Напряжение сходится
Часть 82 из 89 Информация о книге
– Разумеется, нет. – Я повернул руль и поехал по дороге через гаражные линии дальше. Потому что за жизнь всегда просят жизнь, и никто из высокородных не даст дисконта. – Какой разумный мужчина. – Даже не представляешь насколько, – ответил я согласием. Чем отчего-то вверг Инку в странную задумчивость. Следующая остановка оказалась в тупичке перед покосившимися воротами безликого садового участка, за которыми виделся деревянный домик и неухоженный сад с поломанными от обильного урожая ветвями яблонь. До нужного места оставалась пара минут ходу пешком, и подъезжать ближе было опасно. – Теоретически три-четыре «мастера» способны остановить «виртуоза», – произнесла Инка в момент, когда я положил ладонь на ручку двери. – Если ты согласишься добровольно… Ее предложение осталось в салоне машины, а я уже прислушивался к мерному шуму ветра в деревьях с облетевшей листвой, вдыхал холодный воздух со слабым привкусом яблок, припорошенных свежим снегом. Где-то недалеко топили баню, оттуда доносилсь запахи хвойной смолы и дерева. – Ты ведь не переодевался с воскресенья? – встал передо мной Артем, наклонив голову и уперев в меня взгляд. Хлопали двери машины, подходил ближе Федор со свитой. Момент тишины и спокойствия, мелькнувший один вдох назад, оказался в прошлом. – Нет. – Значит, перстни с тобой, – констатировал Шуйский. – Найди тот, который с моим гербом. – О чем это они? – ткнула локтем Инка китаянку, но та сделала ловкий подшаг в сторону, и подкрепляющий просьбу удар пропал втуне. Я же послушно достал перстень из внутреннего кармана, продемонстрировал Артему и вопросительно посмотрел на него. – Надень. – А можно на английском? – бесцеремонно попросила Инка, сбив Артема на выдохе нового слова. Тот хмуро посмотрел в ее сторону, но только вздохнул. Большой контракт с Аймара – и обязательства, в которые веришь, что они все-таки будут, равно как наступит следующий день. – Тебе известно, что он означает? – спросил он меня на английском, не отрывая взгляда. – То, что ты мой брат. Я тебя старше, и я – твой старший брат. Понял? – невольно заводился он с каждым словом. – Ты мой младший брат, который влез в неприятности. Поэтому, на правах старшего брата, я сейчас пойду и со всем разберусь. А ты стой позади и не отсвечивай! – рявкнул Артем. – Осознал. Старший брат со всем разберется, – кивнул я на всякий случай без промедления. – Вот и ладно, – обогнул он меня и потопал в сторону, где положено быть усадьбе. Чувство направления у него совершенное – не заплутает, точно. Я же пожал плечами и направился следом. – Но при чем тут Шуйские? Максим же – Юсупов!.. – недоуменно произнесла Аймара. – Самойлов, – веско поправил ее Федор, потопавший следом. – И немного Де Лара, – добавил я для ясности. – Постойте, но как же… Хотя… Ну конечно! Теперь я все поняла… – произнесла Инка пораженно, от прозрения замедлив шаг и чуть подотстав. – Что именно? – донесся любопытствующий голос Го Дейю. И даже мне стало интересно. – Он – чудовище, искусственно выращенное в пробирке! Тьфу ты, е-мое… – Что ты ладонью по лицу хлопаешь? – возмутилась Аймара на китаянку. – Не бывает четырех отцов! – Двух отцов, четырех дедушек, трех бабушек, двух братьев, двух сестер, собаки, кота и мыши, – деловито поправил Федор. – Все бывает! Только мышь потерялась… – взгрустнулось ему. – Столько всего предстоит потерять… – мигом вернулась Инка в привычную колею и показное равнодушие. Потому что из-за поворота, образованного зеленым профлистом очередного забора, показались блекло-белые стены усадьбы под серым облачным небом. В центре просторного участка, огражденного металлической сеткой с пущенной поверх колючей проволокой, она казалась давным-давно знакомым зданием, увиденным после долгой разлуки. Слишком часто я смотрел на фотографии, но в реальности был тонкий покров белого снега, припорошившего кустарники и желтую траву газонов вместе с разбитыми дорожками из плитки. Даже