Миллион в лохмотьях

Это решение было первым камнем, заложенным в фундамент личной катастрофы или развала жизни Мерцхулавы. Бухгалтер оказался парнем неглупым. Он не отказался составить материальный отчет за пять лет, несмотря на то что это не входило в его прямые обязанности. Но, составив, преподнес его Мерцхулаве с предложением повысить ему оклад в три раза. В отчете фигурировали такие данные, что отказать Тимур не мог. Так он попал на удочку к бухгалтеру, но, как он считал тогда, риск был оправдан.

Цифры в отчете впечатляли. Мерцхулава и представить себе не мог, что его дело, его детище, настолько прибыльно. По самым скромным подсчетам, ему доставалось едва ли десять процентов от прибыли с махинаций Трифонова. Такое положение вещей его не устраивало. Никак не устраивало.

Получив на руки доказательства, он, распаленный обидой, отправился к Трифонову. Ну, как отправился? Вызвонил того и заявил, что пришло время поговорить о финансах. На встречу Трифонов приехал на новеньком джипе, что только сильнее разозлило Мерцхулаву. Он забыл о первоначальном плане попытаться решить проблему мирным путем и договориться с Трифоновым о повышении своих процентов со сделок, либо об установлении ему фиксированной выплаты в том размере, какой он укажет. Вместо этого он вывалил перед Трифоновым отчетную документацию и потребовал объяснений.

Возмущение Мерцхулавы Трифонова нисколько не задело, бумаги, так скрупулезно собранные бухгалтером, он не удостоил вниманием. Мерцхулаве же он напомнил, с чьей руки тот ест, и посоветовал не зарываться. Пусть, мол, не думает, что его смазливая физия, помелькав на экране телевизора, что-то стала стоить. Таких Тимуров он десяток пучком на рынке купит, а его, Мерцхулаву, отправит по этапу.

Что тут началось! Тимура, как говорится, «бомбануло». Сначала он просто орал, выкрикивая ругательства, потом начал угрожать, что, если только к нему появятся претензии со стороны прокуратуры или других органов, он сдаст Трифонова, даже паузы для вдоха не сделав. Потом принялся перечислять все случаи, когда он, Трифонов, пользовался плодами его, Тимура, труда и ни копейки ему за это не заплатил. В общем, разговор получился мерзкий, осадок от него до сих пор не прошел.

И все же кое-что Мерцхулава выторговал. Когда оба успокоились, Трифонов примирительно заявил, что так и быть, повысит ставку Мерцхулавы на десять процентов со всех «мероприятий» Трифонова. На этом и разошлись.

Какое-то время Трифонов и правда выделял Мерцхулаве суммы выше тех, что он привык получать. Затем Трифонов сообщил, что в сфере благотворительности наступил кризис, люди уже не так охотно расстаются с деньгами и все реже готовы тратить их на инвалидов и сирот. Тогда же он заявил, что требуется время для разработки новых проектов, свежих и креативных. Мерцхулава «мульку» не проглотил. Он снова обратился к бухгалтеру.

С момента первого обращения прошло около полугода. Бухгалтер произвел необходимую сводку всех финансовых операций, проведенных за означенный период, и пришел к Мерцхулаве с готовым выводом. Вывод Мерцхулаву не просто разгневал, он его взбесил. Оказалось, что Трифонов последние полгода выводит деньги фонда на неизвестные счета. Большие суммы, очень большие. По сути, через полгода, максимум год, Мерцхулаву ожидало банкротство, а может, и того хуже.

Что он мог придумать, чтобы избежать катастрофы? Мог пойти к Трифонову и снова попытаться припугнуть, что сдаст того в соответствующие органы. Мог поступить так же, как Трифонов, вывести остатки денег на «левые» счета и уйти с поста директора, пока ситуация не дошла до предела. Мог заручиться поддержкой нового бухгалтера и заблокировать все счета фонда так, чтобы Трифонову отказали в доступе к ним. Любой из этих шагов был бы намного разумнее того, который сделал он. Любой.

