Наяль Давье. Ученик древнего стража

– Да? – немедленно усомнился я. – С чего бы ему подбирать какого-то мужика почти ночью на дороге в лесу? Ты снова это делаешь, да? Внушаешь мысли?

– Это стало проблемой? – слегка холодно поинтересовался Арагур.

– Конечно нет, – фыркнул я. – Не мне разглагольствовать об этической стороне твоих действий. Я и сам раньше забирался в головы людям, не сильно тревожась об этом. Куда, говоришь, идти?

– Повернись немного влево. Ага, вот так. А теперь иди, – посоветовал Арагур нормальным голосом. – Только поторопись. У тебя пятнадцать минут. Он скоро будет проезжать мимо, я приторможу его немного. – «Сделай вид, что тебе крайне плохо. И попробуй говорить со мной не вслух», – Арагур перешел на мысленную речь.

«Зачем?» – произнес мысленно я. Получилось вполне просто.

«Будешь изображать из себя человека, на которого напали разбойники. Ты не забыл, что мы хотели разблокировать твои дары? А это будет болезненно. Ты на некоторое время потеряешь сознание. Пусть местные думают, что это из-за нападения».

«Ага, все понятно». – Я отрывисто кивнул и поторопился.

Идти быстро мешали кусты. Их приходилось обходить стороной. Правда, в самом конце пришлось лезть прямо через них. В итоге на дорогу я вывалился слегка потрепанный.

Как Арагур и сказал, на дороге меня ждали. Вернее, дед просто ехал как бы мимо. Старик заметно отличался от друидов. Во-первых, одеждой. Одет он был крайне просто: штаны, рубаха, жилетка и довольно истоптанные кожаные ботинки. Во-вторых, внешностью. Только сейчас я подумал о том, что маги выглядели как-то слишком… бело. То есть все у них было белоснежным: и одеяния, и волосы на голове, и брови, и усы, и длинные бороды. И все это такое отглаженное, чистое, ровное. А вот конкретно этот дед ничем особо не отличался от встреченных мною ранее в прошлых жизнях стариков. В когда-то темной шевелюре, сейчас не особо чесанной, затесались многочисленные седые нити, делающие волосы старика не белыми, а словно бы серыми. Вокруг тускловатых глаз глубокие морщины. Борода и усы выцветшие, зато брови до сих пор темные, длинные, нахмуренные. Нос красноватый, картошкой, с небольшой бородавкой сбоку. Самый обыкновенный старый человек.

Когда я вывалился на дорогу, то дед явно удивился, лошадь, запряженная в телегу, кажется, тоже удивилась моему внезапному появлению, я – нет. Всё-таки Арагур меня заранее предупредил.

Дед в этот момент стоял около телеги, держа в руках молоток. Он напряженно смотрел на меня, явно ожидая дальнейшего развития событий. Сначала я хотел просто заговорить, но потом вспомнил, что мне говорил Арагур, поэтому пошатнувшись, схватился за голову, тут же ощущая на пальцах что-то теплое и влажное. Присев на корточки, опустил голову вниз. Отняв руки, поглядел на них, с удивлением понимая, что все пальцы испачканы чем-то красным, похожим на кровь. Ради любопытства я даже понюхал – пахло кровью. Надо же, полная реалистичность достигнута.

Надо отдать деду должное – он быстро пришел в себя.

– Эй, ты в порядке, парень? – спросил он, не торопясь подходить.

– Да, – промычал глухо, а потом сел на землю, опуская руки, чтобы дед смог полюбоваться на мои окровавленные ладони.

Слегка приподняв голову, наблюдал за дедом, стараясь не открывать широко глаза. Пока я изображал из себя смертельно раненного, старик слегка замешкался. Он явно опасался подходить к непонятному человеку, вывалившемуся из кустов, пусть и раненому. И я его понимал, вдруг это всего лишь ловушка.

В итоге сострадание в нем всё-таки победило. Схватив что-то с козел, он перехватил молоток крепче и медленно пошел в мою сторону. Приподняв голову, я поморщился от «боли», снова хватаясь за голову.

– Совсем худо? – спросил он, подходя ближе и протягивая что-то. – На-ка выпей. Должно полегчать.

– Что? – спросил я, якобы не понимая, что от меня надо, а потом «попытался» сконцентрироваться на предмете в его протянутой руке, в которой было что-то зажато. Судя по виду, это была какая-то емкость типа фляги.

«Там вода», – прорезался голос Арагура.

