Напряжение сходится

– Любо! – поддержал Юсупов.

– Любо!

– Любо!

– Гор-р-рько-о!

– Василий, заткнись! Любо!

На все это с тихой грустью смотрел отец невесты, радуясь за судьбу кровинки. Только печаль все равно билась в сердце – странное оно, чувство благодарности великих князей. Пять лет назад всех Еремеевых все равно бы убили, если верить словам Юсупова. Всех, кроме Ники, потому что ей должны жизнь крайне влиятельные люди. Честь и благородство – настолько яркие и контрастные, что за ними не разглядеть тем людям боли и отчаяния, в которых оказалась бы девчонка, потерявшая всю семью. Бери долг жизни и радуйся новому дню, посещая могилы родных.

Еремеев все еще терпеть не мог этих сватов, пусть и улыбался им. Разве что теперь ненавидел и Юсуповых вдобавок. Не любил и Максима, несмотря на то что торопливо выговорила ему дочь, которая – как оказалось – все знала, но просто не успела ему рассказать. Говорит, слишком важные слова, чтобы по телефону, но никак не было времени, чтобы приехать домой…

Хотя отчасти в нелюбви к родному дому виноват и он сам – молодая жена, приведенная в дом ради новой попытки обзавестись сыном и наследником, не сошлась характером с его старшей дочерью. Да иначе и быть не могло – маму Ника хорошо помнила, и решение отца пусть и понимала, но невольно считала изменой. Впрочем, взрослая, по счастью – скандалов не закатывала, ни в чем не обвиняла и жила отдельно, не прося денег и помощи, но и не забывая поздравлять по телефону. К его удаче, новая супруга с младшей дочерью на этот учебный год перебрались поближе к лицею, в Новгород, иначе неведомо, как сейчас все могло сложиться… Тут вон даже слуги атакуют – евгеник рода примчался, прознав о замене жениха… Трясет бумагами, блеет, что «учитель» – это просто идеальная пара, и не надо ничего менять… Фанат профессии, который не замечает, что от них уже мало что зависит. Пришлось озадачить его вопросом – чему равен ранг под названием «шесть великих князей в друзьях»… По нему, так явно не слабее «виртуоза»…

Да и дочка к жениху неровно дышит – так что, может, и сложится у них… А раз пять лет назад защитил он всю их семью, а не только Нику – то, может, не такая уж и сволочь, как эти шестеро? Вряд ли…

– Хочу с будущей внучкой лично переговорить, – провозгласил Юсупов, уже успевший выпить за здоровье молодых. – Дозволишь?

Покуда дочь в его семье – то и вопросы – отцу семейства.

Еремеев коротко кивнул, указав вглубь дома. А затем и лично сопроводил до небольшого кабинета для встреч на первом этаже – довольно аскетичного, с небольшим столом, полупустым шкафом, окном на задний двор и отделанными светлой тканью и деревом стенами, плотно прикрыв дверь и вернувшись к гостям.

Внутри же кабинета невеста и будущий свекор расположились по разные стороны рабочего стола – князь привычно занял место во главе, а Ника разместилась в кресле напротив.

– Ты знаешь, кто живет в твоем доме? – мигом растеряв все добродушие, острым взглядом посмотрел на Нику Юсупов.

– Знаю, – почтительно ответила девушка, избегая встречаться с князем взглядом, но и не нервничая. – Максим попросил их приютить на один вечер.

Она смотрела во двор, находя в желто-красных кронах знакомого с детства фруктового сада нечто более значительное и важное.

– Откуда он их взял? – сжав губы, уточнил он степень информированности девушки.

– Одну – похитил. Со второй все хорошо, ее просто забрали за долги.

Юсупов уронил лицо в ладони и с силой провел ими.

– Ты хоть понимаешь, что Го никогда этого не простят? Даже если сделка сто раз честная? Не важно! – поднял он руку. – Это меньшая из бед. Аймара…

– Аймара Инка, – охотно поддакнула Ника.

– Она хотя бы беременная? – напряженно спросил Юсупов.

– Нет! – возмутилась невеста, посмотрев на князя.

А потом задумалась и мрачно нахмурилась:

– Хотя кто эту сволочь знает… Они одну ночь были наедине.

– Хоть бы да!.. – истово выдохнул Юсупов, нервно разминая пальцы, сцепленные перед собой.

– Не поняла… – грозно посмотрела на свекра Еремеева.

– Это и в твоих интересах! Нас спасет только свадьба. Да, еще одна! Может быть, они простят отца их ребенка… – напряженно задумался князь.

– И деда тоже?

– У них особенное отношение к своей крови… – пробормотал Юсупов, проигнорировав язвительную реплику.

– Не выкидывают в неизвестность еще до рождения? – едко спросила Ника, начиная заводиться.

Разговоры с сестрами Максима стали довольно частыми в последнее время, поэтому некая предыстория выбранного ею мужчины не осталась для нее тайной – и события ушедшего хорошо объясняли определенные странности его характера и сложности взаимоотношений с настоящей семьей.

– Что бы ты понимала! – сорвался князь. – Иногда интересы клана сильнее личных! Мы делаем не то, что хотим, а что выгоднее для всех…

– Что принесет больше денег и власти, – зло поддакнула та.

– Не хами, девчонка! Сейчас это вы вляпались в беду, за которую кровью умоются все!

– Все. Будет. Хорошо, – в пику ему спокойно произнесла Ника.

– Ничего не будет хорошо! Ни-че-го!