Но в тот момент мозг Мерцхулавы, всегда такой предприимчивый и продуктивный, работать отказался наотрез. Тимур остро нуждался в простой человеческой поддержке, но так уж вышло, что, несмотря на активную светскую жизнь, близкими людьми он так и не обзавелся. Ни друзьями не оброс, ни жену не завел, ни детей не наплодил. Единственным близким человеком во всей Москве был его двоюродный дядя, Игнат Понтыш. К нему Тимур приехал после окончания института, когда решил покорять столицу. С ним единственным до сих пор поддерживал связь.

Мерцхулава поехал к Понтышу, и это определило дальнейший ход событий, стало вторым камнем в горной лавине, разрушившей его жизнь. Кто бы мог подумать, что мирный семидесятилетний старик так отреагирует на взрыв эмоций племянника?..

Ход мыслей прервал вой полицейской сирены. Тимур встрепенулся, отпрянул от окна, мысли заработали в новом направлении. Где это? Откуда идет звук? Неужели во дворе? По его душу? Превозмогая страх, он заставил себя выглянуть во двор. Никого. Детская площадка освещена одиноким тусклым фонарем, отчего горка, качели и всевозможные спортивные снаряды, предназначенные для развлечения мелюзги, выглядели зловеще. Тени наползали отовсюду, превращая безобидный песочный грибок, лесенку-радугу и даже скамейку для отдыха в крадущиеся человеческие силуэты и заставляя сердце сжиматься.

И снова вопрос начал долбить мозг, точно отбойный молоток. Что делать? Что делать? Что делать! Полицейская сирена повыла и замолкла. Уехали или же притаились и готовят штурм? Нет, не может быть! Как бы они узнали, что он здесь? Никто об этом не знает. Еще утром он сам не знал, где окажется, так как могли узнать они? И все же страх не проходил, паника завладела сознанием, сжимая сердце в тиски. Дышать стало трудно.

– Прекрати! Ты сейчас доведешь себя до инфаркта.

Тимур вздрогнул. Собственный голос напугал так, что на лбу выступила испарина. Да, хорошее дело, так и до паранойи недолго дойти. А ведь он в бегах меньше суток. Что же ждет его дальше?

– Дальше будет только хуже. – Теперь Тимур намеренно произнес фразу вслух. На этот раз голос принес некоторое успокоение, и он продолжил рассуждать: – Ты знаешь, что тебя ждет. Либо тебя найдет полиция, и тогда ты загремишь на нары на много-много лет. Либо тебя найдет он, и тогда…

Озвучить то, что случиться, если выйдет второй расклад, Тимур не решился. Слишком страшно, слишком ожидаемо, слишком неизбежно. Почти наверняка случится второе. Вот отчего он сидел, не шелохнувшись, несколько часов. Вот почему никак не мог найти выход из создавшегося положения, не мог ни на что решиться. Выхода нет. По сути, он уже труп. Это произойдет, рано или поздно. И скорее рано, чем поздно.

– Надо убираться отсюда. Найти более безопасное место. Здесь твое появление предсказуемо, поэтому-то он тебя и нашел.

Но где оно, безопасное место? Тимур не знал. Чудом было уже то, что ему удалось уйти, найти место для передышки. «Клоповник», но с крышей и стенами, и здесь можно поспать, восстановить силы. Так он рассуждал, когда отдавал плату за постой жуликоватого вида мужику, сдававшему «клоповник» посуточно. Содрал он с Тимура втридорога, но зато и вопросов лишних не задавал. И едой обеспечил. Две банки тушенки в холодильнике и фабричные сухари в плетеной корзинке. Не шик, но съедобно.

Тимур понимал, что из квартиры нужно уходить. Чем дольше он сидит на одном месте, тем больше шансов появляется у его преследователей. Но куда идти? Наличных у него осталось совсем немного, банковскими картами воспользоваться он не может, даже для того, чтобы заправить машину. Сама машина тоже проблема, но с этим придется мириться. Остаться без «колес» он просто не может. Купить билет на самолет или поезд – равносильно тому, чтобы самому сдаться полиции. Нет, Тимур к этому не готов, совсем не готов.

