Найдите Ребекку

— Можно стакан воды?

— Конечно. Алекс, пожалуйста, дай ей стакан воды.

— Да, отец, — ответила Александра. Ребекка взяла стакан и сделала маленький глоток.

— Отец хочет, чтобы я ушла из школы. Чтобы нашла работу. — Она держала стакан обеими руками и снова поднесла его ко рту.

— Что сказала твоя мама? — спросил Кристофер.

— Согласилась с ним. Говорит, нам нужны деньги.

— Может, ей стоит самой подыскать работу… — заметил Кристофер.

— Она не работала с тех пор, как закрылась текстильная фабрика, — Ребекка понизила голос до шепота. — Сейчас она почти не выходит из дома.

— Она пыталась остановить отца, когда он тебя бил? — спросил Кристофер.

— Сначала да. Но он сказал, так будет лучше для меня.

— Больно? — спросила Алекс.

— Нет, я уже почти не чувствую синяков.

На несколько секунд повисло молчание. Никто не знал, что сказать.

— Красивая прическа, — заметила Алекс.

— Ее мне сделала мама, как в детстве, хотя ничего хорошего у нее не получилось. Я решила все переделать, когда услышала, что она идет в ванную, а потом раздался какой-то грохот.

— Что случилось? Она опять была пьяна?

Ребекка кивнула.

— Мне захотелось просто убежать из дома и прийти сюда или в любое другое место. Но я должна была помочь ей, хоть и не хотела этого делать. Все-таки это моя мама.

— Конечно, — ответил отец Кристофера.

Кристофер попытался вспомнить свою маму. Это было непросто.

— Как она?

— В порядке, просто несколько порезов и синяков. Я подняла ее, смыла кровь и грязь и уложила спать. Потом пришел папа. Он обвинил меня в том, что случилось. — Она умолкла. На несколько секунд повисло молчание, потом она продолжила: — Никогда не видела его таким злым. Он схватил из камина кочергу и бросился ко мне.

— Что… Что он?..

— Дай ей закончить, Кристофер, — вмешался отец.

— Он ударил меня по руке, и я упала на пол. Он стоял надо мной и собирался снова ударить кочергой, но я подобрала кусок угля и бросила ему в лицо.

Кристофер сжимал ее руку. Алекс плакала, ее всхлипы слышались в абсолютной тишине вечера.

Ребекка, казалось, не обращала на них внимания.

— Он размахнулся кочергой и пообещал, что преподаст мне урок, который я никогда не забуду, а потом я увидела у него за спиной маму, с его ружьем в руках. Она сказала, что, если он прикоснется ко мне, это будет последнее, что он сделает в своей жизни.

— И он отступил? — спросил Кристофер. Ребекка медленно кивнула. Она приложила ладони к вискам, словно лошадиные шоры.

Отец Кристофера глубоко вздохнул и встал. Александра подошла к нему и обняла, положив голову ему на плечо.

— Все в порядке, папа, — сказала она. — Мы за ней присмотрим.

У него дернулись губы, словно он хотел что-то сказать в ответ, но не мог подобрать слова. Он наполнил стакан водой и вернулся к стулу.

— Прости, Ребекка. Пожалуйста, продолжай, — сказал он.

— Это последний раз, когда он меня ударил. Я ему сказала. Сказала, что уезжаю и он не сможет остановить меня.

— Ты правда уезжаешь? — спросил он, но Ребекка проигнорировала вопрос.

— Я собрала вещи вчера вечером. Ни с кем не попрощалась, даже с мамой.

— Что ты сказала? — переспросила Алекс.

— Я переночевала у подруги, Сары Смарт. Она не рассказала семье, что я сбегу.


— Я знаю семейство Смарт. Хорошие люди, — заметил отец Кристофера.

— Сегодня утром я вернулась повидаться с родителями. Отец разозлился и сказал, что это я виновата в том, что он поссорился с мамой. Сказал, что я разрушила нашу семью, — последнюю фразу она произнесла чуть слышно, словно была далеко, а не сидела за кухонным столом в нескольких сантиметрах от него.

— Где будешь ночевать сегодня? — спросил Кристофер.

— У родителей. Мама уговорила его позволить мне вернуться.

Они посидели какое-то время. Кристофер чувствовал, как все его существо охватывает ужас при мыслях о жизни без Ребекки. Как она может его бросить? Они созданы, чтобы быть вместе — всегда. Сейчас он даже не мог на нее смотреть. Он отвернулся в сторону окна. У него перехватило дыхание, все тело оцепенело от гнева на ее родителей. Похоже, отец Кристофера не знал, что сказать.

