Механика хаоса

– Сегодня вечером я приготовлю настоящее французское блюдо – пот-о-фё. Это идея Брюно. Я нашла на кухне толстую поваренную книгу!

– А в твоем потофёе нет свиньи? – спросила Хабиба, которая уже намного лучше говорила по-французски.

– Не волнуйся, там только верблюд!

Гарри напросился с ними. Три подростка.

Порой меня ошеломляет их жизненная сила. Конечно, я предпочел бы, чтобы Рим общалась только со мной. Тем более что со вчерашнего дня меня гложет дурное предчувствие. Возможно, оно вызвано тем, что я еще никогда не был так счастлив. Но мое положение внутри их маленькой компании меняется. Раньше я был ее центром, но теперь постепенно сдаю позиции. Ну, разве не глупо волноваться из-за того, что ты так счастлив? И потом, не могу же я держать ее на коротком поводке! И все равно… Когда она закрыла за собой дверь, я посмотрел ей вслед так, словно видел ее в последний раз.

Стемнело. В окна спальни проникал свет уличных фонарей. Стояла тишина. Брюно отошел в угол, за книжный шкаф, и, прикрывая рот рукой, по телефону пересказывал Ламбертену свой разговор с Гарри. Жаннет устроилась у камина, положив ноги на афганский пуф. С каминной полки на нее смотрела древнеримская бронзовая скульптура, изображающая фаллос. Жаннет читала на английском роман Джона Ле Карре. Я понимал, что, вместо того чтобы предаваться унынию, должен заняться организацией вечеринки. Когда была жива Валентина, мы не упускали ни одной возможности сходить в клуб New Morning. Пока я размышлял о том о сем, квартира приобрела нормальный жилой вид. До меня вдруг дошло, что после возвращения из Карфагена я ни разу не садился за работу. Я даже не помнил, куда убрал свои заметки. На самом деле все последние недели я просто бездельничал…

Уик-энд начался неожиданно. Я представил Хабибе Гарри, и парень так смутился, что начал горбиться и чуть ли не приседать на колени, чтобы казаться меньше ростом. Хабиба уставилась на него странным, почти театральным взглядом. Она стояла, уперев кулаки в бедра, и вдруг ни с того ни с сего запела, вернее, начала начитывать, сначала тихо, а потом все громче и громче, что-то вроде рэпа, тщательно выговаривая каждое слово и вкладывая в исполнение весь свой африканский темперамент: «Когда говоришь с собой / Ты говоришь с Богом / Ты один среди одиночек / Ты один ночью и днем…» Лицо Гарри осветилось улыбкой; он выпрямил спину и тоже запел, прихлопывая в ладоши: «Продолжай говорить / Отпускай на волю слова / Даже если они не вернутся…» Жаннет, которая как раз снимала пальто, застыла как вкопанная.

Хабиба в лоб спросила Гарри:

– Это ты Гарри-Победитель?

– Ну… Да.

– Слушай, я только и делаю, что лайкаю тебя на Ютьюбе. Я поставила тебе десятки лайков. Я обожаю эту песню. Я ее просто обожаю!

Гарри задумчиво качал головой, словно слова Хабибы с трудом проникали в его сознание. Их взгляды встретились, и вдруг Хабиба разрыдалась:

– Я плачу потому, что ты похож на моего брата.

Они никогда раньше не встречались, но оказалось, что они друзья в Фейсбуке. У Гарри-Победителя набралось немало фолловеров, и одной из самых активных среди них была Хабиба, о чем он не подозревал. Мы довольно поздно сели за стол. Рим без колебаний усадила Брюно слева от себя, а Ламбертена, который в конце концов к нам присоединился (притащив три бутылки поммери и бутылку гранатового сока), – справа. Она пребывала в приподнятом и, я бы даже сказал, возбужденном настроении.

– Пот-о-фё удался на славу! – похвалил ее Ламбертен. – Гениальная идея – нарезать картофель тонкими кружочками и подавать теплым в виде салата с маринованными огурчиками. С бульоном это объедение! В следующий раз я принесу жевре-шамбертен.

– У меня был хороший рецепт, – ответила Рим, крутя на руке часы с серебряным браслетом, которые я подарил ей вскоре после приезда в Париж. – Хабиба помогала мне чистить овощи, а Брюно вымыл мозговые кости и привязал к ним кружки лимона. Он – настоящий кулинар! Кстати, это он предложил приготовить пот-о-фё.

– Моя мать готовила нам его каждое лето, – отозвался Брюно. – Мы ездили отдыхать в не самый лучший сезон и жили в кемпинге без всяких удобств, но это были лучшие каникулы в моей жизни.

