Мои 99 процентов

– Я официально ухожу на покой. По понятным причинам.

Поднимаюсь на пару ступенек, чтобы наши глаза были на одном уровне. Патти по-прежнему бегает по саду.

– Давай побыстрее! – кричу я ей, обхватывая себя руками. – Я уже закоченела.

– А это что такое? – Том замечает красную отметину на моем запястье.

У него всегда было обостренное чутье на опасность.

– Да так, аллергия на новые духи.

Том тянется взять меня за запястье, но останавливается, когда нас разделяет всего один дюйм. Он раздвигает пальцы в воздухе и прикидывает размеры отметины. Он явно зол, чтобы не сказать – в бешенстве. Лицо его перекашивается от ярости. Странно, что небо не заволоклось черными грозовыми тучами и в них не сверкают молнии.

– Кто это сделал?

– Да не шуми ты. – Я прячу руку за спину и запихиваю в рот очередную маршмеллоу. – Оно выглядит страшнее, чем есть на самом деле, – произношу я с набитым воздушным сахарным облаком ртом и сама понимаю, как ужасно это звучит.

– Кто это сделал? – повторяет Том, и его глаза становятся сверхъестественного оранжевого цвета.

Он смотрит в сторону улицы. Кажется, он готов броситься в погоню за черной машиной. Он готов перегрызть Винсу горло.

Почему никто, кроме меня, не замечает этого зверя, который живет внутри его?

– Нет, это не тот парень. Это один идиот с работы. Я уже объяснила ему, что больше так делать не стоит.

С языка у меня уже готово сорваться мое всегдашнее: «Я способна сама за себя постоять». И он это знает. Обмениваемся такими взглядами, как будто друг друга ненавидим.

Я чувствую, как внутри у Тома все бурлит. У него есть свои мысли и свое мнение, но он заставил себя проглотить их, и на вкус они ему явно не понравились. Наверное, он сейчас думает, что сделал бы с тем, кто хоть пальцем тронул бы Меган. Мало бы этому бедняге не показалось.

– Скажи мне, если до него с первого раза не дойдет, – наконец выдавливает Том и отодвигается от меня подальше.

Есть вещи, которые он во мне не одобряет. Моя беспорядочная жизнь пугает его до чертиков.

Я тоже пытаюсь обуздать свой гнев, но сердита я по другой причине. Готова поручиться, что у Меган не хватает ума понять, какое сокровище ей досталось. Она сейчас наверняка дома чистит перышки, намазывает себя всякими кремами, отбеливает кутикулы и увлажняет фолликулы, или что там делают с собой все ухоженные женщины. Она ведь косметолог, а кто пойдет к косметологу, который не следит за собой. Готова поручиться, она сейчас разглядывает свое отражение в зеркале.

А ее жених тем временем брошен без присмотра, точно яблочный пирог на подоконнике, а ведь в мире полным-полно невменяемых сладкоежек вроде меня. Эта ее проклятая беспечность всегда выводила меня из себя.

Был бы он мой… Нет, нельзя думать в этом направлении.

Челюсть у меня сводит от усилий, которые я прикладываю, чтобы не ляпнуть это вслух.

Валеска стряхивает снег со своей шерсти. Я – со своей. Он взмахивает в воздухе старым брелоком:

– Смотри, что у меня есть.

– Ничего себе, вот это привет из прошлого!

Этот брелок Тому подарила Лоретта, когда мы были детьми. На нем кот Гарфилд в наушниках, а рядом с ним пес Оди c разинутой в лае пастью. Украшает брелок надпись «МОЛЧАНИЕ – ЗОЛОТО». Так Лоретта прозвала Тома: Золото. Я у нее была Сладенькой, а Джейми – Солененьким.

Когда мы росли, прозвища были повсюду. Принц, Принцесса. Тома же наш отец называл прозвищем, которое льстило ему и вгоняло в краску: Тигр. Может быть, он все-таки знал, кого мы привели в дом в тот вечер.

– Мне приятно, что у тебя есть ключ, – говорю я первое, что приходит в голову. – Возможно, этот брелок обладает коллекционной ценностью.

Беру у него ключ с Гарфилдом, чтобы открыть дверь, и он ковыряет ногтем отверстия от шурупов, которыми когда-то была прикручена к двери табличка «Свадебная фотостудия Барретт». Наверное, он сейчас думает о том, что мне не доведется снимать его свадьбу.

– Да-да, мне жаль, что так получилось.

На самом деле мне и жалко и не жалко.

Я толкаю дверь коленкой, и она открывается. Теперь его взгляд устремлен на уцелевшую табличку, на которой написано «MAISON DE DESTIN». Ее повесила Лоретта, чтобы с порога создать атмосферу для клиентов, которые приходили к ней погадать на Таро. О-о, что-то про судьбу, да еще и по-французски. Шикарно. Том с ностальгией во взгляде проверяет, крепко ли держится табличка.

– Мне очень ее не хватает, – признается он.

Мы оба, загрустив, умолкаем до тех пор, пока Патти, пыхтя и чихая, не начинает топтаться по нашим ногам. Спасибо тебе, маленькое животное.

Я щелкаю ближайшим ко мне выключателем, и первое, что мы видим в свете вспыхнувшей лампы, – мое нижнее белье. Над камином на гвоздиках, к которым мы когда-то давно прицепляли перед Рождеством носки для подарков, развешаны для сушки мои кружевные черные лифчики.

