Миллион в лохмотьях

– Надо прощупывать Грибова, может быть, встретиться с ним, – предложил Шацкий. – Активизируем агентуру в его окружении.

– Активизировать агентурную работу надо обязательно, – решительно заявил Гуров. – Но у меня несколько иной план действий. Надо спровоцировать Грибова на признание, подтолкнуть его к действиям, которые будут нам подсказкой, дадут ответы на наши вопросы. Вас обоих тут, я так понимаю, знают в лицо все. Значит, действовать буду я. Сыграю человека, который приехал к Грибу из Рязани.

– Не поверит, слишком нагло, – покачал головой Шацкий. – Да и вообще, если уж делать, лучше послать кого-то другого. Это опасно, Лев Иванович. Мы не знаем уровень заказа. Может, там такие деньги, что они полгорода за них вырежут и глазом не моргнут.

– Хорошо, что нагло, – уверенно ответил Гуров. – Нагло, неожиданно. На это и расчет. А другого посылать нельзя. Я владею информацией по Рязани, я могу в разговоре сориентироваться. Найдите мне телефон Грибова, на который мог бы позвонить. Желательно, чтобы на этот телефон ему звонил Базанов. Так проще объяснить, откуда я знаю номер.

Через час на столе у Шацкого было несколько телефонных номеров Грибова. Всеми он пользовался в последние два месяца, через все шли его контакты с деловыми партнерами и блатными. Быть уверенными до конца, в каких делах Грибов замешан, а в каких нет, было нельзя. Слишком хитрые он использовал схемы, слишком много подставных лиц. Нельзя было исключать, что и из системы МВД ему тоже кто-то «сливал» информацию.

Наконец по выпискам, которые обновлялись раз в месяц группой, разрабатывающей организованную преступность в области, удалось установить два номера, на которые были сделаны звонки с телефона Базанова. Тарасов поморщился и предложил:

– Может быть, доставить сюда телефон Базанова? Возможно, это не будет так подозрительно для Гриба. Вроде, вы знакомы с Бизоном, вроде, его телефон у вас остался, потому что он…

– Нет, Валера, – сразу отмел предложение Гуров. – Гриб может знать, что Бизона убили. Он, скорее всего, сразу предположит, что человек с телефоном Базанова в руках – сотрудник полиции. Нет, это сразу провал всей операции. Мне нужна абсолютно чистая сим-карта, купленная, например, сегодня, но обязательно в Туле. Это идеальный вариант.

Наконец новая сим-карта была вставлена в телефон Гурова. Шацкий принес диктофон с записями разговоров с Грибовым и дал полковнику послушать голос. Голос был среднего тембра, чуть с хрипотцой, с уверенными нотками. Запоминающийся голос. Лев набрал номер Грибова и стал ждать. Около сорока секунд шли гудки, но никто не отвечал. Он сбросил звонок и ободряюще сказал:

– Ничего, я тоже не всегда с готовностью бросаюсь отвечать, если номер мне неизвестен. А жена у меня вообще никогда не отвечает неизвестным абонентам. Если это серьезный контакт, то всегда с ней связываются через театр, через продюсеров, через общих знакомых театрального мира.

Через пятнадцать минут Гуров повторил попытку. И снова никто не ответил. Оперативники стали убеждать его продолжать названивать, но Лев не согласился, заявив, что ему следует вести себя не настырно и требовательно, а солидно, спокойно, показывая всем своим поведением, что он сила, что за ним – сила, что он владеет ситуацией и контролирует ее. Шацкий развел руками и согласился, Тарасов остался при своем мнении, доказывая, что только давление, что нужно не давать времени на размышления и передышку, только постоянно действовать.

И тут зазвонил телефон Гурова. Тульские оперативники замерли на месте, каждый в той позе, в которой его застал звонок, и оба посмотрели на Гурова. Тот кивнул: да, это он.

– Мне сейчас звонили, – послышался в трубке нагловатый молодой голос.

Нет, точно не Грибов. Тому уже около сорока. Пришло время играть серьезно.

– Дай мне Гриба, – уверенно проговорил Лев. Даже не сказал, а приказал, как будто имел на это право.

– Че хотел? Я слушаю, – ответил голос.

– Мелкий, дай Гриба! – Гуров добавил наглости в интонации. – Я что, голос его не знаю?

