На грани острых ощущений

– Хорошо. – Делани ушла.

Наоми глубоко вздохнула, когда медсестра принялась измерять ей кровяное давление. Казалось, прошла вечность, прежде чем медсестра заговорила.

– Итак, мисс Наоми, у меня для вас хорошие новости. Ваше кровяное давление в норме.

– Я хочу увидеть своих детей. – Откинув простыни, Наоми приготовилась спустить ноги с кровати.

Медсестра взяла ее за запястье:

– Подождите, дорогая. Врач разрешил вам передвигаться только в кресле-каталке.

– Мне все равно, главное – увидеться с моими дочками.

– Это моя любимая часть работы, дорогая.

Наоми посмотрела на медсестру:

– Вам нравится перевозить людей в креслах-каталках?

– Нет. Мне нравится видеть, как мать воссоединяется со своим ребенком.

Сердце Наоми колотилось так часто, словно она пробежала марафон. Она нервно сглотнула, не в силах сказать даже слово. Когда они завернули за угол в сторону детской палаты, ее сердце замерло. У зеленых кроваток ее девочек стоял Ройс и тихо разговаривал с медсестрой.

Значит, он не уехал.

И пусть он остался ради младенцев, Наоми все равно счастлива его видеть. Он – часть ее прошлого, и он помог ей во время родов.

Она подумала, будто ее слишком влечет к нему только потому, что у нее разыгрались эмоции. Во всяком случае, присутствие другой медсестры напомнило Наоми о том, что она не должна забывать своих родственников. Ей не следует полагаться на Ройса. Она хотела быть независимой. Даже на своих родственников она будет полагаться совсем недолго – пока она не восстановится физически.

Она с благодарностью улыбнулась медсестре и спросила:

– А где остальные члены моей семьи?

Ройс посмотрел на нее, поднял бровь и улыбнулся:

– Привет, мамочка! Рад, что ты уже встала и передвигаешься.

Наоми указала на свое кресло-каталку:

– Если это можно назвать передвижением.

Он опустился на колени напротив нее.

– Твое давление в норме?

– Да. И я хочу увидеть своих детей.

– Конечно. – Он взял из кроватки Мэри и передал ее Наоми. Потом он передал ей Анну.

Наоми с радостью разглядывала своих красивых спящих дочек.

Подняв голову, она увидела, что Ройс смотрит на нее в упор. Она выдержала его взгляд и нервно напомнила себе о том, на кого сейчас должна полагаться.

– Где моя семья? Делани сказала, что все здесь.

Ей особенно хотелось увидеть Изабо, которая ждала ребенка от Тристана Миккельсона.

– Они навестили твоих детей, а потом отправились домой, чтобы не докучать тебе.

– О, они так быстро ушли? – Она нахмурилась.

– У тебя подскочило кровяное давление. Я отправил их по домам.

Рассердившись, она выпрямилась:

– Что ты сделал?

– Уже поздно. Я сказал им, что у нас все в порядке. И они обещали вернуться утром.

Она оглянулась на занятый медперсонал и тихо произнесла:

– Кто дал тебе право решать, кому оставаться со мной в больнице?

– Вот-вот начнется новый снегопад, поэтому они поспешили домой, – сказал он так спокойно, что она стиснула зубы.


– А если бы они захотели остаться?

Он молчаливо уставился на нее.

Благоразумие возобладало над гневом. Ничто не заставило бы членов ее семьи уехать, если бы они сами этого не хотели.

– Они все надеются, что мы с тобой опять сойдемся, – произнесла Наоми.

– Может быть. В любом случае я хочу помочь. Это так плохо?

– У меня уже есть помощники. Вернее, они были, пока ты их не прогнал. – Она приказала себе успокоиться. – С кем ты оставил свою собаку?

Его сенбернар, Тесси, названная в честь ученого Теслы, была милой и постоянной спутницей Ройса.

– Она у моего соседа. Собака в порядке. Не волнуйся. Отдыхай.

