Мир миров

Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, над Вековечной Пущей



Сначала они заметили птиц. Целые стаи маленьких и больших ворон, сорок, воробьев, дроздов, скворцов и ласточек, которые мгновенно сорвались с веток, как будто по приказу. Среди них не было больших хищников. Орлы, ястребы и соколы сопровождали растущую стаю птиц, словно пастухи, которые вели стадо к определенной цели, в данном случае – к «Ягелло». И хотя птицы были разноцветные, стая казалась черной в тени грозовых туч. Мало отличаясь от обычных птичьих стай, которые можно увидеть над городом, она начала приобретать все более четкую форму, пока не стала напоминать одну огромную птицу с острым клювом, нацеленным на дирижабль. Чудовище, которое состояло из сотен, а может, и тысяч отдельных организмов, устремилось к «Ягелло».

На дирижабле заметили приближающуюся опасность. В огромную птицу, размах крыльев которой составлял около двадцати метров, ударили молнии, предназначавшиеся для «Батория». Там, где они попадали в стаю, птицы загорались ярким пламенем. Пылающие трупы падали обратно в Пущу, где их быстро гасили маленькие духи. Но сверхптице эти потери не причиняли никакого вреда. Намного опаснее для нее оказался небольшой торнадо, созданный вторым погодником. Он врезался в крыло и начал пожирать его, засасывая птиц. Не прошло и полминуты, как он серьезно ранил живую тучу, отрывая от нее покалеченное крыло.

Если бы сверхптица была настоящей, то упала бы и погибла. Но это была лишь форма, поэтому потеря крыла, хоть и болезненная, не могла остановить то, чем руководила воля Пущи. Чудище не остановилось. Несмотря на отчаянные старания второго погодника, огромное создание с одним крылом приблизилось к дирижаблю и уже бушевало вокруг первого погодника, плетущего грозу. Он пронзительно завизжал. Облака в его руках взрывались от избытка бушующей в них энергии. Хотя они и успели убить несколько десятков птиц, остальные начали атаковать противника, вырывая из него куски плоти.

Лоза сорвалась из вытянутых рук. Неконтролируемые облака начали растворяться. Они все еще метали молнии, хотя ими уже никто не управлял. Они били в Пущу, в «Баторий» и даже в «Ягелло».

Атакующие пернатые больше не поддерживали форму гигантской птицы. Они превратились в рой убийц, каждый из которых действовал самостоятельно, но согласно воле стаи. Второй погодник уже создавал очередной торнадо. Чернокнижник наслал на птиц рой насекомых, выпущенный из большой банки, которую он принес с собой. Он использовал этот отвлекающей маневр, сам не веря, что насекомые причинят воинам Пущи хоть какой-то вред. Скорее всего, он не был готов ни к чему подобному. Ответ на вопрос, как Вековечная собирается отражать атаку с воздуха, нашелся очень быстро.

– Уходим отсюда, – эффективность птичьей атаки беспокоила Кутшебу. Скорее всего, Вековечная, которая до сих пор рассчитывала только на собственные силы и свою непобедимость на земле, начала, наконец, предпринимать разведывательные действия, готовясь к борьбе с возрождаемым воздушным флотом. А может, просто сказывался опыт борьбы Вековечной с Революцией? – Мы достигли своей цели. «Ягелло» выведен из игры.

– Еще нет, – марсианин не мог отвести глаз от гибнущего дирижабля. – Это такое захватывающее зрелище!

– И мы станем его частью, если не смоемся отсюда как можно скорее. Когда Пуща насытится «Ягелло», она повернет птиц против нас. Сматываемся отсюда!

Марсианин долго молчал. Он не мог оторвать взгляд от «Ягелло». От первого погодника остались лишь лохмотья, свисающие из ран и искрящиеся голубым светом; и вдруг на палубу выбежали двое людей, одетые как средневековые рыцари. У них подкашивались ноги под тяжестью баллонов, которые они несли на спинах. Но несмотря на это, они спешили к умирающему демону.

Когда они приблизились, из того, что поначалу можно было принять за ствол пушки, вырвался огонь. Два языка пламени поразили птиц и тяжело раненного погодника. Раздавались пронзительные крики, птицы полыхали, бросив демона и стараясь улететь от огня. Некоторые атаковали огнеметчиков, но те прикрывали друг друга. К тому же их поддерживал второй погодник. Он управлял ветром так, чтобы существенно усиливать пламенные струи огнеметов. Он помогал огню воздушными завихрениями, создавая целые клубы пламени, преследовавшие птиц, которые уже успели отлететь подальше.

– Так вот зачем они так гнались за нами, сукины дети, – понял Кутшеба. – Дело вовсе не в магии. У нас есть подобное оружие?

– Слишком трудно управлять огнем в воздухе. Вы думаете, у них получится?

– Никаких шансов. Посмотрите на Пущу.

С деревьев срывались всё новые и новые птицы. Теперь их были десятки тысяч. Орлы сформировали из них три большие фигуры. Первые ряды выстроились в огромные черные клювы, устремленные на «Ягелло».

– Сматываемся отсюда, – повторил Кутшеба. – Пока еще можем!