– Спасибо, – хрипло поблагодарил, удивляясь сам себе. Кажется, раньше у меня не было никаких актерских талантов. С одной стороны, я ощущал себя крайне глупо. С другой стороны, было даже немного интересно.

– Эк тебя приложили, – посетовал дед, когда я «слегка пришел в себя». – Тебе бы отлежатся пару деньков. Давай-ка вставай.

Я помычал, пытаясь встать, но «ноги слушались плохо», поэтому пришлось прибегнуть к помощи старика. Сердобольный дед не был против подобного, с готовностью помог подняться. Сухая мозолистая рука оказалась на удивление сильной. Встав, я для достоверности немного пошатался, а потом, оперевшись на подставленное дедом плечо, поплелся в сторону телеги, на которой стояли какие-то бочки. В нос тут же ударил сильный рыбный запах.

– Давай-ка забирайся прямо наверх, – посоветовал дед, вытаскивая сбоку старый, потрепанный плащ – довольно толстый, кстати, видимо, зимний – и кидая его поверх бочек. Забраться было одновременно легко и тяжело. Мне приходилось качаться, деду меня держать и подталкивать. Если бы я был обычным человеком, то обязательно забеспокоился бы о том, что бочки подо мной могут развалиться. – Они крепкие. Десять таких, как ты, удержат, – словно подслушав мои мысли, успокоил меня дед.

Лежать на них оказалось не очень удобно, но я смиренно улегся, сделав вид, что до чего-то столь незначительного мне и дела нет.

– Скоко раз я говорил, что стая Энока Лысого бушует на этой дороге. Так не верил мне никто, и погляди чего сделали? Чуть человека не убили, – проворчал дед, забираясь на козлы – Где ж это видано-то? – добавил он, трогаясь. А потом, словно вспомнив о чем-то, резко остановился. – Голову ведь обмотать чем-нибудь надобно. Истечет ведь парень.

– Всё в порядке, – просипел я.

– Я заметил, – сердито буркнул дед, а потом слез с козел и достал тощую сумку-мешок. Развязав тесемки, достал еще одну рубашку – грязно-серую. Оторвав от нее подол, он протянул мне ленту, запихивая испорченную рубаху обратно в сумку. – На-ка, обмотай.

Я приподнялся и взял «бинт». На первый взгляд, казалось, что рубаха была грязной, но оказалось, что это не так. Обмотав тряпкой голову под бдительным взглядом деда, я повалился обратно.

– Спасибо, – пробормотал, делая вид, что устал даже от такой малости.

– Зовут-то тебя как? – спросил дед, забравшись на козлы и цокнув на лошадь. Телега медленно покатилась дальше.

– Наяль, – пробормотал тихо, но дед меня услышал.

– Чудное имя. Из благородных, что ли? А меня дедом Истваном кличут, – представился он в ответ, продолжая говорить: – Коли благородный, тогда понятно, отчего напали. Хотя этим прислужникам Лодара все равно кого грабить. Но к благородным у них особое отношение, это да. Тебе еще повезло, что живой ушел. Бежал поди?

– Ага, – подтвердил я догадки старика. А что, я ведь и в самом деле бежал, только не от разбойников, а от благообразных старцев. – Бежал.

– И далеко логово ихнее?

– Не знаю, – ответил честно. Я и в самом деле понятия не имел, насколько далеко может находиться отсюда поселение тех молодцов, что схватили меня сразу после моего прибытия в этот мир. – Толком ничего не помню.

– Ну ничего, после сегодняшнего глава точно зашевелится, – удовлетворенно пропыхтел Истван. – У нас тут редко кто разбойничать подается. Все же люди к труду с детства приученные, но бывает, появляются такие вот, как Энок, сын Тодора. Ох и ленивый был. Скоко Тодор бился над ним, и все впустую. Палец о палец без прикрику не ударит. А как подрос, так других ребятишек к своей работе начал приставлять. А коли кто не хочет, так поколачивал их. Тодор как узнал, так трепку Эноку ту еще задал. Несколько лет назад это было. После того никто в деревне Энока не видел. Обиделся на отца да ушел в лес. И не вернулся. Жинка Тодора тогда чуть без хлеба не сожрала. Всей деревней ходили искать, да не нашли даже косточек. Пару лет не слышно было, а тут объявился, – дед вздохнул так, словно это был его собственный внук, сильно его разочаровавший. – И заметили его за совсем уж неприглядным делом – разбоем. Вырос еще сильнее, заматерел, жесток стал без меры. Обычно их видели чуть далече отсюда. Видать, они-то тебя и приголубили. Ты там как, живой али помер уже?