Он поднялся, на одеревеневших ногах прошелся по комнате, начал собирать нехитрые пожитки и бросил. Усталость накатила так внезапно, что он едва успел доковылять до продавленного дивана. Рухнув на него прямо поверх жидкого пледа, зевнул и провалился в тяжелый, полный тревоги сон.

Ему снилось, что он идет по аллее парка. Рука опущена в карман плаща, она придерживает бутылку. Жидкость в бутылке тихонько булькает, и бульканье напоминает шепот: «Я – твоя смерть, я – твоя смерть». Звук раздражает, и он с силой сжимает горлышко. Ему хочется крикнуть: да заткнись ты! Но он сдерживает крик. Нельзя, чтобы прохожие услышали, чтобы обратили на него внимание.

Прохожих почти нет, но те старушки с палками явно смотрели ему вслед. Заметили? Запомнили? Брось, это паранойя. Решил сделать, так делай. Забудь обо всем: о правосудии, о возмездии, о высшей каре. Отбрось сожаления, так надо. Кто он тебе? Никто. Да он и себе никто, запойный алкаш, до которого никому в этом мире нет дела. Сегодня ли, завтра, через месяц, он все равно умрет. Так откуда эти сомнения? Ты сирот не жалел, старикам-инвалидам не милосердствовал. Не стоит начинать сейчас. Не время.

Алкаш-пропойца сидит на скамейке. Возле него сгорбился какой-то мужик. Какого хрена? Он пришел с другом? Нет, не похоже. Скорее это случайный человек, просто присел отдохнуть на ту же скамейку. Значит, придется ждать. Подходить сейчас никак нельзя. Как же тяжело ждать! Как хочется поскорее с этим покончить!

Он свернул на соседнюю аллею. Чтобы не привлекать внимания, притворился, будто любуется голубями. Надо было захватить хлеб. Человек, кормящий голубей, наверняка не привлек бы внимания. Да откуда он мог знать, что в это время в парке столько народу? Не май месяц, чтобы по парку шататься, а смотри ты, гуляют люди.

Второй мужик просидел недолго. Поднялся, бросил окурок, взглянул на часы и зашагал к выходу. Теперь пора и ему, а то, чего доброго, снова кто-то захочет разделить скамью с алкашом. Он обогнул дерево, пересек газон и оказался напротив нужной скамьи. Алкаш, Димарик, озирался по сторонам. Его ищет, понял Тимур. Он подошел к скамье, спросил имя алкаша. Тот представился, улыбнулся во весь рот и похлопал ладонью возле себя, приглашая его присесть.

Дальше все пошло как по писаному. Какое-то время обсуждали тему встречи, потом он достал бутылку и пластиковый стакан. Димарик сразу оживился, даже не стал спрашивать, в честь какой радости «простава». Булькнул в себя первый стакан, крякнул и завел свою шарманку. Прошла секунда, и речь Димарика стала совсем невразумительной. Глаза помутнели, заслезились, а запах изо рта… об этом лучше вообще не вспоминать. Секунда – это во сне, а там время тянулось, точно резина.

Тимур не предполагал, что убивать человека настолько мерзко. И страшно. Вот Димарику страшно не было, он вообще ничего не заподозрил. Не понял, что уже мертв, даже тогда, когда кожа на лице начала синеть. Как ни было страшно, а последнего вздоха Тимур дождался. К тому времени парк опустел, и он не опасался, что кто-то застанет его врасплох. Стакан он забрал. Мало ли, вдруг отпечатки пальцев остались. Бутылку просто тщательно вытер. Приложил к ладони Димарика, несколько раз сжал и отпустил. Потом ушел.