Откинувшись на спинку кресла-каталки, Наоми смягчилась. Она удивилась, до чего ей было тяжело прощаться с Тесси, когда она собрала свои вещи, чтобы уехать от Ройса. Обнимая собаку, она даже расплакалась.

Ох, как много было в ее жизни слез. Как много горя. Она устала от боли.

Но это было к лучшему, потому что она не могла снова начинать отношения с Ройсом.

Наоми укачивала девочек. Она была расстроена, но не желала портить свой первый вечер с маленькими девочками. И Ройс действительно очень ей помог. Они так много значили друг для друга, хотя и недолгое время.

– По-моему, мы однажды мечтали об этом, – сказала она.

– Да. Почти всю твою беременность я считал себя отцом этих девочек. Мне нелегко просто забыть об этом.

Слезы застилали ей глаза.

– Прости, что я обидела тебя. Я должна была знать об этом раньше…

– Перестань. Сейчас не время говорить об этом. – Он обнял ее, и она поняла, как соскучилась по его крепким объятиям.

Она повела плечом, заставляя Ройса убрать руку, и решила быть сдержанной:

– Не обижайся. Но не трогай меня, иначе я разревусь. Жаль, что мне не разрешат взять моих девочек в палату.

– Я предлагаю посидеть здесь. Положи сюда ноги. – Он поставил перед ней стул и поднял на него ее ноги. – Мы будем держать девочек на руках всю ночь.

Она подняла глаза от своих дочерей и посмотрела в его темно-карие глаза, в которых читались эмоции и воспоминания. Их воспоминания. И на этот раз их не избежать, от них не скрыться. Не сейчас.

Вот так они провели ночь вместе, притворяясь настоящей семьей, хотя таковой никогда не были.



Милла Джонс катила тележку с цветами по тихому больничному коридору, стараясь не разбудить спящих пациентов, детей и членов их семей.

Особенно одну семью. Она не просто так пришла сюда сегодня вечером. Она не могла оставаться в стороне, хотя ей пришлось выжидать две недели. Месть требовала терпения, а Милла ждала слишком долго. Конечно, она могла позволить себе эту маленькую задержку после того, чего лишилась. После того как окончательно разуверилась в людях.

Милла прошагала мимо уборщицы, моющей полы, и остановилась у двери палаты Наоми Стил. В тележке было четыре букета для матери новорожденных близнецов и несколько розовых воздушных шаров.

Она не смогла удержаться от возможности расквитаться с семейкой Стил и Миккельсон. Узнав о рождении близнецов, она подкупила больничного волонтера, чтобы самой доставить цветы и шары пациентке. Милла давно отказалась от игры по правилам. Жизнь была слишком суровой. Она изо всех сил пыталась построить для себя будущее, не завися ни от кого.

Поэтому она запретила себе испытывать угрызения совести, когда открыла дверь палаты и заглянула внутрь. В палате никого не было. Из ванной комнаты не доносилось ни звука.

Разочарованно вздохнув, она расставила букеты по палате и привязала воздушные шары к краю кровати.

Она подождет. У нее еще две недели, чтобы разобраться с обеими семьями.

Многие годы она скрывалась от своих врагов. Но, едва не погибнув в лесном пожаре прошлым летом, она решила, что пора действовать. Ей надо следить за собственной безопасностью. Она пришла сюда, чтобы обнародовать правду – причину, из-за которой она покинула Канаду и переехала в Анкоридж. Она хотела выяснить, кто именно разрушил ее жизнь – семья Миккельсон или Стил.





Глава 3




Растянувшись в бордовом кресле, Ройс поднял руки над головой, чтобы размять напряженную спину. Он не сводил глаз со спящей Наоми, ее грудь равномерно поднималась и опускалась. В палате пахло цветами. Темные волосы Наоми разметались по подушке; она казалась умиротворенной.

Но перемирие между ними не продлится долго. Он понимал это очень хорошо.