* * *


Май 1967 года по старому календарю, пятьдесят второй год Предела, пятнадцатый год Мира, Краков



– Мы всё еще можем вернуться, – протестовал Шулер.

– Я – нет. Ты сам говорил. Для меня дороги назад нет.

Ливень, вызванный Тмином, подростком-погодником, отличался безумием молодости. Он начался внезапно, без предпосылок, сразу как стена воды, ужасная и жестокая. Никто, кроме шайки Кутшебы, не замечал, что везде, где находились люди, связанные с сегодняшней операцией, дождь лил еще безжалостнее. Особенно сильно он бил по стражникам и по тем нескольким полицейским, которые не присоединились к коллегам, успокаивавшим самую массовую драку болельщиков в истории города, которая сейчас разыгрывалась на Болотах. Комендант полиции был вынужден попросить помощи у армии Республики и отделов охраны больших корпораций, чтобы остановить потасовку. Драки болельщиков разных футбольных клубов не были чем-то необычным, особенно во время дерби, однако на этот раз размах, с которым обе стороны готовились к битве, удивил даже городских предсказателей и полицейских провидцев. Болельщики не ограничивались обычными методами или магическим оружием и монстрами из частных заповедников, а прибегали даже к помощи незарегистрированных чародеев и шаманов.

– Тебе не уйти от чувства мести. Но ты всё еще можешь отказаться от этой безумной затеи.

– По-твоему я должен пожертвовать всеми приготовлениями? Я бы никогда себе этого не простил, приятель. Да и полковник Корыцкий тоже.

– Думаешь, он простит тебе эту заварушку? Кажется, о ней ему не сообщили, не так ли?

– Тс! Идут наши сообщники.

Герр Кунтц выглядел смешно в натянутой на голову слишком большой для него газовой маске, подогнанной под размеры гномьей головы кустарным способом. Он, как всегда, напускал на себя величественный вид, который казался ему преисполненным благородства.

– Идем? – он потряс одним из приготовленных Кутшебой бутылей с эфиром, которым они должны были углубить сон дракона.

– Минуточку. Надо перекинуться парой слов с нашим спецом по вопросам погоды.

Погодник сидел на берегу Вислы, рядом с еле выступающими из воды головами четырех големов. Он что-то говорил им, не обращая внимания на то, что они его откровенно игнорировали. Он то и дело замолкал на полуслове, вскидывал вытянутое лицо вверх и высматривал что-то в струях дождя. Может, контролировал ритм и форму капель? Погодники умели за долю секунды сосчитать десятки тысяч капель дождя, оценивая их вес и размер. Кутшеба поблагодарил его за хорошо выполненную работу и пошел к стоящему чуть дальше Шиману, который давал последние инструкции голему-проводнику.

– Её зовут Роза, – сказал он полушепотом, но достаточно громко, чтобы Шиман его услышал. Многое сейчас зависело от реакции мастера големов на его слова. На самом деле они с Корыцким до сих пор не знали наверняка, то ли дочь Шимана похитили, то ли он сам ее отправил за границу, чтобы защитить или сделать из девчонки очередного борца с Революцией. Это им нужно было знать наверняка, потому что они предпочли бы завербовать Шимана, а не арестовать. – Сейчас она живет… точнее говоря, сейчас ее удерживают в Берлине по адресу Вотанштрассе, 19. Ей ничего не угрожает, пока вы во всем послушны, да?

Шиман ничего не ответил, но рука голема вырвалась из живой глины и схватила Кутшебу за горло.


– У меня нет времени на такие игры, – прохрипел Кутшеба, даже не пытаясь освободиться. – Кунтц сейчас начнет нервничать, что потерял меня из виду.

– Назовите причину, почему я не должен вас убить? Или, может, «товарища» Океанского? Кто вы на самом деле?

– Из меня такой же товарищ, как из козьей задницы труба. И кажется, из вас тоже. Вы не волнуйтесь, что у них ваша дочь. Место в Берлине, где они ее удерживают, находится под нашим контролем. Если понадобится, мы освободим ее.

– Сейчас, когда мне известно, где она, я сам об этом позабочусь. Так чего вы хотите от меня за эту информацию? Чего?!

– Когда от моего имени к вам кое-кто придет, вы сделаете то, что он попросит.

– Из рук в руки, да? Если не они, так разведка? Вы никогда от меня не отвяжетесь!

– Но лучше с нами, чем с ними, правда? А этот ваш региональный продукт… может меня отпустить?

– Лучше самому, – вздохнул Шиман, бросил на Кутшебу не самый доброжелательный взгляд, но всё же освободил его из объятий голема. – Но самому не получается. Вы знаете, что…

– Знаю, – перебил его Кутшеба, избегавший ситуаций, при которых он был бы чем-то обязан Шиману. Ситуация, в которой они находились, требовала, чтобы соблюдались жесткие правила взаимоотношений. Информация о местонахождении его дочери связала Шиману руки. Втягивать себя в подобные обязательства Кутшеба не собирался.

– Что-то долго вы с ним болтали, – гном подозрительно сверлил его взглядом. – Время не ждет, а вы развлекаетесь разговорами?