Потом, как это часто бывает во сне, он вдруг перенесся из парка в комнату с круглым столом. Стол застелен пестрой скатертью с бахромой по краям, над столом раскачивается тканевый абажур. Свет от лампы пляшет по столу, скользя по фотоснимкам. Он, Тимур, стоит, сгорбившись над снимками, его душит невыносимая злоба. Подонок! Мерзавец! Жалкий ублюдок! Так вот, значит, что ты задумал? Кинуть, подставить, посадить…

Нет, такого удовольствия он не предоставит никому. Он сбрасывает снимки на пол, они веером разлетаются по комнате. Настороженное лицо Трифонова смотрит с каждого снимка, только на фото он уже не Трифонов. Здесь он жалкий бедняк с окраины, ютящийся в бараке и донашивающий шмотки с распродажи подержанных вещей. Каков хитрец! Действительно, кто станет искать миллионы у такого? Впрочем, чему удивляться? Придумывать легенды – это его, Трифонова, конек.

Последний снимок упал по центру. На нем Трифонов в линялых джинсах и потертом пальто стоит на полусгнившем крыльце барака. Лицо его при этом выражает блаженство. Эта блаженная улыбка на губах афериста оказалась последней каплей. Роковые слова слетели с губ:

– Я хочу, чтобы он сдох! Хочу увидеть, как мерзкую ухмылку сменит гримаса смерти! Деньги меня не интересуют, цена – тоже. Главное, чтобы быстро и наверняка.

И снова во сне смена кадра. Теперь он сидит за рулем белого «Лендровера», купленного всего полгода назад, пальцы вцепились в модную оплетку руля, нога давит на газ, а перед глазами пелена. «Остановись! – мысленно кричит он себе. – Ты угробишь себя, слетишь с трассы. Останови машину и успокойся». Но машина едет дальше, набирая скорость, подлетая на кочках и едва-едва вписываясь в повороты.

Почему он несется, будто за ним черти гонятся? Да потому, что за ним действительно гонятся. И тот, кто его преследует, гораздо страшнее чертей с их примитивными котлами с кипящей смолой. Сколько он уже за рулем? Два, три часа? Не больше, а кажется, что убегает целую вечность. Но как бы быстро он ни гнал, мысли опережают колеса, несутся со скоростью звука. «Убийца, убийца! – стучит в висках, словно набат. – Ты в западне, спасения нет».

Да, он убийца. Человекоубийца, преступник, а теперь еще и беглец. Куда он бежит, зачем, что ждет его впереди? Почему все пошло наперекосяк? Почему так тщательно разработанный план вдруг полетел в тартарары? Да потому, что он снова поставил не на ту масть. Тот, кто должен был обеспечить ему алиби, превратился во врага. Страшного, беспощадного врага. Вот почему он гонит автомобиль по трассе, не давая себе передышки. Убежать, скрыться от преследователя, выиграть для себя хоть сколько-то времени. Он не знает, как распорядится этим временем, но жаждет его больше всего на свете.

Впереди показался указатель с надписью «Краснодар». Это хорошо. Цель близка. Там он сможет взять передышку, получит возможность сосредоточиться и подумать о том, что делать дальше. На въезде в город он сворачивает на заправку. За стойкой сидит симпатичная девушка, она улыбается, приветствует его. Он достает банковскую карту, протягивает девушке. Та выбивает чек, и тут его словно током бьет! Что ты творишь? По карте тебя вычислят еще до того, как пыль от колес осядет на дорогу.

Разумная мысль приходит слишком поздно. Операция совершена. Девушка смотрит на него с беспокойством. Кажется, она интересуется, хорошо ли он себя чувствует. «Вы белее мела», – сообщает она. Только этого не хватало. Теперь она тебя точно запомнит! Он поспешно выходит, заливает бензин и уезжает.


