Мертвая бухта

Сначала я обошел дом в темноте, затем включил свет на веранде. И увидел перевернутую табуретку. Половик был смят, на полу валялась разбитая банка с вареньем, которая с утра стояла на полке. И еще я увидел темные пятна на двери, как будто кто-то хватался за нее окровавленными пальцами. Сделать это мог Сальников.

Кто-то напал на него здесь, на веранде, возможно, ударил ножом или чем-то тяжелым по голове. Сбить с ног его сразу не удалось, какое-то время шла борьба. Сначала он выстрелил – через глушитель. Пуля оставила дырочку в окне, от которой паутинкой расходились трещинки. Я заметил ее, обследуя помещение.

Пистолет у Сальникова отобрали, тогда он схватился за банку с вареньем, пытаясь ударить нападавшего, но не смог этого сделать. Банка просто вывалилась у него из рук и разбилась.

Все это происходило совсем недавно, еще не развеялась пороховая гарь, еще не высохла кровь на двери. И дверь была открыта, и калитка, значит, Сальникова увели со двора. А может, вынесли. В любом случае он сейчас где-то далеко… А может быть, лежит где-то под кустом.

Я осторожно вышел за ворота, озираясь, зашел за куст, за которым однажды его уже искал. Никого и ничего, даже трава не примята. И на дороге ни единой живой души. Сверчки свиристят, соловей заливается, мирная идиллия. Для меня. Люди Катышева охотились на Сальникова, они его и получили. А я им не нужен. И Марта тоже… Может, не так уж все и плохо?

Я не должен был стесняться своих мыслей. Как ни крути, а Сальников мне враг, а не друг. Он опасен, от него сплошь проблемы. И все же мне стало неловко. Как будто это я сдал Сальникова его врагам.

А тут еще и Марта появилась, она шла к моему дому с двумя чемоданами в руках. Худенькая, хрупкая, а ноша тяжелая, но это не мешало ей идти быстро. Или она физически сильная женщина, или в чемоданах пуховые подушки. А может, это любовь к мужу окрыляла ее…

Я встал у нее на пути, протянул руки, чтобы взять чемоданы.

– Я же сказал, что вернусь.

– Мне не тяжело! – Марта мотнула головой, как будто отказывалась от помощи.

Но чемоданы мне отдала. Только я не знал, что с ними делать. Сальникова нет, ехать некуда. А идти нужно к машине, забирать ее, возвращать домой. Если с ней ничего не случилось.

– Здесь осторожно, – занося чемоданы, сказал я, показав на дверь, которая вела с веранды в дом. – Здесь кровь.

– Чья кровь?

– Семена, – выдавил я.

– А где он сам? – побледнела Марта. И, не дожидаясь ответа, рванула в дом.

Сальникова там не было, зато посреди комнаты валялся опрокинутый стул. Видно, человек, поджидавший жертву, сорвался с места, услышав подозрительный шум. Сальников открывал калитку моим ключом, но вряд ли он мог сделать это бесшумно.

Но почему его ждали у меня дома? Катышев, конечно, мог узнать обо мне, навести справки, сделать выводы, но тогда бы его люди устроили засаду и в доме у Марты. Но там никого не было, и она ничего не знала.

Я завис в раздумье, из которого Марта вывела меня нервно прозвучавшим вопросом:

– Где Семен?

– Его похитили, – чувствуя себя законченным идиотом, ответил я.

– Как это – похитили?! – И Марта смотрела на меня как на идиота.

– Он зашел ко мне, а здесь ждали… Люди Катышева… – Я вывел Марту на веранду, показал пулевое отверстие в окне. – У Семена тоже был пистолет. С глушителем. Поэтому мы не слышали выстрела… Чувствуешь, пахнет порохом?

– А ты не мог выстрелить? – Марта тоже перешла на «ты».

– Зачем?

Я догадывался, о чем она думает. Обижался, но не удивлялся.

– Да, зачем?.. Зачем ты мне голову морочишь? – В ее голосе звучала обида.

– Я не морочу тебе голову. Семен был здесь.

– Почему он не пришел ко мне?

– Обморок. У тебя же был обморок. А мог бы случиться разрыв сердца, ну, если бы Семен сам пришел к тебе… Он отправил меня, чтобы я тебя подготовил…

– И где он?

– Я же говорю, его похитили.

– Кто?

– Люди Катышева.

– Зачем он им?

– Ну, ты же сама сказала, что Катышев интересовался, жив Семен или нет.

– Понятно.

Марта вздохнула и, скользнув по мне разочарованным взглядом, вышла из дома. Но уже за порогом ей стало плохо, и она обессиленно опустилась на скамейку.


Где-то в аптечке у меня был корвалол, я нашел склянку, накапал в один стакан, налил воды в другой. Но Марта глянула на меня с опаской, как будто я подал ей крысиного яда.

– Ты же сама видела Семена. Вчера. В кафе. Это я за ним бегал. Но не догнал.

– Я видела Артема… Я долго думала и теперь точно знаю, что это был Артем.

– А если бы думала не долго, то знала бы не точно.

