Мертвая хватка

– Понятно.

– Ну вот и отлично. Умница. Буду ждать в двенадцать. Пока!

– До встречи, Макс.

Берди положила трубку, поправила очки и вытащила из-за уха карандаш. Итак, требуется особая осторожность. Очень интересно.

Однако через минуту она уже снова набирала номер – на сей раз номер отцовского рабочего кабинета. Секретарша Маделейн ответила со второго гудка и с обычной обольстительной четкостью произнесла:

– Офис мистера Бердвуда.

– Маделейн, это Верити Бердвуд. Отец у себя?

– Соединяю.

Линия щелкнула. Маделейн не была расположена к легкомысленной болтовне. В ее представлении мир ограничивался четырьмя стенами обширного густонаселенного здания, сердцем которого являлась ее тихая обитель, и представлял собой серьезное пространство.

– Что случилось, детка? – раздался мягкий голос Ангуса Бердвуда.

– Привет, пап. Звоню, чтобы предупредить: несколько дней меня не будет дома: поживу у Макса, – на тот случай, если вдруг захочешь связаться со мной.

– Ага, значит, он все-таки добрался до тебя. Времени не терял. Мы с ним разговаривали полчаса назад.

В трубке повисло молчание. Так похоже на отца, подумала Берди. Никаких вопросов, никакого вмешательства. Следовательно, нет необходимости врать.

– У него появилась для меня работа, – пояснила она. – Дня на два.

– Хорошо, детка.

– Как только вернусь домой, сразу позвоню.

– Отлично.

– Пока.

– Верити! – Голос отца неожиданно сорвался. – Будь осторожна.

– Постараюсь.

Прежде чем положить трубку, Берди задумалась. «Будь осторожна»? Она предусмотрительно включила автоответчик, вышла из комнаты и направилась в кухню. Вскоре созрел план действий. Выпить чашку свежего крепкого чая. Или даже кофе. С горячим тостом. Потом принять душ, переодеться и собраться. Оплатить несколько счетов. Бензин, банк, почта. В это время дня дорога в «Третье желание» займет около часа. Получается, что навести порядок в бумагах уже некогда. Придется отложить до возвращения.



Жара и духота угнетали. Тяжелая поездка, даже с опущенными стеклами. Наверное, скоро начнется гроза, подумала Берди. В пляжных пригородах, по которым пролегал путь, толпились отдыхающие. Ничего не поделаешь, сейчас школьные каникулы. От Мартинс-Бич дорога поднималась в гору и круто огибала скалу. Внизу плескались волны. Дальше вниз с холма к последнему пляжу, а оттуда к дому Макса. «Вы въезжаете в рай, – гласил яркий плакат. – Пожалуйста, будьте осторожны!» Не такая уж большая проблема, угрюмо подумала Берди, когда поток машин уплотнился и медленно пополз по бульвару Парадиз. Казалось, будто едешь по раскаленному тоннелю. Жар отражался от стекла, металла и кафеля витрин, выстроившихся по обе стороны дороги, поднимался от черного шоссе, тек с огромной асфальтовой автостоянки, тянувшейся из конца в конец невидимого пляжа.

Внезапно Берди осознала, что уже давно не ездила в это время дня. С детских лет Парадиз заметно изменился. Увеличилось количество магазинов, торговавших едой навынос. Кинотеатр, куда Уэнди когда-то водила их по субботам, превратился в супермаркет. Появились бутики. Сувенирные лавочки. Аптеки. Мясные магазины. Рыбные магазины. Теннисный магазин. Магазин товаров для серфинга. «Макдоналдс». Магазин для рукоделия. Зоомагазин. Компьютерный магазин. Банк. Видеосалон. Пекарня «Милли». Магазины деликатесов, выглядевшие так, словно продавали не только ветчину, солонину и копчености. Две темные арки с вывесками, энергично объявлявшими о присутствии скрытых от глаз толпы обитательниц. Однако знакомый отель «Парадиз» по-прежнему оставался на месте. Берди заметила его вдалеке, в том конце пляжа, где шоссе поднималось, огибая мыс: симпатичное старинное здание в два этажа, опоясанное ажурной верандой.