Ламбертен выглядел немного усталым, но держал ушки на макушке. Он сидел, чуть прикрыв веки, похожий на добродушного дедушку, и не упускал ни слова из того, что говорилось за столом.

Хабиба и Гарри по большей части молчали, но не отрывали друг от друга глаз и то и дело смеялись. Ламбертен завидовал их беззаботности.

Когда он в последний раз ужинал в такой теплой компании? Он давно ни с кем не общался, давно забыл, что такое личная жизнь. Впрочем, его это вполне устраивало. Остальные с удовольствием внимали его чуть печальному баритону. Время от времени он смеялся каким-то особенно густым смехом. Вскоре он встал из-за стола и отошел проверить на мобильном сообщения. «Взрыв в коптской церкви в Каире. Два покушения в Стамбуле. Сожженные машины в Багдаде. Двое убитых полицейских в Германии. Грузовик с взрывчаткой, задержанный в порту Могадишо…» Когда это кончится? Он вернулся за стол, с трудом скрывая дрожь. Жаннет смотрела на него с обожанием.

После ужина все дружно помогли Рим убрать и вымыть посуду. Ламбертену явно хотелось продолжить разговор с Хабибой.

– Давайте есть десерт и пить чай в гостиной! – предложил Брюно Рим.

Ламбертен с Хабибой остались сидеть в столовой и тихо о чем-то переговаривались.

Около часа ночи Жаннет решила, что, пожалуй, пора прощаться. Назавтра она пригласила Гарри на обед:

– И всех остальных милости прошу!

Никому не хотелось расходиться. Я предложил завтра вечером собраться в клубе New Morning и пообещал забронировать столик.

Брюно поехал проводить старика до «виллы». По пути Ламбертен рассказал ему, что, по мнению Хабибы, нелегальные поставки оружия во Францию начались не вчера и осуществлялись с помощью мальтийского рыбака.

– Того самого, на которого вы вышли через своего приятеля-иезуита. Она несколько раз слышала, как об этом говорили Левент и команданте Муса. Вы помните, что у мальтийца есть на юге Франции небольшое предприятие?

– Да, в Бланьяке. Мы ведем за ним наблюдение.

– Через него доставляют кокаин. Девочка сказала, что у них есть два склада. Первый – в Бланьяке, второй – в Безье. К тому же она уверена, что после убийства ее брата Левент ликвидировал рыбака.

– Почему она никогда мне об этом не говорила?

– Я расспрашивал ее только о брате, и в конце концов она назвала мне имя рыбака – Камилльери. У нее есть серьезная причина на него обижаться. К тому же я, наверное, похож на ее дедушку, – без тени улыбки добавил Ламбертен.

Уже с «виллы» он позвонил префекту департамента Эро, своему бывшему коллеге, и попросил как можно скорее собрать своих сотрудников. Операцию он назначил на завтрашнее утро. Брюно, в свою очередь, связался с комиссаром полиции Безье, узнал результаты слежки и предупредил о завтрашней операции.

К двум часам ночи мы навели на кухне порядок и перешли в гостиную. Рим смаковала шампанское. За столом она не пила, чтобы не смущать Хабибу. Я погладил ее по плечу, потом провел рукой по ее лицу, словно хотел, чтобы кончики моих пальцев запомнили идеальный рисунок ее черт. Я как будто снимал отпечатки с ее подбородка, носа, губ… Мне показалось, что настал подходящий момент для разговора.

– Ты знаешь, что завтра…

– New Morning?

– Да. Я делаю это для тебя. Я…


Она не дала мне договорить. Достала конверт из крафт-бумаги и высыпала себе на ладонь монеты.

– Смотри! Это Брюно мне подарил. Золотые. У него их было двенадцать штук, он хотел отдать мне все, но я сказала, что надо поделить их с Гарри. Я правильно сделала?





13




Улица Эспигетт, Пятый округ Парижа, Франция

Я проснулся затемно. С возрастом потребность в сне уменьшается, чем я и пользуюсь. Рим еще спала, откинув с груди одеяло. Дитя мое. Я натянул спортивный костюм и дошел до булочной на улице Муфтар. Булочница приветствовала меня улыбкой – первый покупатель. Я принес домой багет и горячие круассаны. В квартире стояла тишина. Я нашел свои заметки (начало рукописи), включил компьютер и сейчас же почувствовал прилив возбуждения. Своего рода утренняя интеллектуальная эрекция.

Рим сначала заинтересовалась Карфагеном, а теперь проявляла неистощимое любопытство к французской истории и даже политике. Ее увлекало абсолютно все. Одним из ее последних открытий стала книга, посвященная королеве Швеции Кристине (кажется, кто-то из коллег болел за шведскую теннисную команду). Эта самая Кристина не отличалась особой красотой и презирала радости секса, что не помешало Рим отождествлять себя с ней. Подумать только, еще вчера утром я чувствовал себя подавленным.

