Миссия в Арктику

– Но зачем переделывать лазеры? – не понял майор. – Почему не использовать старые солнечные батареи?

– Солнечные батареи достаточно трудно достать, они ценятся на вес золота. Торговцы антиквариатом используют их для всяких старинных игрушек. Кроме того, подпольную фабрику по выпуску солнечных батарей не построишь, мои датчики мигом уловят такое сильное излучение. С батарейками все куда проще.

Крут раскурил свою фирменную грибную сигару.

– Пожалуйста, скажите мне, что на этом с сюрпризами покончено. Успокойте своего любимого шефа.

Элфи оторвалась от разглядывания коробок и многозначительно посмотрела на шаттл. Заметив её взгляд, Крут нахмурился.

– А это, чёрт возьми, что такое? – Он обошел вокруг шаттла. – Я тебя спрашиваю, Жеребкинс.

Кентавр провел рукой по фюзеляжу.

– Честно говоря, майор, это просто поразительно. Невероятно. Они собрали шаттл буквально из металлолома. Неужели эта штука и вправду летает? Глазам своим не верю…

От ярости майор чуть не проглотил свою сигару.

– Когда закончишь восхищаться гоблинами, может, объяснишь мне, как этот «металлолом» попал в руки Б’ва Келл?! – рявкнул он. – Я полагал, что все вышедшие из строя приборы, используемые на шаттлах, сразу отправляются в переплавку!

– Вот-вот, и я тоже так думал. Я лично списывал некоторые из них. Вот этот ускоритель правого борта как сейчас помню. Собственной рукой подписывал приказ на его уничтожение. Даже могу припомнить, когда это было. В прошлом году капитан Малой проводила испытательный полёт. После этого пришлось менять кое-какие детали шаттла.

Крут наградил Элфи испепеляющим взглядом и снова повернулся к Жеребкинсу.

– Итак, что у нас имеется? – процедил он. – Оказывается, не только «тупорылы» избегли плавильной печи, но и некоторые секретные технологии. Я хочу знать, как этот шаттл тут оказался. Пусть его разберут на мельчайшие кусочки. Чтоб каждый проводок обнюхали – мне нужны отпечатки пальцев и ДНК преступников. Все серийные номера загрузи в главный компьютер. Может, что высветится.

– Хорошая мысль, – кивнул Жеребкинс. – Обязательно поручу кому-нибудь этим заняться.

– Нет, Жеребкинс. Поручи это себе. И приступай немедленно. Отдохни немножко от шпионских страстей. В наши ряды затесалась «крыса». Найди мне того, кто сплавляет гоблинам всё это барахло.

– Но, Джулиус, – попытался возразить Жеребкинс, – найти отпечатки пальцев и сверить номера каждый козёл может…

Крут подступил к кентавру вплотную.

– Во-первых, я тебе не Джулиус. А во-вторых, лично я считаю, что тут стоит поработать одному ишаку!

На виске майора яростно пульсировала вена, что говорило о крайней степени гнева. Жеребкинс умел улавливать настроение начальства.

– Так бы сразу и сказали, – тут же согласился кентавр, снимая с пояса портативный компьютер. – Я все понял. Немедленно приступаю. Лично.

– Я рад, что мы поняли друг друга, – кивнул Крут и взглянул на Элфи. – А что говорит наш пленник?

Элфи пожала плечами.

– Не слишком много. Ещё не пришёл в себя. Да и потом, когда очухается, он вряд ли что-то скажет. Вы сами знаете, как работает Б’ва Келл. Рядовым бойцам ничего не говорят. А этот парень – из рядовых. Кроме того, Книга не разрешает использовать гипнотические чары на наших соотечественниках.

– Гм… – задумчиво произнес Крут. Судя по всему, это известие не добавило майору хорошего настроения – его лицо своим цветом напоминало сейчас зад бабуина. – И ведь сыворотку правды тоже не используешь… Чертова Атлантидская конвенция! Пара уколов, и этот гоблин запел бы, как пьяный вершок.

Майор сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться и взять себя в руки.

– Ладно, самое главное – выяснить, откуда взялись эти батарейки и сколько их гуляет по Нижним Уровням.

– Сэр, – решилась подать голос Элфи, – у меня есть одна теория…

– Не желаю слушать, – простонал Крут. – Что, опять во всём виноват Артемис Фаул?

– А кто же ещё? Я знала, что он вернётся, вот и…

– Тебе известны правила, Элфи. В прошлом году он перехитрил нас. А значит, парень неприкосновенен. Так говорится в Книге. Все, игра закончена.

– Да, сэр, но то была другая игра. Новая игра – новые правила. А вдруг действительно это Фаул поставляет батарейки Б’ва Келл? По крайней мере, мы должны отработать эту гипотезу.

Крут задумался. Если тут и в самом деле замешан Фаул, ситуация может намного осложниться, причём очень быстро.