В трубке послышались какие-то шорохи, потом то ли шаги, то ли кто-то двигал мебель, потом снова голос. Теперь Гуров был уверен, что ответил ему именно Грибов.

– Слушаю.

– Гриб, здорово, – спокойно, чуть с насмешкой в голосе произнес Лев. – Дело есть одно.

– Кому Гриб, а кому и… – начал, было, авторитет, но Лев сразу перехватил инициативу:

– А кому и Антон Мстиславович? Можно и так. Только проблему это не решит, как ни называй. Я знаю, что случилось с Бизоном, знаю, где брегет. Хочешь информацию? Давай встречаться и разговаривать. Много я с тебя не спрошу за это.

– Кто ты такой? Откуда информация?

– Зови меня просто Дядя. А вопросы мне сможешь задать и при встрече. У меня ухо уже болит от трубки. И не затягивай. Я же знаю, что ты не единственный, кто интересуется этими часиками. Могу потерять к тебе интерес.

– Когда? – коротко спросил Грибов.

– Когда хочешь, но сегодня, – резко бросил Гуров. – Завтра я могу быть уже далеко.

– Торгово-развлекательный центр «Паллада». Через два часа ровно. Будешь стоять возле крайнего левого столика кафе «Дельфин». Тебе позвонят на этот номер, ты поднимешь руку. К тебе подойдут и отведут ко мне.

– Нет, подойдешь сам. Я в такие игры не играю. Там и поговорим.

– Ладно, Дядя, будь по-твоему… – Голос Грибова прозвучал на удивление равнодушно, ни издевки, ни сарказма, ни угрозы. И это показалось сыщику самым подозрительным.



Загримировать Тарасова было сложно. Даже изменив его возраст, сделав его стариком, никак было не исправить его прямой уверенной походки при росте почти в 180 сантиметров. Не получалось у майора горбиться, сутулиться и шаркать при ходьбе ногами. Гуров решил, что не надо менять одно на другое, надо просто усилить то, что есть. Пусть это будет немного преувеличенно, пусть будет вызывать насмешку окружающих, но зато не будет вызывать подозрений. Опытному гримеру из Академического театра не составило труда изменить внешность оперативника. В ноздри Тарасову вставили расширительные кольца и мягкий губчатый материал, отчего внушительный нос оперативника стал выглядеть хищно. Возле угла левого глаза с помощью клея стянули кожу, изобразив шрам. Теперь даже взгляд Тарасова стал незнакомым, каким-то немного зловещим. Немного геля на руки, лицо и шею, и вот уже едва заметный загар капитана превратился в смуглую кожу. Бриться наголо или стричься очень коротко Тарасов отказался напрочь. Он согласился терпеть и не чесать голову, когда его волосы пригладили с помощью лака и натянули темный парик с завязанным на затылке хвостиком. Теперь к этому образу развязного, нагловатого южанина с примесью цыганских кровей не хватало только курортного типа рубашки и легких льняных брюк. Рубашка очень удобно скрывала бы кобуру с пистолетом на поясе, но легкая летняя одежда никак не хотела оставаться на месте и задиралась при малейшем движении сидя и при малейшем ветерке на улице. Пришлось Тарасову брать с собой сумку-борсетку и тискать в нее пистолет.

Старый «Логан» с шашечками на крыше подвез Гурова к Торговому центру. Тарасов заглушил мотор и посмотрел на полковника:

– Ну, все? Как договорились?

– Да, не торопись только, – кивнул Гуров, берясь за ручку двери. – Как только я войду через главный вход, не раньше!

Тарасов, дотянулся рукой до заднего сиденья, взял свою борсетку и проверил, открыт ли замок. Они должны были войти в Торговый центр «челноком». Сначала Гуров идет до главного входа, а Тарасов из машины определяет, есть ли за Гуровым слежка. Потом Гуров останавливается сразу же у дверей внутри и наблюдает, есть ли слежка за Тарасовым. И так до самого места встречи с Грибовым. Сотрудники полиции в форме готовы по команде сразу блокировать все выходы из здания – через двери на улицу, через лифт в подземную парковку и из парковки на улицу.