– Ты издеваешься надо мной?!

– Хорошо, поехали, я покажу тебе дом, в котором он жил. Это недалеко, ночью доедем быстро.

– Почему я должна тебе верить?

– Все! – Я медленно и беззвучно хлопнул в ладоши, пальцами касаясь своего подбородка. – Хватит!..

Душевных сил у меня больше не осталось. Эта история с мнимыми покойниками и тронутыми отшельницами перестала быть интересной. И обернулась большой кровью. Высушив меня до нитки. Хватит с меня, надоело!

Но на скамейку я садился молча. И не было сил говорить, и не хотелось. Нужно было прямо сейчас отправляться в путь, за Ликой. Возьму лопату, до утра вырою могилу… Копать нужно глубоко, чтобы собаки до трупа не добрались или лисы. А почва в горах каменистая, одной лопатой не справиться. Может, лучше в море? Где-то в погребе у меня валяется ржавая двухпудовая гиря, она может стать надежным якорем. Если крепко привязать…

Мне стало жутко от собственных мыслей. Лика не должна была погибнуть, я обязан был вернуть ее матери, а она лежит себе под кустом и потихоньку разлагается на теплой от солнца земле. И я должен был ее похоронить как бесхозную собаку…

Но если я не сделаю этого, похоронят меня самого. В тюрьме. На пятнадцатом году заточения. Или на десятом. А может, и сразу убьют. Нравы в тюрьме жестокие…

Я поднялся, зашел в дом, взял чемоданы и вынес их со двора. Марта молча пошла за мной. Открыла калитку, я занес вещи в дом и, не прощаясь, повернул назад.

Я не видел бабу Варю, но заметил, как шевельнулась занавеска в темном окне. Да уж, забавная история: не успела Марта переехать ко мне, как сразу же обратно. Да плевать! Пусть что хотят, то и говорят! Лишь бы за Лику не предъявили.

Я направился к своей машине, чем ближе подходил, тем сильнее сжималось сердце. На фоне всех неприятностей угон застрахованной машины должен был казаться пустяком, но без машины я сейчас как без рук.

Переживал я, как оказалось, напрасно. Мой «Паджеро» ждал меня с тихим нетерпением, двигатель завелся с радостью.

Тронув машину с места, я подумал, что машину могли заминировать, но поздно уже было шарахаться.

Автомобиль не взорвался, и ворота открылись без всяких капризов. Я загнал машину во двор, бросил в багажник лопату, загрузил гирю. И представил встречу с гаишником. Лопата в багажнике, гиря, под сиденьем автомат, для полного комплекта не хватало только веревки.

Гирю я на всякий случай перенес в багажник, а к лопате нужно было что-то добавить. Ящик у меня есть, земля в огороде. Лопата в комплекте с плодородной землей не должна была вызвать вопросов.

Открывая калитку в огород, я усмехнулся и приготовился нос к носу столкнуться с бабой Варей. Но, похоже, я зря грешил на свою соседку, не было ее в огороде, не стояла она, не подслушивала.

Я основательно приготовился к выезду, даже бутербродов настрогал и кофе в термосе приготовил. Переоделся, сменил белье, хотел принять душ, чтобы немного освежиться, но решил не тратить на это время. Это только кажется, что ночь длинная.

Ворота открылись, но проезд все равно был закрыт. На пути у меня стояла Марта. И уходить она явно не собиралась.

– Я с тобой, – решительно сказала она, пронзительно глядя на меня.

– Да я просто прокатиться.

– И я просто прокатиться.

Я не мог взять Марту с собой: она не должна была видеть мертвую Лику. Если она задастся вопросом, кто убил мою любовницу, то сразу же получит на него ответ: конечно же, только я и мог это сделать…

А если я покажу ей трупы киллеров, которые охотились на ее мужа? Вряд ли она подумает, что это моя работа. Зато, возможно, расскажет, где Семен Сальников так научился стрелять.

Я решил показать Марте дом, в котором жил ее муж, вместе с ней заглянуть в тайный проход под забором. Но уже в самом начале пути осознал свою ошибку.

– Расскажи мне про Семена, – тихо попросила она.

Я качнул головой. Нельзя рассказывать о «геройствах» Сальникова. Он поступил подло, усыпив меня. И жестоко, застрелив киллеров. Но все же я должен хранить молчание. Хотя бы потому, что Сальников мог сдать меня в ответ, рассказав, как я убил Лику. Жене мог рассказать, следователю, журналисту, всем сразу.

– Почему ты молчишь?

– А может, не было ничего? Может, я все придумал?

– Не придумал, – покачала головой Марта.

– Я не знаю, кого он оставил там в машине. Знаю только, что у него носом пошла кровь. Во время вашего последнего с ним разговора.

Мы ехали в Крынку часа три, не меньше, большую часть пути Сальников молчал, но кое-что все-таки рассказал. И кое-чем из этого я мог поделиться с Мартой.

– Да, была кровь.

– Платок с кровью ты нашла уже потом. Эту кровь потом и взяли на экспертизу.

– Взяли. – Марта кивала, завороженно глядя на меня.