тут, за две сотни шагов от строения, были видны рассохшиеся от времени оконные рамы с облупившейся белой краской, заросшими пылью и паутиной стеклами и иными признаками увядания. И тем не менее все окна были целы, на крыше все до одной черепицы, а на стенах нет граффити, которых не избежать бесхозной постройке. Мы зашли с тыла, но я был уверен, что у парадного входа расчищена дорожка, а в одном из окошек возле двери горит одинокая лампа в комнате охранника – человека наверняка здешнего, слегка пьющего на работе и оттого неприметного. Его боевой ранг местным знать не надо. Равно как и личности тех, кто иногда сюда прибывает, но на этот счет всегда можно придумать богатых родичей хозяина, приезжающих на день, чтобы быстро разочароваться и вернуться в хорошую гостиницу в городе. – Глубина ямы неизвестна? Той, куда людей помещают? – спросил Артем, стоявший в паре шагов впереди нас. – Проектная – три метра. Могли и углубить, – уточнил я. – Яму в десять метров даже в те времена просто так не закажешь. Городовым настучат. С нашими технологиями – так вообще легко и двадцать. – Хоть бы поглубже… – мрачно вздохнул Артем. – Там холодно и сыро, – осторожно заметила Го Дейю из-за плеча. – Да я про то, чтобы не задело… – повел он плечом и в несколько быстрых и широких шагов опередил нас уже значительно. Я остался на месте, а дернувшихся было следом девушек придержал жестом руки. – Что? – недовольно уточнила Инка. Отрицательно покачал головой и перевел взгляд на спину Артема. Инка автоматически отследила мой взгляд, и заготовленная ею фраза пропала в резком выдохе. Потому что вокруг Шуйского словно плавился воздух, проходя волнами искажения, цепляющими снег и землю под ними. Поднимающими этот снег, эти комья слежавшейся прелой листвы под ним и эту серовато-коричневую глинистую почву, основательно утрамбованную проезжавшими машинами. Закручивающими это вокруг ног массивного и высокого юноши все стремительнее и стремительнее – под взвывший воздух и тревожный шелест ветвей всех деревьев вокруг. Пока черно-желто-серый вихрь бешено не закрутился вокруг него, скрывая с головой и разрастаясь на несколько метров ввысь и вокруг. И так же резко прянул к земле, явив взору огромного медведя размером с металлический гараж – бурого, с сияющей лоском шерстью и перекатывающимися под ней мощными мышцами, припавшего на чуть полусогнутые передние лапы с огромными когтями, налитые чуть зеленоватым свечением, напряженно смотревшего в сторону усадьбы. – Охренеть!.. – выдала Го Дейю без малейшего акцента. А до того еще новости по-нашему читала и слишком уверенно смотрела на таблички с названиями улиц и магазинов. Недостаточно хорошо их там готовят: прокол за проколом… – Мой брат, – деловито представил я, подняв правую ладонь и посмотрев на перстень. – Я сам в шоке. – И что сейчас будет? – растерялась Инка, полностью поглощенная созерцанием огромного медведя – аж ротик приоткрылся. – Стандартная схема работы, – охотно пояснил ей. – Хороший, плохой и медведь. – А кто плохой? – Тот, кому сейчас крепко не повезет, – чуть напрягся я от ощущения наждачки, прошедшейся по нервам. Рядом пробуждалась настолько древняя Сила, что невольно становилось не по себе. И не одному мне – Федор тут же оказался за коричневой завесой защиты своей свиты, а девушки попятились назад и встали за моей спиной. Потому что сейчас даже я – зло для них гораздо более привычное, чем то, что зарождалось за несколько шагов впереди. Пробужденное Артемом попыталось скрыться в тревожном шуме деревьев – и кто-то поверит, что из-за него в панике упорхнули задержавшиеся на родине птицы. Оно замаскировалось резким ветром, взметнувшим снег и опавшую листву во дворе усадьбы. Но желтые листья отчего-то отказывались падать на землю, все множась и множась в порывах ветра – в количестве, которого никак не могло тут оказаться – танцуя среди тысяч таких же желто-красных лепестков, заполонивших все пространство перед нами и на десяток метров ввысь