Мой профессор - волк!

В любом случае, если на Макмиллана такие приступы находят, лучше… не быть связанной.

Нагнувшись, я потянула зубами край веревки, обвивающей мои запястья. А через пару минут уже стояла посреди комнаты, размышляя о том, что же мне дальше делать.

Так и не придумав, огляделась, заметила в углу комнаты дверь – явно не центральную, в которую ломились.

Оказалось – туалет, совместный с душевой. Включила свет, зашла и чуть не отпрыгнула от собственного вида в зеркале над раковиной.

– Боже мой, неужели это я? – прошептала, снова приближаясь и трогая свое лицо.

Блондинка размера «петит» с грудью размера ноль, «знойной» девушкой я никогда не была, но и такой бледной, словно в первый раз встала после продолжительной болезни, видела себя впервые. Под глазами скопились густые тени, да и сами глаза будто выцвели – из голубых стали серыми и почти прозрачными… Картину жертвы холеры дополнял медицинский бинт на шее – в том месте, где меня хватанул зубами «серый волк».

Что же ты со мной сделала, зубастая тварь?

Я потрогала рану поверх бинта, поморщилась от боли… Может, так начинается бешенство и поэтому меня связали?

Сама фыркнула от глупости предположения. Какой им резон тогда вообще меня здесь держать? Наоборот – избавились бы поскорее и дело с концом.

Нет, увы… Не найду я объяснения, пока сами не расскажут мне, в чем дело.

Все еще держа руку у шеи, я вышла из ванны, подошла к окну и уставилась в унылый, дождливый пейзаж. Наверняка, еще день назад этот бескрайний лес вокруг дома, эти заснеженные горы вдали и покрытые деревьями холмы показались бы мне красивыми… Но не сегодня.

Сегодня я ненавидела лес. Все это бесконечное, темно-зеленое марево, блестящее под дождем…

Взгляд зацепился за что-то, выбивающееся из зеленого однообразия, вернулся назад, фокусируясь на неестественном-черном пятне на фоне пышной листвы и кустарника…

Я вздрогнула, машинально отступая на шаг назад, но было поздно.

Замерев под раскидистым дубом, сидел на задних лапах огромный черный волк, очень похожий на того, что первым напал на меня вчера ночью. В то самое мгновение, как мой взгляд упал на него, волк особенно высоко вытянулся, нюхая воздух…

А потом резко крутанул голову в мою сторону.





Глава 4




– Хреново? – брат зашел в комнату, пнул дверь ногой, закрывая ее.

Тони хмуро поднял на него голову – понятно, почему ногой. Руки у Брайена были заняты двумя бутылками пива.

– Уже лучше. Но до конца полнолуния следите за мной. Особенно по утрам.

– Это-то не проблема, – Брайне хмыкнул – гаденышу, похоже, доставляло удовольствие издеваться над старшим братом и держать его в заточении в их семейном полуподвальном спортзале. – А дальше что?

– Что? – он потянулся со своего места на мате у стены и принял протянутую ему бутылку. Отбросил в сторону уже откупоренную крышечку, приложился и с наслаждением выхлебал сразу половину.

Откинул голову назад, на стену, выдыхая… чувствуя, как пиво отбивает последние следы запаха возбуждения помеченной им самки – сладкий, как дикий мед с вересковых полей. Запах от которого напрочь рвало крышу и не оставляло ни одной разумной мысли в голове.

Непонятно только, чего хотелось больше – сразу засадить ей или для начала вылизать там, откуда так охрененно пахло.

О, Тони прекрасно понял, о чем спрашивает брат, но захотелось сыграть в «отрицание», как говорят психологи. Он прекрасно знал, чем чреват укус оборотня в полнолуние, когда в нем просыпался зверь, не контролирующий природные инстинкты. Именно укус, потому что если бы волк не захотел присвоить эту пигалицу себе, он просто сожрал бы ее и не подавился.

