья, ну что ты, все совсем не так… — А как? Что мне еще думать? Что ты злишься на меня? Обижен за то, что я тебя с тропы вытянула? Ты ведь хотел за отцом пойти? Да? — Хотел, — признал Наволод. — Но не моя в том вина. Тропа тянула меня, и противиться ей я был не в силах. Так что я, напротив, рад, что ты за мной отправилась и вернула с тропы. Сам бы я вернуться не смог. — Тогда почему вид у тебя нерадостный? — Это очень странное чувство, Марья. — В его взгляде вновь промелькнула тоска. — Умом я понимаю, что поступил верно. Но тропа все еще тянет. Манит, обещает, зовет… уже слабее, конечно, не так, как сразу после возвращения. Но временами все ж накатывает. Тяжело этому чувству противиться. Потому и сбежал я в Навь сразу — там зов тише, Навь крепко держит. Ну и дела отвлекают. Их там невпроворот, тут не солгал я. Хочешь, сама посмотри, — предложил он и, не дожидаясь ответа, перехватил меня за талию. Щелчком отцепил от креплений посох и, оставив его парить в воздухе, вытянул нас в Навь. Обитель неупокоенных душ и инфернальных тварей и впрямь выглядела жутко, словно после мощной бомбежки или извержения целой кучи вулканов разом. То там, то тут виднелись глубокие провалы в земле. Огня уже не было, но в воздухе до сих пор кружил сероватый пепел и стоял запах гари. А вот привычный уже холод на этот раз почему-то не чувствовался, хотя покрытая пеплом мертвая земля во многих местах уже серебрилась инеем. Меня словно грел огонь, и одновременно Навь больше не пыталась вытягивать силы. Впрочем, обдумать этот факт я толком не успела, поскольку к нам сразу же потянулись местные обитатели. Все они спешили к Наволоду с надеждой на исцеление от ожогов.