Он едет вперед и продолжает соображать. Итак, в служебную квартиру ему нельзя, в филиал офиса тоже. Если его начнут искать, то туда придут в первую очередь. Сможет ли ОН узнать, где квартира краснодарского филиала? Наверняка. Раз уж он Трифонова вычислил за две недели, то его и подавно. Городская черта приближается, но теперь близость города его не радует. Там люди, а значит, опасность. Любой может оказаться тем, кто потом сдаст тебя полиции. Или ему…

За окном снова зазвучала сирена, и Тимур подскочил на диване как ужаленный. Подскочил и замер. В дверях стоял он! Коренастая фигура, чуть выдвинутая вперед голова, руки в карманах. «О боже! Мне конец!» – промелькнуло в голове. Он попытался встать, попытался крикнуть, но не смог. Ноги сделались ватными, язык прилип к гортани. Тогда Тимур закрыл глаза, зажмурил так, что стало больно. Пусть! Уж лучше не видеть того, что сейчас произойдет. Не хочет он этого видеть. «Потерпи чуть-чуть. Скоро все закончится. Мертвым не больно. Ведь не больно, правда?»

Боли Тимур боялся с детства. Даже ничтожный порез, малейшая ссадина могли довести его до истерики. Повзрослев, он научился сдерживать себя, перестал визжать при виде крови, как ошпаренный поросенок. Но боли бояться не перестал. Теперь же ему предстоит самое сложное испытание. Говорят, умереть от пули очень больно. Говорят, человек чувствует, как она проходит сквозь тело, слышит, как разрывается плоть, чувствует, как кровь начинает вытекать из раны. И еще запах и привкус железа во рту…

Так он просидел достаточно долго: с плотно зажмуренными глазами, сжатыми губами и привкусом железа во рту. Ничего не произошло. Он открыл глаза: дверной проем был пуст. Никого. Померещилось? Возможно, но он так не думал. Этот хитрый старый лис задумал убить его, и он это сделает. Быть может, место показалось ему неподходящим. Быть может, хочет заставить Тимура страдать.

– Ты здесь? – вслух произнес он, голос от долгого молчания звучал хрипло. – Выходи, я знаю, что ты здесь.

Он встал, на негнущихся ногах прошел в коридор. Потрогал входную дверь, замок оказался заперт. Тогда он направился в кухню. Там тоже было пусто. Из крана продолжала течь вода, часы мирно отсчитывали время. Без четверти шесть. Утра? Вечера? В какое время в Краснодаре в феврале заходит солнце? Он не знал, но полагал, что сейчас утро. Трудно представить, что он проспал сутки, хотя, если учесть, что перед этим он не спал почти трое…

Подошел к окну, выглянул во двор. Все та же пустая детская площадка, все те же автомобили, припаркованные как попало. Его машина стояла в стороне, накрытая чехлом. На нем, как и на земле вокруг, лежал тонкий слой снега. Следов возле машины он не заметил. Определить, какое время суток, так и не смог.

– Плевать, все равно нужно отсюда убираться, – сам себе приказал Тимур. – Поешь, и собирайся. Куда поедешь? Решишь по дороге. Тебе любой город заказан. Там камеры, полиция и куча бдительных граждан, так что выбирать особо не из чего. Главное, убраться подальше от Краснодара. Надо же было сморозить такую глупость: сообщить секретарше, что едешь в Краснодар, и сюда же и припереться!

Он умял банку тушенки, сгрыз две горсти сухарей, остатки убрал в дорожный рюкзак. Запив еду водой из-под крана, поморщился. Отыскал пластиковую бутылку, наполнил ее водой, сунул вслед за сухарями. На этом сборы закончились. Как и договаривались с хозяином квартиры, оставил ключи в почтовом ящике и, озираясь, вышел во двор.

Возле его машины крутился какой-то тип. Тимур остановился, не зная, как поступить. Подойти и спросить, что тому нужно? А вдруг это полиция? Он отошел за угол, тип продолжал кружить возле машины. Чехол он не трогал, но пытался рассмотреть номерной знак, выглядывающий из-под ткани. «Почему виден номер? – обеспокоенно подумал Тимур. – Вчера ткань была на месте». Он хорошо помнил, что проверил оба номера. Собственно, ради этого и натянул на машину чехол. Теперь же передний номерной знак оказался наполовину открыт.