— Я горжусь тобой, Ребекка, — наконец прошептал он. Встал и направился к столешнице, где лежали нетронутые продукты для ужина. Он взял нож и воткнул его в кончик моркови, лезвие ударилось о деревянную доску с громким стуком.

— Могу я остаться на ужин, мистер Зелер?

— Конечно, можешь, Ребекка. Конечно, можешь, — его голос был безрадостен, как сумерки снаружи. — Кристофер, почему бы вам с Ребеккой и Александрой не прогуляться перед ужином по пляжу?

Дети оставили его в доме, и стук ножа все еще звенел у них в ушах, когда они распахнули входную дверь и даже когда вышли на улицу. Ребекка умолкла, как только они оказались за порогом, а еще более гнетущим молчание стало, когда трое детей прошли мимо дома Ребекки на пляж. Кристофер знал, что им с Ребеккой не следовало вместе проходить мимо ее дома. Но теперь это почему-то казалось неважным. Никто из них даже ничего не сказал по поводу нарушенного железного правила. Они вышли к воде, прошли мимо пляжа и дальше вдоль побережья, а потом уселись рядком, с Ребеккой посередине, и смотрели, как серые волны бьются о скалы внизу.

Кристофер размышлял о словах Ребекки насчет отъезда, но вслух ничего не говорил. Мысли были еще слишком сырыми, их было невозможно облечь в слова. Они снова заговорили о том, что произошло прошлым вечером, но сказать было особенно нечего. Все уже обсудили. Они наблюдали, как катаются туда-сюда волны, словно белая скатерть, которую раскладывают и убирают снова. Они сидели рядом и молчали минут двадцать, а может больше, пока холодный ночной воздух не заставил их вернуться домой, где на столе уже дожидался ужин. Ребекка заняла свое обычное место. Отец Кристофера позволил Ребекке задержаться у них гораздо дольше, чем обычно, — она ушла в начале одиннадцатого.

Он обнял ее на прощанье.

— Кристофер проводит тебя домой. Позаботься о ней как следует, сынок.

— Конечно, папа.

Прохладный мартовский воздух пощипывал шею, и он поднял воротник куртки. Стемнело. Были видны лишь очертания дома, луна, освещавшая море внизу, и миллионы сверкающих звезд над ними. Серо-белый свет падал на кожу Ребекки, а ее скулы отбрасывали тень на ссадину. Ветер мягко трепал каштановые волосы.

— Я хочу никогда туда не возвращаться, — произнесла она, продолжая идти вперед.

— Знаю. Я… Хотел бы, чтобы я мог как-то тебе помочь. Хотел бы найти работу и увезти тебя отсюда… И…

— Ты уже сделал очень много.

— Ты правда собираешься уехать?

— Я должна покинуть это место. Больше не могу здесь оставаться.

— Куда ты поедешь?

— Я переписывалась со своей кузиной, Мавис, она живет в Лондоне. Она сказала, что может принять меня.

— Почему ты мне не сказала?

— Есть вещи, о которых я не могу рассказывать никому. Даже тебе.

У него так сильно колотилось сердце, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Похоже, она этого не замечала. Он протянул руку к ее ладони, но отдернул прежде, чем успел прикоснуться.

— Ты планируешь остаться в Лондоне навсегда?

— Не знаю. Навсегда — это очень долго. Мне придется самой о себе заботиться.

— Я о тебе забочусь, и мой отец тоже. Моя сестра о тебе заботится. Все мы.

Они шли медленно, гораздо медленнее, чем обычно.

— Знаю, но вы не можете быть рядом всегда. Вы столько раз не могли быть рядом, когда были мне нужны. Мне приходилось заботиться о себе самой.

Она взяла его за руку.

— Не представляю, что я буду без тебя делать. Просто не знаю, что случится со мной, если ты уедешь. Я хочу быть рядом с тобой всегда, когда тебе нужен.

— Ты можешь поехать со мной.

— Отец мне никогда не позволит, — не раздумывая, ответил Кристофер.

— Может, когда ты станешь старше…

Ее слова крутились у него в голове. Он раздумывал, что мог бы уехать с ней, но эти мысли рассеялись, как только они почти что дошли до дома Ребекки.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — снова произнес Кристофер, как только засветились огни ее дома.

Она повернулась к нему и взяла его за вторую руку. Ее лицо было всего в нескольких сантиметрах. Его глаза привыкли к темноте, и он мог рассмотреть каждый изгиб, каждый угол ее лица и очертания длинных волос, падающих ей на плечи.