Мелодия для саксофона

– С ручки молотка отпечатки стёрты.

– И ты думаешь, что она больше ни до чего не дотрагивалась?

– Не знаю…

В дверях снова появился Морис и заявил:

– Или вы сейчас же идёте ужинать, или я всю еду складываю в мешок и несу к контейнеру.

С криком: «Нет! Нет!» – Наполеонов вскочил с кресла, снова стукнувшись о колени Мирославы.

– Шура! У меня от тебя синяки будут! – проговорила она недовольно.

– А нечего было ко мне свои коленки прижимать.

– Придушу! – погрозила она ему кулаком.

– Но не сегодня и не сейчас! – бросил он и почти бегом устремился к двери.

Морис покачал головой и тоже вышел. На колени к Мирославе запрыгнул Дон и стал переминаться, массируя мягкими лапками с едва выпущенными коготками ушибленные места.

– Один ты меня жалеешь, – нежно проговорила Мирослава и запустила пальцы в длинную шелковистую шерсть. Потом подхватила любимца на руки со словами:

– Идём, а то Морис изволит гневаться.

Кот что-то муркнул ей в ответ и спрятал голову у неё на груди.

После ужина Наполеонов намеревался вернуться к обсуждению дела Самсоновой, но Мирослава категорически отказалась, сказав, что нужны новые факты.

Рано утром Наполеонов укатил на работу. А Мирослава взяла телефон, забралась с ногами в кресло и позвонила в Волчеморский театр драмы.

Ей любезно ответили и перенаправили к администратору.

Мирослава объяснила, что ей нужно переговорить с режиссёром театра Альфредом Фёдоровичем Гульновым.

– Извините, – ответили ей, – но наш театр ещё не вернулся с гастролей. И Альфред Фёдорович тоже, – потом голос уточнил: – А вам нужен именно Гульнов?

– Наверное, не именно он, – подумав, ответила Мирослава, – возможно, вы сможете мне помочь?

– К вашим услугам.

– Скажите, а фамилия актрисы по имени Раиса, которая подменяет иногда Клару Шляхтину, Анишина?

– Ну, что вы! Вас кто-то ввёл в заблуждение. У нас есть актриса Раиса Матюхина. А Анишина Вероника Валерьевна – наш гримёр.

– Простите, – сказала Мирослава, – но почему, когда заболела Анишина, вызвали Клару Шляхтину?

– Потому что до того, как с боем прорваться на сцену, Кларочка работала гримёром, – любезно ответили ей.

– О! – вырвалось у Мирославы, но тотчас, взяв себя в руки, она поблагодарила: – Большое вам спасибо!

– А что передать Альфреду Фёдоровичу?

– Что я восхищаюсь его талантом!

– Простите, вы, это кто? Вы забыли представиться.

– Извините. Я детектив Мирослава Волгина.

Теперь возглас «О!» вырвался у собеседника Мирославы.

Но она не стала ждать, пока он придёт в себя и засыплет её вопросами, просто быстро попрощалась и отключила связь.

Мирослава ещё только обдумывала полученную информацию, как зазвонил её сотовый.

Она глянула на имя абонента. Звонил Наполеонов.

– Да, Шура.

– Ты можешь сейчас подъехать?

– Куда?


– В Постышевскую городскую больницу. Та, что в квартале от набережной третьего спуска?

– Что случилось?

– Кирилл Савельев, мальчик, которого столкнули с лестницы в подъезде, где живут Бессоновы, пришёл в себя.

– Выезжаю немедленно! – сказала она и отключилась.

Через минуту она уже бежала по лестнице и кричала:

– Морис! Мы срочно выезжаем!

– Куда? – изумился Миндаугас, появившись из глубин кухни.

На его руках остались следы муки. Судя по всему, он колдовал над пирогом или кексом.

– В Постышевскую городскую больницу. Мальчик, которого столкнули с лестницы, пришёл в себя. Он должен был видеть убийцу в лицо.

Больше Морис ни о чём не спросил.

Через двадцать пять минут они выехали из коттеджного посёлка на шоссе и помчались в сторону города.

«Когда мальчика столкнули с лестницы, – думала про себя Мирослава, – ни Пушкарской, ни её дочери в городе не было. Неужели у убийцы есть сообщник?» И сама себе возразила: «Но это же нереально!»

И тут перед её внутренним взором сверкнула такая яркая вспышка, что Мирославе показалось, небо наяву раскололось пополам.

Она невольно вздрогнула.

– Что случилось? – спросил Морис, бросив на неё беспокойный взгляд.

– Нет, ничего, – тихо сказала она, – я только что поняла, что я балда!

– В смысле, наимудрейшая? – усмехнулся Морис.

– Скажешь тоже. И как я только могла?!

– Чего могли?

– Не догадаться раньше.

Он снова посмотрел на неё, но ничего не сказал.

До самой больницы они ехали молча.

Едва выбравшись из машины, Мирослава заметила на крыльце бегающего взад-вперёд следователя и огромного охранника, не спускающего с него глаз.

– Шура! – закричала Мирослава.

– Наконец-то! – завопил он.

– Я останусь внизу, – бросил вслед Волгиной Морис.

– Хорошо, – ответила она, не оглядываясь.

Волгиной выдали белый халат, бахилы, и Наполеонов тотчас, не дожидаясь лифта, потащил её на второй этаж.

Они вошли в палату, возле которой дежурил полицейский.

По-видимому, правоохранительные органы опасались, что убийца может захотеть завершить начатое.

В палате было тихо, пахло лекарствами. Робкий свет осеннего дня падал на кровать, где лежал Кирилл Савельев. Его бледное исхудавшее лицо почти сливалось с наволочкой.

– Здравствуй, Кирилл, – поздоровался следователь.

– Здравствуйте, – тихо ответил мальчик.

– Я следователь Александр Романович Наполеонов, а это, – кивнул он в сторону Мирославы, – детектив Мирослава Игоревна Волгина.

Мальчик промолчал.

Наполеонов придвинул к кровати два стула. На один из них усадил Мирославу. На другой сел сам, вздохнул и проговорил:

– Мы пришли к тебе за помощью.

– Ко мне? За помощью? – удивился мальчик.