– Живой, – отозвался, изображая ослабленного человека.


– Эт хорошо, – хмыкнул Истван. – Молод ты еще помирать. Я же недавно на этой дороге следы странные увидал. Словно тащили что-то большое. Когда домой вернулся, нашим-то обсказал всё. Говорю, стая Энока место поменяла, напала, видать, на кого-то. Так не послушали меня, отмахнулись. А тут ты. Теперь-то никто отмахнуться не сможет. Я бы не ездил тут, но это единственная дорога в Бузыри. Там дочка у меня, – рассказывал Истван, а я внимательно слушал. – Она там с мужем живет. Он рыбак да охотник знатный. Старший внук в нас пошел. Эдхельм, – с нескрываемой гордостью проговорил он. – А вот младший Вальхард в дочку мою. Та в жинкину породу – мелкая, щуплая, вечно болеет чем-нибудь. Вальхард в нее уродился. Уже взрослый парень, а от моря его тошнит, зеленеет аж весь. Лук детский натянуть силенок не хватает, – дед расстроенно покачал головой. – Все бегает к старой Хвальде, рассказы ее слушает.

– Рассказы? – поинтересовался я, решив поучаствовать в разговоре. Не то чтобы Иствану требовалось, но он замолчал, и мне показалось, что он ждет от меня какой-нибудь реакции. – О чем?

– Да обо всем, – хмыкнул дед. – О лесных духах рассказывает детишкам. Про водяных, могущих утянуть пьяниц и блудниц под воду. О пакостнике, любящем селиться в темных колодцах. Этот девок молодых любит, с косами длинными. Станет такая ведро доставать, а тот хвать ее за косу, да к себе затаскивает. Да что я рассказываю, поди знаешь ведь все это.

– Все равно интересно послушать, – сказал я. – В детстве мне тоже такое рассказывали, но вспомнить интересно.

– Ага, у нас в деревне тоже такая раньше жила – старая Мильда. Страшная была, – протянул дед, хохотнув после. – Мы боялись к ее дому подходить, но нас все равно туды тянуло. Сейчас-то дома того нету, все травой поросло. А никто даже не думает отстраивать сызнова. Дочка говорит, что ворог в этом году до сих пор нет, – резко сменил тему Истван. – Не к добру это, ох, не к добру.

– И никто не знает, почему нет? – заинтересовался я.

– А кто же знать-то может? – удивился дед. – Они никого о своих планах не предупреждают.

– Так, может, перебили где-нибудь, – сделал я предположение, садясь. Лежать на бочках стало совсем неудобно.

– Это было бы хорошо, – пробормотал задумчиво Истван. – Токмо сдается мне, что не в том дело. Их же не истребить, этих прислужников Лодара. Одних повесят, так на их смену другие тут же с радостью бегут. И никто с ними ничего поделать не может. Даже Железный кулак бессилен. А уж на что он хваткий и серьезный король. Когда юдерийцы напали, так Железный им быстро все зубы пересчитал. Давненько такого короля у нас не было. Кнут много мягче был. Все осторожничал. Да токмо простой люд страдал от осторожностей его. Сначала запустит врагов погулять по стране, поглядит, какова сила их, токмо после этого бить их идет. Долгих лет Железному.

– Долгих лет, – отозвался я, подумав, что это что-то вроде «Да здравствует королева!».

Истван отчего-то замолчал, а я снова ощутил потребность вернуть свою способность к чтению мыслей. Мне этого весьма не хватало. Казалось, в голове какая-то непривычная тишина. Раньше чужие эмоции и мысли меня если не раздражали, то напрягали, особенно когда людей вокруг было много, то сейчас я отлично понимал, насколько полезное это умение.

«Ты должен сразу подготовиться к тому, что по-старому дар работать не будет. Здесь нет привычных тебе нитей. Магия тут имеет несколько иную форму», – снова предупредил меня Арагур.

Я поглядел на деда, но тот погрузился в какие-то свои мысли и на меня внимания не обращал совсем.

«Я уже понял», – отозвался я.

Арагур тоже замолчал, и я принялся оглядываться по сторонам. Мы ехали по самой обычной лесной дороге. Причем, судя по тому, как хорошо она была накатана, ездили тут довольно часто. Иногда встречались засыпанные мелкими камнями и песком ямы – за дорогой явно следили, возможно, даже Истван и следил.