Я задумался над тем, что надо сделать, чтобы она могла получить среднее образование. Не такая простая задача. Какие-нибудь заочные курсы? Почему бы и нет? Она говорила, что ждет не дождется, когда сможет заняться изучением истории. Это прекрасно. Но прежде всего ей необходим аттестат зрелости.

Я купил у букинистов еще один экземпляр книги Тибоде о Фукидиде. Открыл том наугад и вслух прочитал: «Судя по всему, чистая историческая жизнь требует быть оторванным от корней, как чистая философская жизнь всегда требовала безбрачия». Я понял, почему выбрал историю. Тем не менее, если ситуация не изменится, мне надо каким-то образом вернуть на родину свою библиотеку.

– Ты что, разговариваешь сам с собой?

Я не слышал, как подошла Рим. Она передвигается на цыпочках. Тихо, как птица.

Она включила радио погромче. Корреспондент рассказывал об антитеррористической операции в Безье. Арестованы три человека, все – из Большого Пирога; захвачено оружие.

Рим нахмурила брови:

– Это все Брюно. Брюно и Ламбертен. Я надеюсь, с ними ничего не случилось.

Я пообещал ей в полдень позвонить Брюно и узнать последние новости. Она очень волновалась. Больше по радио про Безье не говорили. Мы включили телевизор. Информационные каналы, не располагая дополнительными подробностями, повторяли то же, что мы слышали по радио. Рим снова легла. Мы не могли думать ни о чем другом – опасность казалась слишком реальной. Большую часть времени я не зацикливаюсь на подобных мыслях. Я напомнил Рим, что мы с ней – тоже жертвы исламистов. Вряд ли мы снова станем их мишенью – это противоречит закону вероятностей. Она вполне здраво возразила, что боится не за нас, а за других людей, включая тех, кто нам не знаком.

Звонить Брюно не понадобилось. Незадолго до полудня он сам позвонил к нам в дверь.

– Шел мимо… Надеюсь, я вам не помешал… Я хотел рассказать Гарри, что было сегодня ночью. Это все благодаря ему.

Как только Гарри спустился к нам, Брюно коротко изложил нам детали операции в Безье:

– Мы арестовали двоих из трех черных боевиков, которые проходили подготовку в Тунисе. Проблема в том, что мы не нашли всех запасов оружия. Кое-что они уже успели переправить в другое место. В Большом Пироге мы собирались задержать обоих бородачей из башни Монтеня. Они сменили квартиру, но остались в той же башне. Где именно, нам сообщили мелкие воришки – спасибо, Гарри. Ламбертен отправил туда группу захвата. Они прибыли к пяти утра. Вели себя предельно осторожно, но их засекли, и им пришлось срочно уносить ноги.

– Я же тебе говорил, – вставил Гарри. – У них там в каждом здании круглосуточная охрана.

– Так и есть, но попробовать стоило. Кроме того, сегодня утром стоял густой туман. Во всяком случае, мы слегка разворошили муравейник. Посмотрим, что они предпримут дальше.

– А Саид? Он все еще сидит в Доме культуры? – спросил Гарри.

– Да, комиссару Торбея удалось приставить к нему соглядатая. Пока мы решили его не трогать и ограничиться слежкой.

Несмотря на бессонную ночь, Брюно проснулся свежим и полным сил. Чисто выбритый, он выглядел моложе своих сорока лет. Глаза у него смеялись. Интересно, подумал я, как он выдерживает подобное напряжение. Порой мне казалось, что передо мной все тот же юный студент Сорбонны.

– Хорошо, что вы здесь, – тихо сказала Рим.

Брюно позволил себе улыбнуться:

– Все наши успехи – это целиком заслуга Гарри. А я – просто коп, который делает свою работу.

Он поднял руки и потянулся. Горькая складка вокруг рта, которую я привык видеть у него на лице, исчезла без следа.

Когда мы прощались, я спросил, разумно ли нам устраивать сегодня вечеринку в New Morning. Рим не дала ему открыть рта:

– Конечно! Жизнь продолжается.

– Рим права, – согласился Брюно. – Кстати, Ламбертен сказал, что тоже постарается прийти, хотя бы к концу. Ему звонила Жаннет. Как ни удивительно, он в отличном настроении. Конечно, он заглянет ненадолго, как, впрочем, и я. Но мы придем. Обязательно…

Мне показалось, что он хотел спросить, что именно мы собрались праздновать в клубе New Morning, но больше он ничего не сказал.





* * *