Мое злое сердце

– Теперь ты можешь себе представить, как Кевин чувствовал себя там каждый день, – сказала я, заводя велосипед в гараж.

Дэвид последовал за мной. В его разноцветных глазах сквозило нетерпение.

– Так, – сказал он, – в машине ты заявила, что хочешь все спокойно обдумать, но сейчас я тоже хочу знать. Скажи, что ты нашла в комнате Кевина?

Я достала из кармана фотографию и показала ему.

– Можешь предположить, где это снято?

Он бросил беглый взгляд на фото и сразу же кивнул:

– Я знаю, где это. Это старый литейный цех.

– А он далеко отсюда?

– Нет, не очень. – Он указал куда-то в сторону сада нашего дома. – Вон в том направлении, недалеко от города. Плавильня не используется уже лет десять или больше. Там уже давно бы начали новое строительство, но владелец никак не снесет здание. Возможно, из-за высокой стоимости работ по сносу. По крайней мере, так считает мой отец.

Я взглянула туда, куда он указывал, – через сад в поля – и укрепилась в своем подозрении.

– Думаю, мы на верном пути.

– Тебе кажется, что Кевин прячется там?

– Возможно. Если я его действительно видела – в чем я абсолютно уверена, – должен же он где-то находиться. Кевин скрывался от кого-то, ему было страшно. Что, если он побежал на этот заброшенный завод, пока я вызывала помощь? Мы с Юлианом обыскали весь городок в поисках его, но в этом направлении мы не ездили. Полиции там тоже не было.

Наморщив лоб, Дэвид переводил взгляд с фото на наш сад и обратно.

– Что-то здесь не сходится, – сказал он. – Почему он тебя не дождался? И почему он решил там спрятаться вместо того, чтобы позвать на помощь? Мне кажется, у него должен был быть мобильник. У кого сейчас нет сотового?

– У меня, например, – призналась я, поймав удивленный взгляд Дэвида.

– Серьезно?

– Да.

– Почему?

– Это долгая история. – Мне вовсе не хотелось рассказывать ему о своей телефонофобии. Пока мне и самой не было понятно, откуда она берет корни, – скорее всего, это как-то связано с тем звонком Беа. – Просто не люблю телефоны.

– Хорошо, – сказал Кевин, видимо, заметив, что я уклоняюсь от обсуждения. – У тебя нет мобильника. Но у Кевина он должен был быть.

– Откуда нам знать? – пожала я плечами. – Может быть, у него разрядился аккумулятор. Или он потерял телефон во время бегства. Сейчас это уже не играет роли. Важнее, что он мог спрятаться в литейном цехе.

Тут Дэвид надул щеки и выпустил воздух.

– Знаешь, что все это означает? Если Кевина не было в сгоревшем автобусе, значит, там был кто-то другой. А тот, кто гнался за Кевином, мог что-то услышать про тебя, так что ты сейчас, возможно, в опасности.

Я согласно кивнула. Дэвид вздохнул:

– Зачем я только во все это ввязался!

– Тебе вовсе не обязательно помогать мне. Я пойму, если ты…

– Да ерунда! Конечно, я тебе помогу. К тому же у меня нет выбора. Я уже вляпался по уши, разве нет?

Не дожидаясь ответа, он направился к своему джипу и открыл водительскую дверь.

– Нет, Дэвид, подожди! Давай лучше пойдем пешком. Той самой дорогой, по которой Кевин мог бежать той ночью.

– Ладно.

Кевин открыл бардачок, порылся там и достал фонарь.

– Эта штука может нам пригодиться!

При виде тяжелого фонаря я удовлетворенно кивнула. Фонарь нам пригодится не только в случае темноты. Им еще и можно обороняться.





40





На задворках нашего сада не было ограды, вместо нее прежний владелец высадил ряд туй, но они росли недостаточно часто, чтобы между ними нельзя было пролезть. Даже в темноте Кевин мог бы разглядеть, что эта невысокая живая изгородь не составит для него серьезной преграды. Дальше раскинулся свободный участок земли, вдалеке виднелась узкая тропинка, что вела на холм, а с другой стороны среди полей вниз шла грунтовая дорога. Если Кевин воспользовался этим путем, он мог скрыться из виду достаточно быстро. Даже если полицейские искали его в этой стороне, он мог спрятаться за холмом. Мы пошли дальше и вскоре обнаружили заброшенный литейный цех, стоящий прямо посреди полей. Старые кирпичи и черная крыша отсвечивали в лучах заходящего солнца.