Зеленью я никогда особо не интересовался, но сейчас мог понять, что лес лиственно-хвойный. Пару раз даже вполне привычные сосны встречались.

– Почти приехали, – оповестил меня Истван, выводя меня из состояния ленивого созерцания.

Вскоре деревья расступились, и мы выехали на огромную поляну. Подозреваю, что раньше, до заселения, она была гораздо меньше. Сейчас другая сторона леса терялась на горизонте. Посередине этой «поляны» стояла деревня, а вокруг нее можно было увидеть обрабатываемые людьми поля. Друг от друга они отделялись вбитыми кое-где кольями, должными указывать соседям границу.

Сама деревня была обнесена… стеной, если плетень двухметровой высоты и колья, торчащие вовне, можно так назвать. Ворота тоже были сделаны из дерева. От людей такая защита вряд ли убережет, ведь все это можно просто сжечь, и всё.

– Зверье лютует, – пояснил Тунор, когда мы приблизились к гостеприимно распахнутым воротам. – Особливо по зиме их много, когда есть нечего. Две зимы назад прямо среди белого дня соседку задрали. После того стену вот соорудили.

– И что за зверье тут водится? – поинтересовался, оглядываясь по сторонам.

– Всякое, – Истван пожал плечами, но потом, видимо, решил уточнить: – От злыднев городимся. Уж больно они свирепые, размером с мою лошадку будут. Такие звери коли нападут, так сразу можно ни о чем не волноваться – встреча с Хоканом близка.

Я покивал, подумав, что с таким крупным хищником мне точно не хочется встречаться. Что это за злыдень вообще такой? Тигр, что ли?

В этот момент в голове вспыхнул образ зверя, который отдаленно напоминал мне волка. Вот только я что-то сомневаюсь, что волки могут быть такого размера.

«Зря не веришь, – хмыкнул Арагур. – Злыдни действительно имеют такой размер».

«А ты говорил, что только черные муравьи страдают гигантизмом, – укорил я его. – Сколько же еды нужно таким зверям?»

«Много, но одна злыдница может принести двоих, максимум троих щенят. К тому же те часто погибают по зиме, так что популяция этих зверей не растет. А так да, едят они много».

«И зачем такие хищники нужны?»

«За тем, что местная свиноматка, в отличие от злыдницы, приносит около десяти-двенадцати поросят. Свиньи тоже весьма опасные животные. К тому же кабаны большие любители лакомиться корнями очень полезных деревьев. Если не будет хищников, способных сдерживать популяцию, то эти деревья полностью исчезнут. А допустить этого нельзя».

«Все понятно», – сказал я, подумав, что про необычные деревья спрошу как-нибудь потом. Мы как раз подъехали ближе к деревне, и мне не хотелось отвлекаться на разговор.

Когда мы проехали ворота (к слову, никем не охраняемые), то я с любопытством огляделся. Дома деревянные, покрыты соломой, окна небольшие, ничем не застекленные, а двери низкие. Взрослых не заметил, явно все в поле. А вот деревенских детей тут было полно. Правда, одна малышня от года до пяти. Ребятня, сбившись в стайки, занималась какими-то своими делами.

Заметив нас, местный пес – выглядевший вполне себе обычной такой дворнягой – приподнял морду и лениво тявкнул пару раз, поелозив приветливо по земле хвостом. Возящиеся в пыли куры с кудахтаньем разбежались по сторонам, еще долго после этого возмущаясь.

Заметив меня, детвора сначала принялась шептаться, а потом потянулась как привязанная за телегой Иствана.

– Чего надобно? – спросил дед вроде как сурово, отчего ребятня дружно взвизгнула и бросилась врассыпную. – У меня остановитесь али к главе пойдете? – спросил он, повернувшись ко мне.

– Без разницы, – я пожал плечами. – Если не стесню.

– Какое тут стеснение, – отмахнулся Истван. – Лавка свободная имеется.

Проехав всю деревню, мы остановились около одного из крайних домов. Пришлось снова изображать из себя раненого, но крайне гордого человека. Дед наблюдал за тем, как я слезаю с бочек, но помогать уже не торопился. В принципе, помощь мне как бы и не требовалась, но для достоверности я тихо кряхтел, покачивался и бормотал проклятия.

После того, как я сполз на землю, Истван чему-то кивнул, а потом увел лошадь вместе с телегой куда-то за дом. Я остался около крыльца. Постояв немного, сел на него, наблюдая за ребятней, которая стояла в отдалении, перешептывалась. Я их явно интересовал.