Интересно, что сделал бы Рассел, если бы он сам не успел. Сожрал или…

Кровь вскипела от одной только мысли об этом «или» – о, этот ублюдок не стал бы церемониться! Клан Черных до сих пор жил по животным законам, и если кому-то из альф нравилась человеческая самка… п*здец той самке.

Так что лучше бы сожрал, потому что иначе… иначе малышке Стейси пришлось бы совсем плохо.

Тони сжал горлышко бутылки так, что стекло дзынькнуло у него в кулаке, лопаясь и взрываясь на кучу осколков.

– Фокин шайт, Тони! – выругался Брайен, отряхиваясь – стекло долетело и до него. А так формы он уже был вполне себе человеческой, это было чревато порезами.

– Прости…

Он взял себя в руки и вместе они быстро все убрали, не прибегая к помощи женщин. Хотя женщин, в связи с полнолунием в доме было немало – начиная от матери и заканчивая подросшими дочерями их двоюродного брата Тимми.

Надо сказать, что лесная резиденция главы клана Макмиллан никогда не пустовала – семья была большая, дружная и собиралась по всем человеческим праздникам. Но переждать полнолуние в родных стенах – это было почти святое, особенно после решения не убивать людей, принятого покойным главой клана пятьдесят лет назад.

Глубоко в частных лесных владениях, за рекой, да еще и на полуострове, дом был максимально отдален от человеческого жилья, окружен забором и забит откормленной дичью до такой степени, что ни одному волку даже и в голову не пришло бы выбежать наружу.


Чего нельзя было сказать о Блэкстоунах – другой и практически единственной большой семье оборотней во всей округе – от Айдахо до Сиэтла. И хорошего в этой поганой семейке было мало. О да, они до сих пор охотились на людей, и с превеликим удовольствием задирали их и людоедствовали.

Но почему-то… почему-то Тони нутром чуял, что дело тут не в том, что Расселу – одному из самых агрессивных альф клана Блэкстоунов – захотелось человечинки.

Ему захотелось добавить в свой гарем еще одну рабыню, хоть у него там, уже, как говорят, штук двадцать. И всех ведь пометил, урод, хоть и знает, что через год-два ему любая надоедает, и он выкидывает несчастных на улицу.

В прошлом году одна такая с железнодорожного моста сбросилась – не от большой любви, нет. От того, что знала, что к укушенной альфой ни один человеческий мужчина на километр не приблизится, даже если тот и слухом обо оборотнях не слыхивал. И оборотень не приблизится.

Теоретически, можно отбить чужой запах собственной меткой или даже мочой, но вот только уже более ста лет существует закон, запрещающий честно воровать помеченных самок – и не только для оборотней-волков этот закон писан, но и для всех прочих долгоживущих, коих по людскому миру бродит немало.

Однако, даже и это не самое страшное. Самое – это то, что укушенная ни от кого не сможет больше детей заиметь, кроме как от того, кто первым укусил. И трахаться по нормальному не сможет, только ноги расставлять…

Тони закрыл глаза и тихо застонал, представляя расставленные ноги одной аппетитной самочки двумя этажами выше. Ударился даже несколько раз затылком о стену – всегда так делал, когда инстинкты брали верх. А они брали, ох как брали. И если стены семейного подвала его еще как-то могут сдержать, то что он будет делать, когда они оба вернуться в город? Когда она будет сидеть на его лекциях? Шнырять у него перед носом в своих плиссированных юбочках и беленьких рубашечках, обтягивающих аккуратные, маленькие грудки?

Он и раньше-то сосредоточиться не мог, когда эта Маллори сидела перед ним, закинув одну точеную ножку на другую и кусая с задумчивым видом карандаш. Какое там сосредоточиться! Только глянет в ее сторону – дышать трудно, в башке марево, в штанах все колом стоит, будто он не альфа, а молодняк со спермотоксикозом, и картины перед глазами, как в порнухе про профессора и студентку…

А запах? О, этот запах преследовал его задолго до того, как он увидел Стейси глазами волка – фактически с того самого ранне-мартовского утра, когда русская впервые появилась на пороге его аудитории, уставившись на него своими огромными испуганными глазищами и кутаясь в безразмерный свитер.