Дорога была неровная, но без больших выбоин, идти по ней было довольно легко. Даже учитывая состояние Кевина, ему было по силам, перебравшись через холм, преодолеть этот путь. Дэвид следовал за мной молча. Вдруг он резко остановился и огляделся.

– Что случилось?

– Ничего. Просто у меня какое-то странное чувство.

– Какое?

– Будто за нами кто-то наблюдает.

Мы оба внимательно оглядели окрестности.

– Дэвид, тут никого нет. Чувства тебя обманывают.

– Не всегда, – сказал он, избегая моего взгляда. – Могу я тебя кое о чем спросить?

– Ты уже это делаешь. Вперед.

– Это, конечно, не мое дело, но…

– Но?

– Ты и Юлиан. – Он нервно потеребил мочку уха. – Ты… ты в него влюблена?

Я усмехнулась:

– Все еще не можешь забыть эту тему?

Он неуверенно улыбнулся и пожал плечами.

– Просто она меня волнует.

– Окей. Мы с Юлианом – хорошие друзья. Так же, как мы с тобой.

Это была не совсем правда. Но мой ответ понравился Дэвиду, и его фирменная ухмылка вернулась на место.

– Круто, значит, у меня есть шанс.

Я, рассмеявшись, покачала головой:

– Поверь, сейчас мне не нужно ничего большего. Моя жизнь и без того не из легких. А теперь давай ускоримся, а то скоро стемнеет.

– Не беспокойтесь, прекрасная дама! – крикнул Дэвид, поднял свой увесистый фонарь наподобие меча и зашагал впереди меня. – Отважный белый рыцарь спасет вас от страшного дракона!

Я снова рассмеялась и последовала за ним. Но чем ближе мы подходили к мрачному зданию, тем сильнее портилось мое хорошее настроение. Неприятное чувство закопошилось у меня в животе, словно предостережение. Между тем солнце стояло уже низко, здание отбрасывало черную тень на поля. Прутья решеток выглядели зловеще, но, возможно, я сама себе это вообразила.

Когда мы прошли через железные решетчатые ворота, у меня тоже возникло ощущение, что за нами наблюдают. Однако никого вокруг не было видно. Я спросила себя: может быть, это Кевин глядит на нас сейчас из разбитого окна?





41




Цвет ржавчины. Это цвет, с которым я сразу же связала все здание. А запах – патины и разрушающегося камня. Все это пришло мне в голову, когда мы всего лишь стояли перед воротами. Вывеска над ними гласила: «ЖЕЛЕЗОДЕЛАТЕЛЬНЫЙ ЗАВОД УЛЬФИНГЕНА, 1876». Похоже, с того времени ее не обновляли. В самом здании тоже мало что изменилось. Крыша на будке вахтера провалилась, большинство окон было разбито, а пол обильно порос крапивой.

Криво висевшая табличка «ВХОД ВОСПРЕЩЕН» сразу же напомнила мне дверь в комнату Кевина. Покосившиеся ворота пребывали в плачевном состоянии, но щель в них оказалась достаточно широкой, чтобы мы с Дэвидом смогли протиснуться внутрь. Там наверняка состоялась не одна молодежная тусовка. Я увидела следы двух кострищ, рядом валялись банки из-под пепси, бесчисленные окурки, коробки из-под пиццы и прочий мусор.

Здание показалось мне огромным. Самым впечатляющим был большой производственный цех, стены которого выложили красным кирпичом. За много десятков лет своего существования эти стены повидали много всякого, но мало изменились с тех пор, как каменщики их сложили, – не считая, разумеется, многочисленных граффити. В здании не осталось ни одного целого стекла, а испещренная дырами черная крыша напоминала сеть, которой накрыли завод.

– С чего начнем? – спросил Дэвид, указав на две группы невысоких строений по бокам главного здания. Судя по всему, это были склады.

– Наверное, вот с чего, – сказала я и прокричала имя Кевина так громко, как только могла.

Дэвид присоединился ко мне:

– Кевин! Эй, где ты прячешься? Выходи! Это Дэвид!