Продумано все было хорошо, с учетом опыта контроля за такими встречами с минимальным количеством задействованных сотрудников, когда не ожидаются какие-то неприятности. Гуров вышел, захлопнул дверь и пошел между рядами припаркованных машин. В Торговом центре сегодня было людно. Это даже хорошо: Грибов не будет так нервничать, будет чувствовать себя в безопасности. А Гурову сейчас важен доверительный разговор, «торговля». Он думал о предстоящей встрече и настраивался на свою роль предприимчивого посредника, который и правда владеет информацией и хочет на ней подзаработать.

Лев подошел к проезжей части, отделяющей парковку от здания, остановился, пропуская синий минивэн с забрызганными грязью стеклами, и тут случилось непредвиденное. То, чего вообще не должно было случиться. Минивэн резко затормозил, и почти мгновенно откатилась в сторону боковая дверь. Двое сильных и ловких мужчин, видимо, стоявших внутри наготове, протянули руки, и Гуров почувствовал удар электрошокера. Дальше все было как тумане… он повис в воздухе, потом упал, видимо, неаккуратно положили на сиденье. И снова толчок. Теперь он ударился головой обо что-то жесткое. Наверное, машина тронулась с места очень резко.


Тарасов все видел отлично. Он успел выскочить из машины и сунуть руку в борсетку. Стрелять в воздух, кричать «полиция», приказать остановиться! Может, местная охрана сразу поймет, в чем дело. И телефон, тревогу, перехват… Удар по голове, в левую часть затылка, был так силен, что из глаз оперативника буквально полетели искры. Тарасов споткнулся на ватных ногах, а потом к его лицу как-то очень быстро приблизился асфальт со следами автомобильных шин. Теряя сознание, капитан успел подумать, что на въезде какие-то люди уж очень внимательно всматривались во въезжающие на парковку машины…

Гуров начал приходить в себя, когда почувствовал, что его бьют по щекам. Мышцы были еще скованы, голова саднила где-то на темени. А когда сознание окончательно вернулось к нему, он понял, что сидит в салоне все того же минивэна, и его руки прикованы наручниками к подлокотникам кресла. Лев покрутил головой, стал зажмуривать и снова широко открывать глаза, чтобы восстановить ясность зрения. Машина стояла в лесу. Солнце было еще высоко, порхали и пели птицы, а прямо перед ним на соседних сиденьях восседали две мрачные личности, поигрывающие желваками. На передних сиденьях никого, только возле машины топтался и покуривал третий похититель. «Лихо они меня, – подумал Гуров. – И номера Тарасов вряд ли успел запомнить, наверняка они грязью заляпаны. То-то мне показалось, что машина вся какая-то грязная».

– Ну что, очухался? – спросил один из мужчин в джинсовой безрукавке с большими карманами. – Теперь поговорим. Где часики, земеля?

– На руке у тебя, – кряхтя и усаживаясь поудобнее на сиденье, с трудом прохрипел Гуров. Голосовые связки слушались еще хуже, чем мышцы.

Резкий удар в солнечное сплетение был не очень сильным, но Лев постарался изобразить, что его согнуло пополам, и он задохнулся. Второй мужчина неохотно проворчал, чтобы его напарник бил полегче, а то еще «гаврик кони отбросит», а с них спросят.

– Ну, прокашлялся, астматик? – Мужчина в жилете взял Гурова за голову и прорычал ему в лицо: – Багет где, урод? Багет, про который ты Грибу звонил!

– А ты себя в зеркало видел? – улыбнулся сквозь боль Гуров. – Я в приличном дорогом костюме, а ты с барахолки одет. У меня ботинки стоят дороже, чем вся твоя одежда, и в таком салоне, в котором я стригусь, ты никогда в жизни не был. Даже на соседней улице.

От переполнившего его бешенства мужчина зарычал еще громче, схватил пленника за волосы и размахнулся, чтобы ударить в лицо, но напарник поймал его за руку:

– Ты че, сдурел? Он тебя специально провоцирует! Бесит тебя, а ты, как пацан, заводишься. Ну-ка, пусти!

Первый неохотно поднялся, чтобы освободить место с пленником своему другу, но не удержался и пнул ногой Гурова в голень. Хорошо, что он был в кроссовках, иначе боль была бы дикой. Лев стиснул зубы, продолжая думать о том, стоит ему ждать помощи или нет, найдет его Тарасов или нет, успеет он вовремя или не успеет. В зависимости от этих выводов и следует себя вести, но выводы не получались. Гуров не был даже уверен, что Тарасов успел увидеть, как его сажали в эту машину. И еще одна мысль не давала ему покоя. Кто эти «быки»? Люди Гриба? Раз знали о месте встречи, значит, так и есть. А если они играют против своего хозяина? Если Гриб не знает, что звонившего ему человека захватили и вывезли в лес?

