Мое ходячее несчастье
Часть 83 из 85 Информация о книге
— Джесс, папа хочет с тобой поговорить! — Привет, пап! Услышав мелодичный голосок дочки, я в очередной раз удивился тому, как в этом маленьком существе уживаются мой необузданный темперамент и ангельская наружность. — Детка, у тебя сегодня были проблемы? — Виновата не я. — Ну конечно. Ты никогда не бываешь виновата. — У Джея пошла кровь из носа. Тот мальчишка повалил его на пол. Внутри у меня все закипело, но детям незачем было это знать. — Что сказал дедушка? — Сказал, этому Стивену Матезе давно пора врезать. Расслышав в дочкиных словах интонацию Джима Мэддокса, я улыбнулся. Хорошо, что она не видела. — Это неплохо, Джесс, что ты хочешь защищать брата. Но нужно дать ему возможность самому за себя постоять. — Дам. Когда он не будет лежать на полу. Я с трудом подавил смешок: — Ладно. Люблю тебя, маленькая. Скоро приеду. Где там мама? Послышался шум, потом в трубке снова зазвучал спокойный голос моей жены. — Ну что, удалось ее переубедить? — спросила Эбби, заранее зная ответ. — Похоже, нет. Она привела веские доводы. — С нее станется. — Точно. Слушай, мы уже подъезжаем к аэропорту. До скорого. Целую. Как только водитель остановил машину возле терминала, я вытащил сумку из багажника и побежал на регистрацию. Сара, помощница Томаса, только что забронировала для меня билет. До вылета оставалось полчаса. Я быстро прошел досмотр и прямиком направился на посадку. Уже запускали первую группу пассажиров. Перелет домой, как всегда, казался нескончаемым. Четверть времени пути я потратил на то, чтобы умыться и переодеться в туалете (это было не слишком удобно, но я привык). Потом — томительное ожидание посадки. После каждой командировки не терпелось вернуться туда, где меня ждали. А сегодня вдобавок ко всему мы с Голубкой праздновали одиннадцатую годовщину свадьбы. Мне ужасно хотелось обнять жену. Одиннадцать лет спустя я любил Эбби так же, как и в первый год нашего знакомства. Я считал, что каждая годовщина — это наша маленькая победа. Отмечая этот праздник, мы показывали средний палец тем, кто говорил, будто мы долго не пробудем вместе. Эбби приручила меня. Женившись на ней, я стал более спокойным, уравновешенным. А рождение детей вообще изменило мой взгляд на мир. Я приподнял манжету и посмотрел на запястье. Там по-прежнему красовалось ласковое прозвище, которое я дал Эбби, и от взгляда на эту надпись мне, как и раньше, становилось легче. Когда самолет сел, я еле удержался, чтобы не броситься бегом через терминал. Добравшись до машины, почувствовал, что моему терпению пришел конец. Впервые за много лет я рванул домой, не обращая внимания на светофоры и обгоняя всех подряд. Это было даже забавно: вспомнил студенческие годы. Наконец я подъехал к дому и выключил фары. Над крыльцом загорелся фонарь. Эбби вышла навстречу: ее карамельные волосы слегка касались плеч, большие, немного усталые серые глаза говорили о том, как она рада, что я приехал. Я обнял ее, стараясь не сжимать слишком сильно. — Боже мой, — вздохнул я, пряча лицо в Голубкиных волосах, — как же я соскучился! Отстранившись, Эбби дотронулась до моей брови: — Ты упал? — Сегодня был суматошный день. Наверное, ударился о дверцу машины, когда спешил в аэропорт. Эбби обхватила меня обеими руками и снова прижала к себе: — Я так рада, что ты дома! Дети легли, но отказываются засыпать, пока ты не пожелаешь им спокойной ночи. Я кивнул и, наклонившись, приложил ладони к округлившемуся животу Эбби. — А ты как? — спросил я у своего третьего ребенка и, поцеловав Голубкин пупок, выпрямился. Эбби круговым движением погладила живот: — Он еще не испекся. Я достал из сумки коробочку и протянул ее Голубке: — Одиннадцать лет назад мы с тобой махнули в Вегас. Это был лучший день в моей жизни. Эбби взяла коробочку, и мы, держась за руки, вошли в переднюю. Пахло моющим средством, свечками и детьми. Пахло домом. — У меня тоже кое-что для тебя есть. — Правда? — Ага. — Она на секунду зашла в кабинет и вернулась с бежевым конвертом. — Открой. — Привела в порядок мою корреспонденцию? Ай да женушка! — сказал я, поддразнивая Эбби. В ответ она только улыбнулась. Я открыл конверт и достал оттуда небольшую стопку бумаг. Там были даты встреч, документы о совершении операций, распечатки электронных писем — Бенни от Мика и Мику от Бенни. После того как мы помогли отцу Эбби расплатиться с долгом, он снова назанимал денег. В следующий раз Голубка уже не стала ему помогать. Чтобы его не убили, он был вынужден отрабатывать годами. Только одного я не понимал. Эбби знала: мы с Томасом коллеги… Но вроде бы она думала, будто мы занимаемся рекламой. — Что это? — спросил я, изображая недоумение. Эбби не утратила своей способности в любой ситуации сохранять невозмутимый вид. — Это то, что тебе нужно, чтобы доказать связь Мика с Бенни. Вот, например, погляди сюда, — сказала она, доставая одну из бумаг. — Железобетонная улика. — Ясно… Только зачем мне все это? Эбби лукаво улыбнулась: — Решай сам, дорогой. Просто я подумала: если раскопаю кое-какую информацию, в этот раз ты сможешь пробыть дома чуточку дольше. Я судорожно искал способ выкрутиться. И как же это я умудрился спалиться? — Ты давно знаешь? — Какое это имеет значение? — Сердишься? Эбби пожала плечами: — Поначалу слегка огорчилась. С твоей стороны было очень уж много лжи во спасение. Я обнял жену, все еще сжимая в руках бумаги: — Извини, Голубка… Ты ведь никому не сказала? Она отрицательно покачала головой. — Даже Шепли с Америкой? Даже папе и детям? Эбби опять покачала головой: — Трэвис, если я оказалась достаточно сообразительной, чтобы вывести тебя на чистую воду, неужели ты думаешь, что мне не хватит ума держать язык за зубами? Дело ведь касается твоей безопасности! Я положил ладони ей на виски: — Ну и как мне теперь быть? Эбби улыбнулась: — Больше, пожалуйста, не говори, будто тебе надо ехать на очередной семинар рекламщиков. А то некоторые твои отмазки были настолько неправдоподобны, что становилось обидно. Я нежно прикоснулся губами к ее губам: — Ладно. Какие у нас планы? — Иди поцелуй детей, а потом мы отпразднуем то, что назло всем до сих пор не разбежались. Согласен? Мой рот растянулся в улыбке, которая исчезла, как только я снова взглянул на бумаги. — Ты уверена, что хочешь помогать мне в расследовании дела твоего отца? Эбби нахмурилась: — Он миллион раз говорил, что я приношу ему беды. Раз так, пускай хотя бы порадуется, что в кои-то веки оказался прав. И для детей будет лучше.