Мы против вас
Часть 12 из 76 Информация о книге
– «И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». Да. Это Ницше. – Ты как будто удивился, – заметил Беньи. – Нет… – соврал молодой человек. Беньи отпил пива. Много лет его мама, если он дрался в школе, практиковала такое наказание: заставляла сына читать ежедневные газеты. Ему не разрешалось уходить на хоккейную тренировку, пока мать не услышит от него все: передовицу, раздел внешней политики, новости культуры. Через несколько лет чтение газет стало для него слишком простым делом, и мать переключилась на классическую литературу. Сама она читала классику с трудом, но знала, что сын умнее, чем хочет казаться. Поэтому наказание за промахи заодно служило ему напоминанием: ты лучше, чем твое поведение. Беньи фыркнул: – А ты ждал, что при слове «Ницше» я заведу: «то, что не убивает меня, делает меня сильнее»? Или, может, «известно, что на небесах вообще нет интересных людей»? Или… чего там еще? «Те, кто не слышит музыки, думают, что танцоры сошли с ума». – Не уверен, что последнее – это Ницше, – осторожно вставил молодой человек. Беньи занялся пивом, оставив собеседника гадать, что это было – ошибка или проверка. А потом сказал: – Ты все еще как будто удивлен. – Я… нет… ну или если честно: ты не похож на человека, который цитирует Ницше… – хохотнул молодой человек. – Я много на кого не похож. – Уголки рта у Беньи снова заплясали. Вечером Бубу с матерью долго гуляли в лесу. Мама хотела рассказать, как трудно быть взрослым, как сложен мир, но не могла найти слов. Пока Бубу рос, она пыталась объяснить ему, что насилие – это ошибка, но весной он встрял в самую жестокую драку в своей жизни, из него чуть фарш не сделали – и нечасто мать испытывала за него такую гордость, как тогда. Потому что он защищал Амата. Подставился под удары ради него. Встал грудью за другого. Столько лет она радовалась, что Бубу такой ласковый. Другие мальчишки стыдились, когда матери целовали их в лоб на глазах у приятелей, а ее мальчик – нет. Он был из тех, кто говорит: «Какая у тебя сегодня красивая прическа, мама». А сейчас ей хотелось бы, чтобы он был жестче. Холоднее. Может, тогда он перенес бы все чуть легче. – Бубу, я больна… – прошептала она. Когда она все рассказала, Бубу заплакал, но она заплакала еще горше. Бубу уже не был малышом, что прыгал ей в объятия, он был достаточно взрослым, чтобы его сердце могло вместить величайшее горе, и достаточно высоким и сильным, чтобы поднять маму на руки и нести ее, пока она рассказывает, что умирает. Анн-Катрин прошептала сыну в шею: – Ты всегда был лучшим в мире старшим братом. Теперь тебе придется стать еще лучше. Вечером она слышала, как он читает «Гарри Поттера» младшим сестрам. Ночью Хряк заварил слабый чай; Бубу вошел в ванную и придерживал матери волосы, пока ее рвало. Когда она легла в постель, сын вытер ей щеки и сказал: – Хочешь, скажу глупость? Помнишь, ты всегда говорила, что я никогда не найду себе подружку, потому что у меня завышенные требования? Ты ошибаешься. Мне нужен кто-то, кто станет смотреть на меня так же, как вы с папой смотрите друг на друга. Анн-Катрин крепко прижала ко лбу его большую, глупую, дурашливую голову. Как бы ей хотелось увидеть его женатым. Отцом. До чего же чертовски, паскудно, невыносимо тяжела бывает жизнь. Пусть даже она и не обещала быть легкой. * * * Катя уже заканчивала с последними бумагами, когда прибежал охранник. Катя сразу поняла: поздно. Никто из клиентов «Овина» не подумал бы собачиться с Беньи по поводу татуировки, но кое-кто позвонил кое-кому, и эти кое-кто оказались не столь толерантны к свободе изобразительного искусства. У одного из них на предплечье был вытатуирован бык. Когда они вошли в бар, Беньи повернулся к рубашке поло: – Вот ТЕПЕРЬ отодвинься! Говоря это, он улыбался, словно вредный мальчишка, подложивший подушку-пердушку под сиденье дивана. Ни один из явившихся в «Овин» мужиков не был и близко так накачан, как Беньи, но их было четверо на одного. Беньи с энтузиазмом соскочил с барного стула, словно обрадовался, что их так много и силы равны. Не они бросились на него – он сам направился к ним, они растерялись, и минутного замешательства оказалось достаточно, чтобы он получил преимущество. Мужчина с быком на предплечье схватил со стола пивную бутылку, и тут Беньи решил ударить первым. Но, разумеется, не успел. Рубашка поло увидел, как Катя вылетает из кабинета и бросается прямо в толпу мужчин. Оттолкнув мужика с бутылкой к стене, она закричала: – Хоть один раз замахнешься – будешь весь год пить дома тайком от жены! Потом Катя завертелась вокруг Беньи; она узнала этот взгляд. Как у старшей сестры Адри, как у отца. Если войны нет, они ее начинают сами. – Беньи… не здесь, не сегодня, ну пожалуйста… – зашептала она. Она положила руки брату на грудь, чувствуя, как бьется его сердце. Пульс был спокойным, дыхание ровным. Четверо взрослых мужиков хотели забить его до смерти – а он даже не испугался. Это ужасало Катю, как ничто другое. Беньи посмотрел ей в глаза. Они у нее были как у матери, и Катя редко о чем-нибудь просила младшего брата. Поэтому Беньи поцеловал ее в щеку и издевательски захохотал над четверыми, медлившими в дверях: – Вы туда или сюда? Лично я иду домой, так что