– Вот что, землячок, – сказал второй мужчина, щелкнув перед лицом Гурова лезвием выкидного кнопочного ножа, – ты давай тут дурочку не валяй, а отвечай на наши вопросы. А то так и останешься в этом лесочке. К зиме тебя так обглодают зверушки, аж узнать будет невозможно.

– А ты что, настолько сильно любишь лесных зверей, что подкармливаешь их случайно схваченными в городе людьми? – не удержавшись, хмыкнул Лев. – Слушайте, вы оба больные на всю голову! Вам чего от меня надо? Какие, к лешему, часы? Я в магазин шел, вы меня схватили, шокером ткнули, теперь какие-то вопросы еще задаете. Вы кого схватили, олухи?

Оба мужчины переглянулись, и в их глазах Гуров уловил тень растерянности. А ведь они точно засомневались. А ну-ка, мы им еще немного введем сомнения. Как они, не зная меня в лицо, могли понять, кого именно надо хватать? Только по геолокации. У них есть возможность отслеживать мой телефон.

– А у меня так хорошо день начинался, – с сожалением покачал он головой. – Телефон вот нашел сегодня дорогой, думал, счастье поперло мне в руки. А тут вы со своими шуточками. Чего вам надо от меня, а?

– Телефон? – Убрав нож, мужчина полез по карманам и вытащил смартфон Гурова.

И тут же раздался голос третьего. Он выбросил окурок и подошел вплотную к двери:

– Тихо вы! Шум какой-то. Люди, что ли, поблизости, или просто машина по проселку проехала. Замрите!

– Я развяжу ему язык, – вдруг зло зашептал первый в джинсовой безрукавке и полез в заднюю часть салона. Загромыхал канистрой, хотя его друзья шикали на него, требуя не шуметь, выволок ее к самой двери, затем потянул из-под сиденья какую-то грязную тряпку и прошипел, поднеся ее к самому лицу Гурова: – Ну, смотри! Или ты колешься, где «Александровский брегет», или я тебя живьем здесь спалю. В этой машине. Так и оставлю в наручниках на сиденье, чтобы твой скелет нашли, как в цепях. Ну, скажешь, или можно начинать?

Мужчина рывком открыл канистру, поставил ее на ступеньку и стал заправлять в горловину тряпку. Гуров смотрел на его руки и думал, как бы еще потянуть время. Пообещать отдать брегет, соврать, сказать, что он спрятан где-то в городе? Есть еще и другой выход! Когда этот недоносок зажжет тряпку, вставленную в канистру, как фитиль, дотянуться и ногой ударить по ней. Вполне может получиться. Главное, выбросить канистру из машины. А когда она полыхнет, к ней уже никто не подойдет. Лишь бы от этого жара машина не загорелась! А еще лучше, чтобы горящий бензин попал на кого-то из этих гаденышей…

Выстрела не услышал никто. Стрелять могли вообще с глушителем. Но третий из бандитов вдруг рухнул на землю на подогнувшихся ногах, как сноп. Слышно было только, как вжикнула пуля, и стук, с которым она вошла в человеческое тело. Двое других тут же поняли, в чем дело. Бандит, сидевший рядом с Гуровым и крутивший его телефон, снова выхватил нож, со щелчком выбросил лезвие, прижал его к горлу пленника и заорал на весь лес:

– Не подходить! Не подходить, или я порешу его!

Второй в джинсовой жилетке начал разъяренно материться и щелкать зажигалкой, которая никак не хотела зажигаться. Канистра у его ног опасно наклонилась. Психуя от страха, он не уследил, и бензин плеснулся на пол салона.

– Ты чего творишь? – заорал первый. – Ты нас спалишь, сука!

Гуров скорее почувствовал, чем услышал, что бандит, державший нож у его горла, убит. Его рука дернулась, лезвие чуть порезало кожу, он начал сползать с сиденья. Кажется, его тоже застрелили, но сзади, через стенку машины. Ждать больше было нельзя, и Лев, съехав по сиденью как можно ниже, насколько позволяли наручники, пристегнутые к подлокотникам ударил по канистре ногой, выбивая ее из салона. Одновременно, зажигалка все же загорелась, вспыхнула намоченная бензином тряпка и канистра полетела на траву, упав всего в полутора метрах от открытой двери минивэна.