– Да, – произносит Том, немного помолчав. – От такого бедного Санту хватил бы удар.

Я со смехом бросаю ключи на кофейный столик:

– Не ждала гостей.

Эхо машины Винса очередной ложью проносится по комнате. Патти решительно устремляется куда-то по коридору.


– Нальешь лужу в доме – тебе несдобровать! – кричит Том ей вслед.

Я собираю лифчики и кучей сваливаю их в кресло.

– Господи, ну и вечер сегодня выдался! Хорошо, что ты здесь.

Вытащив бутылку вина, я краем своей майки пытаюсь открутить пробку.

Том протягивает руку. Для него это было бы плевым делом.

– Давай я открою.

– Я сама прекрасно справлюсь. – Я обхожу его и скрываюсь в темной кухне; если только я дам слабину, он немедленно начнет пытаться все делать за меня – режим Принцессы. – Выпьешь со мной? Или хорошим мальчикам вроде тебя пора в постельку?

Его брови сходятся на переносице.

– Хорошие мальчики вроде меня встают в пять утра.

– А плохие девочки вроде меня в шесть утра только ложатся. – Я ухмыляюсь при виде того, как он в отчаянии качает головой и тянется к выключателю на стене, но я перехватываю его руку. – Осторожно, током долбанет.

– Серьезно? Тебя долбануло током?

Он в смятении смотрит на мою грудь. Там, внутри, скрывается одна-единственная на свете вещь, которую он не способен починить.

– Нет. Я учусь на ошибках Джейми.

Твою мать! Ай! Дарс, хватит ржать! Это было больно!

Мои губы против воли разъезжаются в широкой улыбке.

– Улыбаться при мысли о том, как ее родного брата ударило током! – Том изо всех сил старается придать лицу укоризненное выражение, но у него ничего не выходит. – Ай-ай-ай, какая плохая девочка!

– Да не говори, ужас просто. – Я нажимаю на выключатель деревянной ложкой. – Так, чур, ты только не очень пугайся.

Я наблюдаю за тем, как он внимательно оглядывает комнату: потолок со следами многочисленных протечек, отошедшие пузырем обои, половицы, которые ходят ходуном под ногами. Я ко всему этому привыкла, но теперь отчетливо вижу весь масштаб разрухи.

– Можешь рассказать, из-за чего вы с Джейми поссорились? Его версию я знаю. Теперь хотел бы услышать твою.

Том отворачивается и скользит взглядом по трещине в стене. Пока он не видит, я у него за спиной без единого звука выпиваю целый бокал вина. Когда он поворачивается обратно, бокал у меня уже снова полный. Идеальное преступление.

– Что я могу сказать? Язык мой – враг мой, – изящно ускользаю я от ответа.

– Ясно, – смеется Том, открывая кухонный кран.

Тот плюется и шипит, а когда Том заворачивает вентиль обратно, до нас доносится звонкий стук капель. Том заглядывает под раковину и обнаруживает там пластмассовое ведро.

– О господи!

У него тренькает телефон, он бросает взгляд на экран и улыбается краешком губ. Потом начинает набирать ответ. Наверное, это что-то вроде: «Мег, все в порядке, добрался благополучно. Скучаю по тебе».

У меня перехватывает горло. Больше всего мне сейчас хочется вырвать этот чертов телефон у него из рук и спустить его в унитаз до самых очистных сооружений. Я делаю глоток вина, и это немного помогает.

– Итак, день, когда я страшно разозлила Джейми. С чего же начать? Мы доводили друг друга до белого каления. Жить в соседних комнатах было легко в детстве, когда у нас был ты на раскладушке в качестве медиатора.

Однако в отсутствие буфера мы постоянно ругались и спорили. Джейми считал, что нам нужно переехать в город. Я хотела остаться. Выкупить его долю у меня не было денег. Все это походило на перетягивание каната, и настоять на своем у меня не было никакой возможности, поскольку, как сказала мама, Лоретта хотела, чтобы мы привели коттедж в порядок и продали его, а деньги поделили. «Считай этот дом чем-то вроде кубышки», – сказала мама, пытаясь меня утешить.

Не нужна мне никакая кубышка, ответила ей я. Слишком дорогой ценой она мне досталась. Мама была полна сочувствия. Мне очень жаль, Принцесса. Я знаю, как много она для тебя значила. Это ее способ показать тебе, как много ты значила для нее.

– В общем, как-то раз в воскресенье утром к нам в дверь постучали. Джейми ушел на пробежку. Было очень рано, а я накануне вечером очень сильно… устала.

Он бросает взгляд на мой бокал.

– Ладно-ладно, было около одиннадцати утра, а я накануне перепила и маялась ужасным похмельем. На пороге стоял какой-то невероятный красавчик, протягивая мне свою визитку. Я решила, что сплю и вижу эротический сон.

– Пока что все в точности совпадает с версией Джейми.

Том открывает защелку кухонного окна, слегка приподнимает верхнюю створку, а потом, покачивая, тянет вверх до упора. Только тот, кто практически вырос в этом доме, может знать эту маленькую хитрость.

– Я все собирался починить это окошко, да так и не собрался.

Теперь его взгляд становится печальным. Своих родных бабку с дедом он никогда не знал. Я рада, что у него были хотя бы наши.

– Лоретта сказала бы тебе, не надо чинить то, что не сломано.