Мы против вас

«Бьорнстад против всех»




Новость появилась на сайте местной газеты и тотчас разлетелась повсюду. Может, потому, что других новостей как-то не было. Может, оттого, что в наших краях к хоккею относятся по-особому. А может, именно тогда ветер – едва заметно для большинства – поменял направление.

«Крупный спонсор спасает хоккейный клуб Бьорнстада: спортивный директор Петер Андерсон ведет тайные переговоры», – объявляла газета граду и миру. А несколькими строчками ниже следовала другая сенсация: «По нашим сведениям, новым тренером основной команды стала прославленная хоккеистка, член национальной женской сборной, Элизабет Цаккель. Это будет первая женщина-тренер в истории «Бьорнстад-Хоккея».



Газета не писала, откуда у нее такие сведения, – только упоминала некий «надежный источник, близкий к клубу».

Чтобы победить на выборах, политику нужны конфликты, но союзники ему тоже нужны. Ричард Тео знал всего два способа сподвигнуть тех, кто не испытывает к тебе симпатии, сражаться на твоей стороне: общий враг или общий друг.



В тот самый день, когда Петер Андерсон познакомился с Элизабет Цаккель, журналистка из местной газеты позвонила одному местному политику. Но трубку взял Ричард Тео:

– К сожалению, человек, которого вы ищете, сейчас в отпуске. Я случайно проходил по коридору и услышал, что звонит телефон, – любезно пояснил он.

– А… его помощник прислал мне электронное письмо, просил позвонить… что-то насчет «Бьорнстад-Хоккея».

Включать дурочку Тео умел в совершенстве. А что паролем к электронной почте помощника было наименование полового органа и цифры «12345», оказалось лишь удачным совпадением.

– Что-то насчет «Бьорнстад-Хоккея»? Случайно, не про нового спонсора и нового тренера? – услужливо намекнул Ричард Тео.

– Что? – воскликнула девушка.

Тео изобразил нерешительность:

– Прошу прощения… я думал, это уже всем известно… какой же я дурак… взял и все разболтал! Да и не мое дело говорить о таких вещах!

Журналистка откашлялась:

– А можно… поподробнее?

– Могу я рассчитывать, что мое имя не будет упомянуто в статье? – поинтересовался Ричард Тео.

Журналистка, конечно, пообещала; Тео великодушно объяснил, что он «просто не хочет отнимать славу у Петера Андерсона, ведь это всецело его заслуга!».

Когда новость появилась на интернет-странице газеты, Тео отправился в продуктовый магазин, спросил, где владелец, и был препровожден на склад.



Фрак производил учет товара – постаревший бугай-хоккеист сидел за рулем грязного автопогрузчика. Как всегда, в костюме. В молодости Фраку не хватало внимания девушек, и он решил выделяться одеждой. Когда другие натягивали футболку, он надевал пиджак, а на похороны, куда все пришли в костюмах, он явился во фраке. Так Фрак и обрел свое прозвище.

– Меня зовут Ричард Тео, – сказал политик, хотя в этом не было необходимости.

– Да помню я тебя, мы в одну школу ходили, – пробурчал Фрак и спрыгнул с погрузчика.

Политик протянул ему большую коробку. Хозяин магазина с опаской принял ее.

– Я хочу помочь «Бьорнстад-Хоккею», – объяснил Тео.

– Люди здесь не хотят, чтобы клубом завладел политик, – ответил Фрак.

– Вообще политик… или ДАННЫЙ КОНКРЕТНЫЙ? – Тео подпустил самоиронии.

Фрак ответил осторожно и без враждебности:

– Я думал, ты в курсе, какая у тебя репутация. Чего тебе от меня надо?

– Дружбы и взаимной помощи! У нас с тобой общий друг, а по мне, общий друг важнее, чем общий враг.

Фрак открыл коробку, заглянул в нее.

– Что… что мне с этим делать? – Он безуспешно пытался сохранить невозмутимость.

– Все говорят, что ты лучший продавец в Бьорнстаде. Вот и продай их, – сказал Тео.

Он сунул руки в карманы дорогих брюк. Ослепительно-белая сорочка под серым жилетом, красный шелковый галстук, начищенные до блеска ботинки. В Бьорнстаде так одевались только он – и Фрак. Хозяин продуктового магазина снова заглянул в коробку. За исключением своей семьи, он любил всего две вещи: свой город и свой хоккейный клуб. Уходя, Тео обернулся и краем глаза увидел, как Фрак улыбается.