– И что ты предлагаешь? Допросить Фаула на его территории? Не получится. И сюда мы его доставить не можем. Такой перепад давления убьёт любого вершка.

– Не убьёт, в городе давление такое же, как наверху, – возразила Элфи. – И мы ж его не в капсуле повезем, а в шаттле. Это вполне безопасно.

– Ну хорошо, – неохотно согласился майор. – Привези его сюда для беседы. Да, кстати, и здоровяка прихвати.

– Дворецки?

– Во-во, Дворецки. – Крут немного помолчал. – Но помни, эта парочка нужна нам только для беседы. Пара-другая вопросов, и пусть себе идут с миром. Я не хочу, чтобы ты использовала эту возможность для сведения личных счетов.


– Так точно, сэр. Дело превыше всего.

– Слово?

– Слово, сэр.

Крут растоптал каблуком окурок сигары.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Даже Артемис Фаул. Так что силу не применять.

– Так точно, сэр.

– Ну разве что в самом крайнем случае, – добавил майор.





Глава 3

УХОДИМ ПОД ЗЕМЛЮ





Школа имени святого Бартлби


Дворецки служил Артемису Фаулу с самого момента его рождения. Первую ночь жизни своего подопечного он провел, охраняя родильное отделение больницы, где появился на свет Артемис. Более десятилетия Дворецки был учителем, наставником и защитником молодого наследника семьи Фаулов. Они никогда не разлучались больше чем на неделю – до нынешнего времени. Согласно некоему кодексу, телохранитель не имел права привязываться к своему хозяину. Это могло повлиять на его действия в критической ситуации. Но, оставаясь наедине с собой, Дворецки не мог не думать об Артемисе как о сыне или, скажем, младшем брате.

Дворецки припарковал роскошный «бентли-арнидж-ред-лейбл» на улице рядом со школой для юных джентльменов, где учился Артемис. За прошедший семестр Дворецки стал ещё громаднее – если такое вообще было возможно. После того как Артемиса отправили в закрытую школу, его слуга стал все больше времени проводить в спортивном зале. Честно говоря, Дворецки порядком надоело качать железо, но власти школы наотрез отказались установить ему койку в комнате Артемиса. А когда садовник обнаружил потайное логово верного телохранителя, которое тот устроил рядом с семнадцатой лункой на поле для гольфа, Дворецки вообще запретили появляться на территории школы.

Артемис выскользнул из ворот, все ещё погруженный в мысли о разговоре с доктором По.

– Проблемы, сэр? – участливо осведомился Дворецки, заметив кислое лицо хозяина.

Артемис нырнул в бордовый кожаный салон «бентли» и налил себе стакан воды.

– Едва ли, Дворецки. Как мне всё-таки надоели эти шарлатаны-психологи. А этот, последний, слишком уж приставуч.

– Может, мне поговорить с ним? – спокойным тоном спросил Дворецки.

– Забудь. Так что за новости о «Звезде Фаула»?

– В особняк по электронной почте поступило одно письмо. Это MPEG.

Артемис нахмурился. Расширение «MPEG» означало, что письмо содержит некую видеоинформацию, а такие файлы он не мог просматривать на своем мобильном телефоне.

Дворецки достал из бардачка ноутбук.

– Я подумал, сэр, что вам захочется ознакомиться с письмом как можно быстрее, и переписал его сюда.

Он передал ноутбук через спинку сиденья, и Артемис, откинув плоский цветной экран, тут же включил портативный компьютер. Экран стал белого цвета. «Неужели проблемы с аккумулятором?» – нахмурился Артемис, но вдруг осознал, что видит перед собой заснеженное поле. Огромное снежное поле, без конца и края, с едва различимыми тенями от невысоких сугробов.

И от этой на первый взгляд безобидной картины веяло какой-то тревогой.

Затем камера чуть поднялась, выхватив край хмурого сумрачного неба, после чего переместилась на какой-то тёмный предмет в отдалении. Из миниатюрных компьютерных динамиков зазвучал ритмичный скрип снега: оператор приближался к предмету, постепенно приобретавшему все более четкие очертания. Это был человек, сидевший… нет, привязанный к стулу.

Кубики льда зазвенели в стакане Артемиса. Его руки дрожали.

Человек был одет в остатки некогда хорошего костюма. Похожие на молнии шрамы испещряли его лицо, и у него, похоже, не было одной ноги. Дыхание Артемиса стало тяжелым, прерывистым, как у спортсмена, который только что пробежал длинную дистанцию.

На шее у мужчины висела табличка. Картонка на куске шпагата. И на ней жирными черными буквами было написано: «Zdravstvuy, syn». Камера взяла надпись крупным планом, подержала так несколько секунд, а затем изображение исчезло.

– Это все?

Дворецки кивнул:

– Только человек и табличка. Ничего больше.

– Здравствуй, сын , – повторил Артемис по-русски.

Произношение его было безупречным. Артемис начал изучать русский язык сразу после того, как пришла весть об исчезновении отца.