Раздались крики, снова щелкнули выстрелы, и бандит в безрукавке повалился на землю. Гуров отчаянно замотал ногами, потому что бензин попал на его штанины, и они загорелись. Хлопнула дверь, заработал двигатель. Видимо, кто-то сообразил, что проще отогнать машину, чем тушить канистру в которой вот-вот взорвутся бензиновые пары. Взревел мотор, и Гурова кинуло на спинку сиденья, машина рывком отъехала на пару десятков метра, когда в нее запрыгнул какой-то человек с огнетушителем и стал заливать пеной ноги пристегнутого человека.

Одна нога, кажется, пострадала не так сильно, но во второй Лев чувствовал боль просто нестерпимую. Приняв с трудом горизонтальное положение в кресле, он начал крутить головой, осматриваясь, ища знакомые лица. Кто это? Полиция, оперативники Шацкого, спецназ? А может, вообще ФСБ? Они тоже охотятся за такими теневыми дельцами. Тем более что криминальные контакты у Грибова, судя по всему, простираются даже за границу. Лев не заговаривал ни с кем, ожидая, как будут разворачиваться события. В любом случае его для чего-то спасли. И те, кто спас, обязательно представятся, объяснят, кто они такие.

Человек с огнетушителем не был похож на полицейского. Хотя крепкая шея и выпуклые бицепсы вполне могли принадлежать бойцу ОМОНа. Да и другие тоже выглядели крепкими ребятами, привыкшими к таким делам. Гуров хотел было открыть рот, но тут к нему подошли, отстегнули наручники и под руки вывели из машины. Сыщику как-то не пришло в голову благодарить своих молчаливых спасителей в такой странной ситуации. Может, так и надо? Но когда его руки за спиной сцепили теми же самыми наручниками, а на голову молча натянули большой матерчатый мешок, желание благодарить мгновенно исчезло. Машина тронулась и закачалась на кочках, двинувшись по лесной дороге.





Глава 8




Поездка была не долгой, всего минут пятнадцать, насколько Гуров мог оценить время. За эти минуты машина достаточно проехала и по грунтовой дороге, и, набирая скорость, по асфальту, и, снова сбавив скорость, стала переваливаться на кочках какого-то странного проселка. Было ощущение, что его везут такими окольными путями, где вообще машины редко ездят. Тряска выматывала… рваные, обгоревшие штанины брюк касались обожженных ног, вызывая нестерпимую боль. В мешке было душно, Лев еще не вполне оправился от удара мощного электрошокера, ему становилось все хуже, и он, боясь потерять сознание, пытался, наполнять голову мыслями, прикидывая, куда его могли вывезти первые похитители. С момент захвата до момента, когда его привели в чувство в лесу, прошло, по его расчетам, всего минут пятнадцать, так что вряд ли его увезли через другую часть города. Скорее всего, где-то здесь же, за объездной дорогой в лесу, все и было.

Мысли путались. Ноги не слушались, было очень больно обожженным икрам, особенно на правой ноге. Его вынесли из машины и теперь тащили на руках. Ступени, коридор, хлопнула за спиной тяжелая дверь. Судя по эху, его завели в просторное помещение, сняли мешок с головы, и Лев начал жадно хватать воздух, широко открывая рот. Не успел он рассмотреть, где находится и что это за помещение, как его глаза завязали полосой из мягкой ткани. Что не сарай, это точно. Рядом с ним стояли, кажется, двое. Стояли молча. Чего-то ждали. Или кого-то. Скорее всего, второе. Гуров обессилено уронил голову на грудь.

– Это он? – спросил знакомый голос.

– Да, они отвезли его в лес, там мы их и нашли, – ответил стоявший рядом человек с низким голосом.

Кто спрашивал? Почему его голос знаком? Лев стал лихорадочно вспоминать. «Черт, я в Туле никого не знаю! Чей это голос? Вспоминай, вспоминай!» В голове все плыло, но постепенно прояснялось.

– Здорово, Гриб! – собравшись с силами, произнес он как можно громче и постарался улыбнуться. – Или ты все еще предпочитаешь, чтобы я говорил тебе Антон Мстиславович?