Тихо застонав, она притормозила перед пешеходным переходом. Изнемогая от зноя, терпеливо смотрела, как толпа движется по горячему асфальту: из магазинов и ресторанов на пляж: с пляжа в магазины и рестораны. Коричневые от загара девушки в бикини, с завязанными на талии полотенцами. Лохматые подростки босиком и в широких шортах. Вульгарные мужчины с волосатыми спинами и в ничего не скрывающих плавках. Измотанные мамаши в широкополых шляпах, с колясками, где пухлые липкие малыши щурятся от солнца и расталкивают ногами загромождающие пространство полотенца, сумки и бутылки с водой. Дети. Десятки и сотни детей с намазанными разноцветным защитным кремом носами, с полными песка трусами, с мороженым, напитками, чипсами, гамбургерами, пончиками, коктейлями в грязных руках. Рай. Больше похоже на ад, подумала Берди, сжимая скользкий руль в мучительном ожидании, когда же наконец толпа схлынет и последний пешеход благополучно шагнет на тротуар. На лбу выступил пот, причем не только от жары.

Машины тронулись. Поползли. Остановились. Снова поползли. Опять остановились. Два водителя направились к одному и тому же месту на парковке возле супермаркета. Стоп. «Ну давайте же!» – взмолилась Берди, из гордости не позволяя себе сигналить, но радуясь, что тот, кто стоит за ней, все-таки не вытерпел и нажал на гудок. А в следующее мгновение она увидела Дугласа Талли. Он быстро шел по тротуару, словно старался не отстать от хорошенькой девушки в джинсах, с собранными в «конский хвост» светлыми волосами. Улыбался, как акула, и что-то оживленно говорил, явно стараясь обворожить спутницу. Покоритель женских сердец не жалел ни времени, ни усилий. Берди отвернулась и съежилась на сиденье, стремясь стать невидимой. Поползли. Остановились. Поползли. Остановились. Вереница машин, бампер в бампер, пыталась свернуть поперек движения, чтобы въехать на парковку. И вдруг дорога очистилась. Наступила вожделенная свобода.

В сопровождении свистящего в ушах морского бриза Берди помчалась мимо отеля «Парадиз» вверх по холму, в объезд мыса, по плоской ленте прочно обхватившей скалу и свернувшей влево дороги. На короткое время шоссе ушло прочь от моря. Праздные путешественники, конечно, расстроились, потеряв живописные прибрежные виды, однако, чтобы приехать в дом Макса, следовало двигаться по главной дороге вместе с толпой, чтобы потом с чувством превосходства свернуть направо – туда, где узкая, укрытая разросшимися деревьями и звенящая цикадами улочка извивалась и медленно взбиралась в гору. Здесь не существовало ни бордюра, ни кювета. Налево и направо ветвились едва различимые переулки, отмеченные грязными знаками с изображением тупика. Казалось, люди здесь не обитают, однако время от времени дорожка и ворота указывали на скрытое от глаз жилище.

Достигнув вершины, улица выпрямлялась. Сюда доносился шум бьющихся о камни волн. Скалу венчали два дома: наполовину скрытый деревьями скромный коттедж Изы Траби и огромный особняк «Третье желание». Берди остановилась на песчаной площадке возле высокой каменной стены и вышла из автомобиля. В нос ударил своеобразный запах – смесь солевого тумана и гниющих на жаре фруктов. На ветках кричали попугаи. За стеной слабо колыхались пальмы. Берди приблизилась к калитке и, как рекомендовала малозаметная табличка возле почтового ящика, нажала кнопку переговорного устройства. Динамик что-то прохрипел.

– Верити Бердвуд, – произнесла Берди в пространство. – К мистеру Талли.

Калитка щелкнула и открылась. Второй раз за две недели пришлось взбираться по каменным ступеням – теперь еще и с тяжелой сумкой на плече, – по пути проклиная путавшихся под ногами кошек и щекотавшие лицо ветки. Макс стоял на вершине лестницы и ждал ее.

– Как раз вовремя! – воскликнул он, блестя стеклами очков.

Берди увидела, что хозяин возбужден. От ярко-желтой рубашки с черными закорючками рябило в глазах. Приветливая улыбка казалась слишком широкой, а вытянутая рука чересчур крепко сжала ладонь.

– Входи. Душно, правда? Хочешь пить? Может, холодного чая?

Макс увлек Верити в прохладу кондиционера, быстро, настороженно осмотрелся, достал из кармана связку ключей и указал на закрытую дверь.

– Давай спрячемся в кабинете. Здесь полно народу.