– Последние детали уточняли. Ну, поехали!

Драконью яму от остального мира отделяли солидные ворота из священного дерева, укрепленного железными гвоздями с выгравированными на них охранными символами, которые должны были защищать обитателя от демонов и упырей. Опытного взломщика, каким был Кунтц, не остановили, однако, ни они, ни даже крепкий, защищенный магией замо́к.

Справившись с ним, он повернулся к компаньонам, кланяясь, как актер перед публикой. Не дожидаясь Кутшебы, он натянул на лицо газовую маску, приоткрыл дверь и протиснул в щель конец распылителя, выпуская из стеклянной бутылки эфир. Когда его бутылка опустела, Кунтца сменил Кутшеба, а за ним Дунько.

Они подождали немного, а потом вошли. Кунтц, тащивший заряженный и взведенный мушкетон, со страхом приблизился к дракону. Выдохнул только после того, как Кутшеба подошел к твари и доверительно похлопал ее по морде.

– Вблизи он кажется не таким большим и… не таким страшным, – даже искаженный маской голос гнома звучал заносчиво. – Выглядит как добродушный простофиля.

Он захихикал, подошел к дракону и пнул его в бок.

– Гордость города! Символ его святости! – прыснул он. – Я мог бы его хоть сейчас…

– Потом поворкуете. Герр Кунтц, у вас, кажется, есть дело.

– В маске? Так я ничего не почувствую!

– Попробуйте понюхать возле вон той стены. Где-то под ней должно быть золото. А я здесь осмотрюсь.

Дракон, похоже, обходился без света. Кутшеба вытащил электрический фонарик, а герр Кунтц воспользовался хрустальным флаконом со светлячками.

Дракон, совсем не такой маленький, как утверждал гном, занимал треть всего помещения. Кутшеба осторожно обошел его, пытаясь найти скрытую тропу, ведущую на замковый внутренний двор. Он знал, что в свое время в скале вырубили лестницу. От непрошеных гостей ее защищала несложная иллюзия, однако, имея при себе нужные амулеты, Кутшеба рассчитывал, что ему удастся ее развеять. Но пользы от них было мало – разве что ступени лестницы слегка дрогнули, когда Шулер корректировал линии судьбы. Это помогло: секундой позже Кутшеба споткнулся о драконий хвост и, рефлекторно ища опору, попал рукой в зачарованное место, где, казалось, была скала. – Что случилось? – забеспокоился Кунтц, когда пещеру огласил звук падения и ругань Кутшебы. Иногда Шулер слишком вольно трактовал свою роль приносящего удачу.

– Да здесь полно камней, – буркнул Кутшеба. – А вы что-то нашли?

– Я ничего не чувствую с этой дрянью на лице.

– Так можете ее снять, – предложил Шулер, который обходился без маски. – Уже можно спокойно дышать.

– Позови остальных, – посоветовал ему Кутшеба.

От Дунько и Гудрича не было никакой пользы в поисках. При виде дракона они разинули рты и так и стояли, пока прутик не начал танцевать в руках Кунтца.

– Здесь! Золото! – завопил гном, не в силах совладать с возбуждением. – Целая куча золота! Вы не врали, герр Океанский!

Прут указывал на груду камней. Дунько быстро убрал их, расчищая пол. Скала в этом месте была заметно поцарапана. Взвинченный гном обстукивал ее молоточком, поблескивавшим серебром, и проверял прутиком.

– Раскопать будет непросто, – вынес он вердикт.

Он вытянул из кошелька несколько свитков, соединенных между собой серебряной нитью, уложил их вокруг места, в котором должно было находиться сокровище. Приказал всем отойти и с благоговением произнес заклятие на смеси латыни, арабского и старогерманского. Лицо у него при этом было под стать моменту вдохновленное и озабоченное, из-за чего он напомнил Кутшебе сельского шарлатана, продающего людям воду с уксусом как панацею от всех болезней. Они подождали пару минут, но ничего не произошло. Львовский вор насмешливо хмыкнул, Дунько выругался. Кунтц упал на колени, проверяя заклинание.

– Здесь магия не действует! – простонал он. – Все защищено. А может, всю ее дракон всосал?

– Че, надо будет таки взрывать? – Дунько потянулся за сумкой с динамитом.

– Другого выхода нет, – засопел гном. – У меня, конечно, есть самобейные палки с острыми насадками от мотыг, но они тут не помогут.

– Разве что мы их используем традиционным образом, – подсказал Кутшеба.

– Это же займет уйму времени!

– Но не ранит дракона обломками. За работу, господа, за работу. Будем сменяться каждые десять минут. Сокровища не могут быть слишком глубоко.

Им понадобилось целых полчаса, чтобы разбить скалу и добраться до сокровищ. Золотые и серебряные драгоценности сплавщики замотали в ткань, которая сгнила от влаги и теперь рассыпалась в руках. Искатели выбирали смешанные с монетами украшения, работая в парах и меняясь каждые пятнадцать минут. Нервный гном выбирал золото горстями и подавал помощникам, а те быстро относили сокровища големам, неспособным переступить порог драконьей обители.