«Может, этот тип открыл? Если так, значит, он из полиции, – Тимур вспомнил фигуру в коридоре, и его снова прошиб пот. – Неужели все-таки он был здесь?» Тип никак не желал убираться. Нервы Тимура натянулись до предела. Минут пять он еще выжидал, а потом решительно зашагал к автомобилю.

– Что-то ищете? – задал он вопрос, поравнявшись с типом.

– Вы владелец? – спросил тот, ничуть не смутившись, что его застали врасплох.

– А вам не все равно? – Слова прозвучали грубо.

– Разумеется, нет, вы заняли мое место. Я тридцать лет живу в этом доме, и столько же лет ставлю свою машину именно на это место. И вот, выхожу я сегодня из дома, и что вижу? На моем парковочном месте стоит чужой автомобиль! Да еще под чехлом. Как думаете, мне есть до этого дело?

– Место пустовало, – расслабившись, произнес Тимур. Он понял, что мужчина не опасен.

– Конечно, пустовало. Я и не думал, что вы заехали на это место поверх моего автомобиля, – съязвил тип. – Вопрос в другом: когда вы собираетесь его освободить? Мне, знаете ли, это место нравится пустым.

– Пять минут, и оно ваше, – проговорил Тимур и начал снимать чехол.

– Подумать только! Ради одной ночи вы прятали свой драндулет под чехол? Интересно, чего вдруг? Он у вас мерзнет? – продолжал куражиться тип.

«Спокойнее, только не ведись на его поддевки. Неприятности тебе сейчас не нужны», – мысленно урезонивал себя Тимур, продолжая свое дело.

– Так мы еще и разговаривать не желаем, – растягивая слова, проговорил тип. – Конечно, как чужое парковочное место занимать, на это мы быстрые, а как вежливость проявить, так язык отсох.

– Машина стоит под деревьями, – вынужден был ответить Тимур. – На деревьях любят сидеть птицы. Птицы регулярно справляют нужду, а я не люблю стирать потеки птичьего помета с крыши своего автомобиля. Я удовлетворил ваше любопытство?

– Вполне, – ответил тип.

– Тогда я могу ехать?

– Не смею вас задерживать. – Тип театрально раскланялся и отступил на шаг назад.

– Всего хорошего! – Тимур завел двигатель и начал медленно выезжать с парковки.

– Прощайте! – крикнул вслед тип и заковылял к подъезду.

Тимур выехал на трассу и только тогда смог выдохнуть. Надо же было так вляпаться! Теперь этот тип наверняка запомнил и его, и машину. Номерной знак тоже, наверное, срисовал.

– Плевать! – вслух произнес он. – Каждого куста бояться – лучше сразу сдаться. А я еще поборюсь. Быть может, мне еще улыбнется удача. В конце концов, не меня ли еще в школе прозвали везунчиком? Надо верить, что все утрясется, и фортуна снова повернется к тебе лицом.





Глава 11




В двенадцать часов следующего дня, когда полковника Гурова вызвал «на ковер» генерал Орлов, ситуация с поисками Тимура Мерцхулавы все еще оставалась неопределенной. Так он и доложил.

– Коллеги из Краснодара приняли ориентировку. Вчера автомобиль, зарегистрированный на имя Тимура Мерцхулавы, зафиксировали сразу три камеры видеонаблюдения на двух центральных автодорогах. Один раз при въезде в город и дважды непосредственно в городе. Вычислить, куда именно направлялся Мерцхулава, краснодарские коллеги не смогли. Сегодня около шести утра Мерцхулава еще был в городе, но задержать его не удалось. Вероятнее всего, из города он уехал.

– Куда уехал? Почему не задержали? – Орлов говорил сухо, было видно, что ситуация с задержанием подозреваемого ему не по душе.

– Направление неизвестно, – так же сухо отчитался Гуров. – Задержать не удалось, подозреваемый скрылся раньше, чем о его местонахождении стало известно полиции.