Берди показалось, будто в доме пусто и тихо, как в склепе, однако она промолчала. Макс отпер дверь кабинета, слегка подтолкнул Берди вперед и оставил у входа, не предложив сесть. Она с любопытством огляделась. Бывать в священной обители ей еще не доводилось: комната всегда оставалась запертой и недоступной, особенно для детей. Даже Уэнди смотрела на закрытую дверь с суеверным ужасом. На деле же здесь оказалось очень мило. Преобладали мягкие цвета – кремовый и коричневый. С одной стороны вольготно расположился большой стол с двумя телефонами, автоответчиком, факсом и прочими высокотехнологичными устройствами. Противоположную половину пространства занимали кресла, удобный диван, кофейный столик. Огромные окна позволяли любоваться океаном. На стенах, между книжными полками, уютно устроились картины и фотографии в рамках.

Раздались интригующие звуки: два щелчка холодильника – дверца сначала открылась, а потом закрылась. Шорох льда в хрустале, глухой стук. Затем шаги, легкое позвякивание, и Макс появился с подносом в руках. Хозяин все приготовил заранее.

– Предстоит деловой разговор. – Макс толкнул ногой дверь, та послушно захлопнулась, и поставил поднос на стол возле окна. – Не стой там, дорогая: присядь, отдохни.


Верити наконец-то избавилась от сумки, подошла к дивану и устало опустилась на мягкую прохладную кожу лицом к пейзажу. Воистину кондиционер – воплощение счастья. За окнами приветливо шелестела листва. Невыносимый бульвар Парадиз казался явлением из иного мира, чем и был на самом деле. Макс сел напротив и принялся старательно наливать холодный чай в высокие стаканы.

– Мяту? Лимон?

На мгновение он превратился в образцового джентльмена: передал Берди стакан и поднял свой, удовлетворенно наблюдая, как жадно она пьет. Берди облизала губы.

– О, замечательно! – Она сделала еще пару глотков и с интересом взглянула на автоответчик. – Кстати, хотела спросить: кто такой Йен Фридман?

Макс презрительно усмехнулся:

– Наглый страховой агент. Где-то раздобыл мой номер и теперь надоедает. «Женились и вышли на пенсию, мистер Талли? Значит, изменились обстоятельства. Знаете, как мы говорим? Новые обстоятельства – новая страховка». О да! Знаешь, сколько стоит страховка в семьдесят лет? Агент получит отличные комиссионные. Я уже дважды объяснял этому Фридману, что никогда не страхуюсь, поскольку не верю в систему и не хочу участвовать в чужой игре. Денег у меня столько, что хватит на содержание небольшой армии в течение десяти лет после того, как я покину этот мир. Так что отвали, парень. Но он все равно лезет. Поэтому я записал на автоответчик сообщение специально для него. Надеюсь, подействует. Если Уэнди пожелает сама снимать трубку, на здоровье. Мое отношение ей известно.

Отдав дань вежливости и гостеприимству, Макс решил, что уже можно перейти к делу. Поставив стакан, к которому так и не притронулся, он сунул руку в карман брюк и извлек три конверта. Из двух первых достал два листка, быстро взглянул на них и положил на стол перед Берди.

– Что скажешь? – В ожидании реакции Макс откинулся на спинку кресла. – Достал из почтового ящика позавчера и вчера.

Дешевая разлинованная бумага из купленного в сетевом магазине блокнота; наверху – в месте соединения – заметны следы красного пластика. В каждой из записок неровными печатными буквами нацарапано по две строчки. Берди прочитала первую записку:

«Тебя водят за нос, как старого болвана. Спроси свою подружку. Она мошенница и лживая сучка. Поскорее вышвырни ее из дома. Если не сделаешь этого, то сильно пожалеешь».



Вторая записка:

«Считаешь себя умным, Макс Талли, а на самом деле ты лишь глупый старый мерзавец. Избавься от своей сучки, а не то расскажу о тебе всю правду».



Берди перевернула листки, но больше ничего не увидела и, вздохнув, пожала плечами:

– Мерзко. Можно взглянуть на конверты?

Макс протянул ей оба конверта. Они оказались одинаковыми: стандартного размера, без марок. Значит, автор не отправил пасквили по почте, а опустил в почтовый ящик. Адрес отсутствует, написано только имя адресата.

– А вот это появилось сегодня утром. Такое же, как два предыдущих. Собственно, поэтому я и позвонил. – Макс протянул ей третий конверт.

Берди сдвинула брови. На конверте значилось только имя: Мэй, – а внутри скрывался сложенный вдвое листок.