– Вы плохо знаете своего внука, – настаивала Ника, не замечая, что уже давно на равных пререкается со смертельно опасным существом.


Князь же не замечал, что дает ей возможность говорить, а не загоняет своей волей до уровня рыдающего ничтожества.

Быть может, они уже приняли друг друга в качестве родственника…

– Девочка, – остановился Юсупов и произнес вкрадчиво: – Ты хоть понимаешь, кто такие Аймара?

– Наглые, высокомерные, бесчестные создания, – мигом ответила Ника из личного опыта.

– Именно так. А еще они… не совсем обычный клан, – смотрел князь в ее глаза. – Я не хочу, чтобы на мой город упала гора. Не хочу, чтобы моим подданным резали глотку на вершине пирамиды, возведенной из обломков школ и детских садов. Не хочу, чтобы облака наполнялись кровью и над моими землями двигалась алая гроза.

– Значит, этого не будет.

– Да как не будет, если твой муж стащил эту девку!

Ника пододвинулась к столу, осторожно перехватила левую ладонь старика и обняла своими, согревая.

– Успокойтесь, – мягко произнесла она. – Попробуйте представить, что все закончилось хорошо.

– Как оно может так закончиться?

– А я не знаю, – честно произнесла девушка, пожав плечами. – Мне вот, например, было очень плохо в процессе. Но я ведь тут.

– Дети… вы ничего не понимаете… – выдохнул Юсупов.

Впрочем, не торопясь возвращать себе руку из приятно поглаживающих и успокаивающих ладошек.

– У нас Аймара моет посуду, убирает со стола и протирает полы, – словно стесняясь, произнесла Ника. – А еще она меня вчера так выбесила, что я перекрасила ей волосы в рыжий цвет.

– Вот как? Чем вы ее опаиваете? Часто пытается сбежать?

– Она дала вашему внуку клятву не бежать, слушаться его, не вредить близким, не использовать Силу и учить техникам клана две недели, – старательно припоминая, сказала Еремеева. – Сама. Добровольно.

– В обмен на что? – чуть напрягся Юсупов.

– А в обмен, как мне кажется, на самое интересное двухнедельное приключение в мире, – вновь улыбнулась она деду. – Ведь не только мы дети и ничего не понимаем, но и она тоже.

– Важно, что подумают и скажут ее родные.

– Важно, что придумал Максим, – мягко увещевала она старика. – Не надо переживать.

– Надо готовиться к войне.

– Всегда надо. Мало ли какая начнется первой.

Из кабинета они вышли, впрочем, оставшись при собственном мнении. Но и желание князя искать мальчишку и проводить ускоренный курс его воспитания ремнем – слегка подсократилось. Да и поздно уже, по всей видимости…

В общем зале тем временем мало что изменилось – обновленные запасы на столе уничтожались по-прежнему методично, с прицелом на будущий длительный запой.

– Девушка, можно ли вас на секунду? – попросил Нику переговорить не кто иной, как князь Давыдов.

Который, готовясь к столь ответственному разговору, не пил уже минут десять.

Ника дала отвести себя к дальнему углу зала, стараясь оставаться на виду у всех. Личность князя ей была знакома – в основном по светским скандалам. Говорят, еще ни одно сватовство с его участием не удалось – умудрялся все опошлить и сорвать буквально на пустом месте. А тут, в присутствии таких столпов общества – вел себя, можно сказать, образцово и крайне воспитанно. Тем не менее ей следовало беречь честь и достоинство.

– Ника, я тут услышал, что вы Целитель, – чуть нервно оглянувшись, с надеждой посмотрел на нее Василий Владимирович.

– У вас что-то болит? А, наверняка руки онемели, – со знанием дела произнесла Ника. – Вчера вон у троих слуг и вовсе отнялись, после онемения. Совсем не умеют держать их при себе.

Стандартная ситуация: один полапал и пожаловался, что руки немеют. Второй сказал: «Что за чушь!» – и тоже полапал, после чего жалобы повторились. Третий сказал: «Вы – два идиота, хватит меня разыгрывать!» – и на свою беду полапал третий раз. А Го зверела и зверела, даром что улыбчивая… Примерно по этой причине у них не осталось слуг, способных разливать сок из пачек по графинам и выкладывать блюда на тарелках не в стиле «и так сожрут».

– Это уже прошло, – отмахнулся Давыдов. – Я их коньяком протер – и все нормально… Тут другое, крайне деликатное дело… – понизил он голос и скосил взгляд влево. – Понимаете, у меня… ну, не держится. Опадает, как ни крути.

– А-а… – с пониманием закивала невеста. – Так, может, это нервное? Если физиология, то что-то можно сделать, а если психологическое…

– Постойте! Я не про это! Там у меня все хорошо стоит! Я же гусар! – возмутился Давыдов. – Я про ус, – скосил он снова взгляд. – Правый – стоит, а левый – опадает. Настоящая трагедия – верите или нет, но приходится фотографироваться только в правый профиль! Можно ли что-то сделать?

– Простите, – смутилась Ника. – Можно я?.. – поднесла она ладонь к щеке гусара.

А когда тот решительно кивнул, осторожно коснулась роскошных усов и призвала Дар. Ладонь – как и место под ней – мягко засветились.

– Вот так, – удовлетворенно посмотрев на результат работы, Ника чуть поправила длинный левый ус, отметив, как тот стойко противостоит гравитации и вполне завивается.

Давыдов мигом ощупал лицо, осторожно коснулся уса и с выражением надежды и счастья на лице – словно человек, вновь обретший конечность, – лихо крутанул левый ус вверх.