если вы передумали мериться елдаками, то, может, подвинетесь? Мужчины покосились на Катю, на охранников – и попятились. Однако предупреждение поняли все: в Хеде больше не рады людям с татуировкой-медведем. В Бьорнстаде имеется Группировка, но и здесь найдутся мужчины, готовые дать отпор. Выходя, Беньи громко рассмеялся. У мужчин, оставшихся позади, плечи дрожали от бешенства. Один из них проворчал Кате: – Повезло твоему брату, что у него есть ты. Ты спасла ему жизнь. Катя глянула на него со злостью: – Ты так думаешь? Правда? Что я ему спасла жизнь? Мужчина хотел самоуверенно улыбнуться, но кожа у него словно прилипла к скулам. Катя фыркнула. Она забрала вещи из кабинета и подогнала машину, но Беньи уже скрылся в ночи, чтобы сестра его не нашла. * * * Любой спорт нелеп. Любая игра – глупость. Две клюшки, мячик, и пот, и тяжкое дыхание – чего ради? Чтобы мы на несколько горестных мгновений притворились, что только это и имеет значение. Ночью Хряк и Бубу расчистили пол в мастерской. Они всегда были немногословны, отец и сын, и теперь боялись устремиться к единственному выходу. В их доме, как и в любом другом, имелось спиртное. Но они выбрали другое: выкатили машины, передвинули верстаки. Гараж опустел. Тогда они принесли теннисный мячик и каждый свою клюшку. Они играли всю ночь, они потели и тяжко дышали, словно только это и имело значение. * * * Закрыв за собой дверь, Беньи в одиночестве прошел по лесу метров двести. Потом остановился, сунул руки в карманы и огляделся. Словно размышлял, поискать ему что-нибудь еще, чтобы осложнить вечер, или дерево, на которое можно забраться и курить траву, пока не сморит сон. Голос позади него прозвучал ожидаемо и неожиданно: – Я никогда в жизни не дрался, так что от меня помощи было бы не много, если что. Но я бы с удовольствием выпил пива где-нибудь еще… – Это был мужчина в рубашке поло. Беньи оглянулся через плечо: – Знаешь какой-нибудь хороший ночной клуб поблизости? Незнакомец рассмеялся: – Я же сказал – я живу тут всего четыре часа. Но у меня есть… дом. А в доме холодильник. Он никогда еще так не делал, никого не приглашал к себе сразу, не так он был устроен. Но Беньи умел толкать людей на спонтанные поступки. И на глупые, кажется, тоже. Они пошли через лес. Молодой человек снимал домик в кемпинге на приличном расстоянии от Хеда, ближе к Бьорнстаду, но достаточно далеко от обоих городов, чтобы его не было видно ниоткуда. Целоваться они начали уже в прихожей. Утром, когда мужчина проснулся, Беньи уже ушел. Книгу мужчина обнаружил там, где уронил ее, – на полу между входной дверью и спальней. Полистал и нашел цитату, которую искал: «Нужно носить в себе еще хаос, чтобы быть в состоянии родить танцующую звезду». Недалеко от кемпинга, на кладбище, другой молодой человек отправлял шайбу за шайбой в могильную плиту. Костяшки его пальцев кровоточили, а внутри было и того хуже. Алан Ович умер, Кевин Эрдаль, считай, тоже. Беньи – мужчина, который любит мужчин и теряет всех, кого любит. Куда уж больше хаоса. 11 Последний шанс стать победителем Измерить любовь невозможно, что не мешает нам искать новые способы ее измерить. Похоже, простейший метод – через измерение места: сколько места я готов уступить человеку вроде тебя, чтобы ты стал тем, кем хочешь стать? Однажды Мира отважилась обсудить с Петером этот вопрос в хоккейных терминах: «Супружество – как хоккейный сезон, да, любимый? Даже лучшая команда не бывает лучшей постоянно, но она все равно хороша, даже если играет плохо. С браком то же самое: брак оценивают не во время отпуска, когда мы пьем вино перед обедом, у нас потрясающий секс, а самая большая проблема – это слишком горячий песок и что солнце слишком ярко светит на смартфон и мешает на нем играть. Брак измеряется дома, по будням, по нижней точке, по тому, как мы разговариваем друг с другом и как мы решаем конфликты». Петер обиделся, словно жена затевала ссору, и спросил, чего она «хочет». Она ответила, что хочет «взрослого обсуждения наших проблем». Петер чересчур надолго задумался и наконец сказал: «Ну вот ты, например, вечно суешь в холодильник пакет с двумя каплями молока, вместо того чтобы прополоскать его и положить в мешок для бумажных отходов». Мира молча воззрилась на него, а потом спросила: «Ты правда думаешь, что именно ЭТО – самая большая проблема нашего брака?» Петер оскорбился: «Зачем СПРАШИВАТЬ, если ты только искала повод прицепиться к ответу?» Мира потерла виски. Петер хлопнул дверью и уехал на хоккейный матч. Отношения – штука сложная. Вечером Мира сидела за кухонным столом. Она видела некролог в газете. Перед Мирой стояла неоткрытая бутылка вина и два бокала. Мира вертела на пальце обручальное кольцо, туда-сюда, словно хотела закрутить разболтавшуюся гайку. Иногда снимала – просто чтобы почувствовать, каково пальцу без кольца. Холодно. Палец мерз, словно кожа в этом месте истончилась. Уже поздним вечером Мира услышала, как у дома остановился «вольво». Мира понимала, что это глупо, но все же встала прямо за дверью. Потому что, когда она услышала шаги Петера, ей захотелось знать, сразу ли он вставит ключ в замочную скважину или помедлит. Поколеблется ли. Нужно ли ему постоять за дверью, сделать глубокий вдох, прежде чем набраться сил войти в дом. * * *