Коробка была набита футболками с надписью «Бьорнстад против всех». Фрак распродал их меньше чем за час.





* * *


В любви обязательно есть проигравший. Нам не хочется это признавать, но один из нас всегда чуть больше получает, а другой, по беспечности своей, чуть больше отдает.

Мира сидела на ступеньках дома, стараясь надышаться кислородом, но легкие все не наполнялись. Эти леса могут задушить человека, который стремится к большему, но какой из тебя семьянин, если ты думаешь только о том, чтобы тебе легко дышалось? Мире предлагали хорошую работу, далеко от Бьорнстада. Предлагали руководящую должность в бюро, где она работала сейчас; новая должность требовала дольше оставаться на работе, а в выходные – всегда быть на телефоне. Мира отказалась: выходные – это уроки гитары, тренировки и хоккейные матчи. Она продавала программки, разливала кофе, была мамой и женой.

Ее коллега, страстная противница моногамии, конечно, призывала ее «не сидеть всю жизнь на жопе ровно!». Но что есть брак, если убрать из него любовь? Сделка. Двум людям трудно договориться, какой сериал они будут смотреть, – что уж говорить о целой жизни вдвоем! Кому-то приходится уступать.

Петер вышел из «вольво» с букетом цветов в руках. На ступеньке рядом с Мирой стоял еще один бокал. Белые флаги. Наконец Мира улыбнулась – в основном цветам.

– Где ты их купил посреди ночи?

Петер покраснел:

– Нарвал в чужом саду. В Хеде.

Он протянул руку, коснулся ее кожи, и их пальцы осторожно переплелись.





* * *


Всего лишь хоккейный клуб. Всего лишь игра. Все понарошку. Кто-нибудь обязательно попытается внушить это Алисии, но этот чертенок не станет слушать. Ей четыре с половиной года, завтра она снова постучится в дверь Суне. Старик станет учить ее еще жестче посылать шайбу в стену дома. Отметины на фасаде будут для него как рисунки внуков, которые другие старики вешают на холодильник: оттиски на память о том, что здесь рос кто-то, любимый нами.

– Как в детском саду? – спросил Суне.

– Мальчишки обижают, – ответила девочка.

– Дай им в рожу, – посоветовал Суне.

Четырех-с-половиной-летка обещала. Обещания надо держать. Но, провожая девочку домой, Суне прибавил:

– Но ты поддерживай тех, у кого нет друзей. Защищай слабых. Иногда это нелегко, иногда неприятно, иногда даже страшно. А ты все равно будь хорошим другом.

– Зачем? – спросила девочка.

– Затем, что однажды ты станешь лучшей. Тренер сделает тебя капитаном команды. И тогда ты вспомнишь, что кому много дано, от того многого ждут.

Девочка еще не понимает, что это значит, но она запомнит каждое слово. Каждую ночь ей станет сниться один и тот же звук: банк. Банк. Банк-банк-банк. Ее клуб остался в живых. На ее счастье, она никогда не поймет до конца, что же случилось тем летом, как близко от гибели был клуб и как получилось, что он выжил. Вернее – какой ценой.





* * *


Если долго живешь с человеком бок о бок, то в конце концов понимаешь, что в начале отношений у вас могли быть сотни поводов для конфликта, но теперь остался всего один. Вы снова и снова проваливаетесь в одну и ту же ссору, она лишь принимает разные формы.

– Появился новый спонсор… – начал Петер.

– Все говорят. Газета уже выложила на сайте, – кивнула Мира.

– Я знаю, что ты скажешь, – прошептал Петер, стоя у крыльца их с Мирой дома.

– Не знаешь. Потому что ты ни о чем не спрашивал. – Мира отпила вина.

Петер снова ни о чем не спросил. Только сказал:

– Я могу спасти клуб. Я обещал Мае, что…

Мира мягко схватила его за пальцы, но голос ее был жестким:

– Не впутывай сюда нашу дочь. Ты спасаешь клуб ради себя. Ты докажешь всем, кто тебе не верил, что они ошибались. В очередной раз. И этих доказательств опять окажется недостаточно.