– Разумеется, я ей не показал, – пояснил Макс. – Получив вчера второе письмо, испугался, что злоумышленник примется за нее, и каждый час проверял ящик. Вечером, в половине одиннадцатого, там еще ничего не было, а сегодня в шесть утра лежал этот конверт. Прочитай.

Такая же бумага, такой же корявый почерк:



«Ты хитрая сучка, Мэй, но напрасно стараешься: дед все равно тебя выгонит. Вот увидишь».

Макс провел ладонями по редеющим волосам и произнес:

– Полагаю, были и другие письма, адресованные Мэй, которые прошли мимо меня. Бедняжка всю неделю выглядит расстроенной. Сидит дома, даже не гуляет, хотя прежде очень любила сад и выходила каждый день. А теперь, начиная с воскресенья, ни шагу за порог. Когда спрашиваю почему, говорит, что, мол, устала, кошки пугают. Она никогда их не любила, но и не боялась.

– Вы сказали ей о письмах?

– Нет. – Судя по реакции, вопрос не просто удивил, а шокировал Макса. – Никому не говорил ни слова, тем более Мэй.

Берди вздохнула и заметила, продолжая внимательно рассматривать листки:

– Честно говоря, даже полиции вряд ли удалось бы что-нибудь с этим сделать, конечно, если заинтересованное лицо не предпримет новых шагов. И все же считаю, что вам следует показать письма своим домашним. Скорее всего это дело рук какого-нибудь психа, который, прочитав статью в журнале и посмотрев фотографии, теперь сгорает от зависти. И, к несчастью, знает, где вы живете.

– Не исключено. – Макс сжал губы. – Но послушай, Берди, это глупо. Раньше я получал множество угроз. Они приходили по почте так же регулярно, как письма от поклонников и реклама. Одно время даже обклеивал ими стену студии, пока не надоело. Предположим, какой-то чудак действительно увидел фотографии и узнал адрес. Но зачем же приносить письма и бросать в ящик? Почему не отправить их по почте? У нас не оживленный район, где регулярно ходят автобусы. Добраться сюда нелегко. Да и зачем рисковать, подвергая себя опасности быть пойманным на месте преступления? Не один раз, а три, если не больше. – Он замолчал и посмотрел на конверты.

– Значит, вы считаете, что действовал кто-то из здешних обитателей, – спокойно заключила Берди. – Кто-нибудь из тех, кто живет или в доме, или по соседству. Правильно?

– Примерно так, – вздохнул Макс. – Хотя звучит нелепо. Причем сейчас, когда мы с тобой разговариваем, еще более нелепо, чем раньше, когда я впервые об этом подумал. И все же не могу выкинуть из головы подозрение, а неизвестность тревожит и требует срочного выяснения. Надеюсь, разобраться можно. Мэй говорит, что Уэнди и Дуглас к ней плохо относятся, сердятся. Послушай… – Он снова провел рукой по волосам. – Когда после вечеринки она впервые об этом упомянула, я не поверил. Какое им дело? А если и есть дело, то мне наплевать. Однако Мэй это беспокоило, да и сейчас беспокоит. И вот начали приходить эти проклятые письма.

– Сколько человек живет в доме? Когда они появились и где сейчас? Я пока никого не встретила.

– Время такое. Перед твоим приездом я отправил всех наверх, заниматься своими делами. Уэнди в своей комнате, шьет кукле платье. Она здесь с воскресенья, поскольку в ее доме начался ремонт. Попросила разрешения пожить у меня. Дуглас явился вместе с ней, потому что приехал из Перта и остановился у сестры. Куда-то умчался на машине Уэнди. Как обычно.

– Видела его на бульваре Парадиз, по дороге к вам, – призналась Берди, и Макс поморщился.

– Мог бы ради приличия проводить дома хоть немного времени. Уэнди совсем его не видит. По мне, пусть делает что хочет, но она явно разочарована: так ждала этой встречи. Что касается других, то Бервин приехала в субботу и сидит в своей студии, а Мэй я отправил в спальню, отдохнуть. Бедняжка провела бессонную ночь. – В голосе прозвучала нежность. – Фарфоровая куколка, – мягко произнес Макс и вдруг нахмурился. – Она не заслужила страданий, и в обиду я ее не дам.

– Кто же, по-вашему, подкидывает эти записки? Ведь вы наверняка кого-нибудь подозреваете?