С тех пор он чуял ее почти постоянно, в коридорах и в кафетерии, даже в качалке и спортзале колледжа… И даже когда Маллори нашла себе бойфренда, и Тони понадеялся, что волку станет противно и брезгливо, ничего не изменилось. К сожалению. Его продолжало все так же вести от нее, а теперь еще и потряхивать от ярости, когда видел рядом с ней этого безмозглого жеребца, воняющего травой.

Конечно, он держался и перебарывал себя раз за разом – волков с детства учат самообладанию. Но знал совершенно точно, что если бы, когда догнал ее вчера в лесу, он все еще был в человеческой форме – натянул бы девчонку по самые уши и не один раз.

В принципе, он даже жалел, что этого не произошло… Во-первых, он бы успокоился. Во-вторых, если сравнивать по тяжести последствий изнасилование и метку, то лучше бы он эту Маллори изнасиловал. Потому что от насилия оправиться и жить дальше можно, а вот от укуса оборотня – хрен.

– Мы должны ей сказать, – брат внимательно наблюдал за его лицом. – И про все остальное тоже.

Тони бросил хмурый взгляд на часы.

– Мне бы еще маленько остыть да мозги разгрузить. С часик…

Брайен кивнул, пружинисто вскочил и швырнул ему красные боксерские перчатки с полки.

– И у меня есть шикарная идея как. Грушу… или?

– Или, – Тони тоже встал, скидывая футболку и нагибаясь вбок и вниз, растягивая спину. – Ты нехило приложил меня, засранец. Это было совершенно необязательно, и я желаю сатисфакции.

Брайен ухмыльнулся.

– Дуэли давно запрещены, сэр.

– Как и подпольные бои без правил. И тем не менее, на одном из них тебе недавно надрали задницу.

У брата вытянулось лицо.

– Как ты узнал?

Пришел черед Тони ухмыляться.

– Птичка одна напела. Вернее, лисичка, – он удрученно развел руками в уже затянутых перчатках. – Но как ты мог, Брайен… Человеку? Проиграть человеку?! Такого позора нашего семья еще не переживала.

Он специально провоцировал – чтобы с ним даже не думали играть в поддавки. Потому что могли. Брайен, без сомнения, был уверен в том, что со старшим братом надо быть аккуратнее – интеллигент все же. Профессор.

Провокация сработала – судя по стиснутым челюстям, Брайен озлобился, двумя движениями натянул перчатки, затянул их и мотнул головой, показывая на небольшой ринг, устроенный в углу подвала.

Но набить друг другу морды они так и не успели.

Отперев дверь, по лестнице вниз сбежала Кристи – младшая и единственная в семье сестра. А вместе с ней прилетел запах, от которого у обоих мгновенно вскипел в крови адреналин и встали дыбом маленькие волоски на затылках.

– Там… на улице… – Кристи запыхалась, хватала ртом воздух, но даже и в таком состоянии умудрялась скалить клыки, уже почти вобравшиеся и ставшие человеческими.

– Чую. Где отец? – Брайен отбросил перчатки, рванул к сестре, Тони – за ним.

– У себя, звонит дяде Бакстеру.

– Стейси? – это волновало больше всего. Потому что если Блэкстоуны решили дать о себе знать, Тони догадывался, кто был этому причиной.

– Не волнуйся, она на кухне. Пьет с мамой чай.

Не добежав до выхода из подвала, Тони резко остановился.

– На какой, бл*ть, кухне?! Кто ее выпустил из комнаты?

– Сама вышла. Она развязалась, увидела в окне волка и напугалась до смерти – вероятно узнала его со вчера. Выбежала звать на помощь и…