под гибельный шелест «Вечной осени»… В этом шорохе слышался усталый треск рассыхающегося пластика; стон стремительно ржавеющего металла и отзвуки лопнувшей арматуры, показавшейся из одномоментно выветрившегося бетона стен и перекрытий; глухой щелчок лопнувших стекол и отзвуки всего, что стремительно умирало, рассыпаясь прахом без следа. – Что происходит?.. – еще слышалось в этом шелесте. И тихое «мама…», которое даже на языке Аймара означало то же – самое дорогое… Мир стремительно возвращался в состояние, когда не было ни стали, ни пластика, ни стекла, а в этих краях шумел только великий лес. У которого всегда был и будет лишь один хозяин. Но в миг, когда напряженный силуэт медведя вздрогнул и выдохнул перед нами, а листья опали на пустую и ровную землю с остатками вмурованного в землю фундамента, на котором более не существовало двухсотлетней усадьбы, нашелся тот, кто с этим оказался не согласен. Нескладно высокий и чуть перекошенный в плечах, словно разучившийся держать себя прямо – еще пять лет назад он был атлетом и красавцем. Парой месяцев назад – безобразным толстяком, а ныне – неведомо кем, до момента, пока отец не придумает ему новое имя и новую судьбу. Бывший наследник клана Черниговских стоял на бетонных обломках, окруженный хаосом серых и бледно-серых теней. Спортивные одежды на нем были целы, а металлический браслет часов не подвержен старению. Сила Крови Шуйских тронула разве что обувь, пожрав резину подошв до довольно жалкого состояния – но и это не помешало защитнику тайной тюрьмы сделать шаг вперед и, словно размахнувшись правой рукой, метнуть нечто мерзко-черное, перевитое пульсирующими нитями огня, в нашу сторону. – Ой! – успел сказать аттестованный боевой «мастер» голосом Инки. А силуэт медведя перед нами в это же время несколько раз сверхбыстро «мигнул» в реальности – то проявляясь, то исчезая из пространства, пока на очередном «протаивании» внезапно не оказался за полсотни шагов впереди, играючи разрезав лапой с засиявшими зеленым свечением когтями летящий к нам черный кокон, и тут же исчез, скрываясь от последовавшей ударной волны и жара. Мгновением позже он оказался прямо напротив Черниговского, уже успевшего окутаться серой вуалью щита, но Артем просто подцепил лапой бетон под его ногами и снес вместе с этой опорой в сторону от охраняемого места, лишив противника возможности убить того, кого более не требуется сторожить. Но секундой позже упал уже сам – от удара собственной тени, самовольно поднявшейся с земли… Земля отозвалась гулом от удара тяжелой туши, а тень попыталась схватить медведя за лапы и проткнуть глаза, но зеленое мерцание перекинуло Шуйского в сторону и уберегло от очередной черной кляксы, пущенной вдогонку. Новая волна жара дохнула в лицо, запахи горящих листьев наполнили воздух. И тут же на пространстве бывшей усадьбы перед нами кое-что кардинально изменилось. Больше не было медведя – только бесконечное мерцание во всех краях площадки, столь быстрое, что тени под ними не успевали соткаться в нечто целостное. Отчего казалось, что удары, достававшиеся защите соперника, будто существовали сами по себе – какое-то невообразимое количество оплеух, откидывающих невольно отступавшего под их натиском противника все дальше и дальше в угол площадки. В ответ ринулось во все стороны дымное серое марево, застрявшее в защите моих перстней. Упали откуда-то сверху серые столбы размером с фонарные, с глухим ударом пробивая землю под собой на несколько метров. И тут же – черно-алые круги, расплывающиеся по воздуху от Черниговского, словно вода от брошенного камня, а где-то среди них – глухой и низкий стон и рев боли из медвежьей глотки… Испуганный вскрик Инки… Запах паленой шерсти… Сотрясший воздух звериный рык, исполненный ярости, – и тело врага просто сносит в сторону соседнего владения, переворачивая в воздухе. Золотисто-коричневая клякса возникает над противником, и вектор падения тела меняется на строго вертикальный, а на земле его уже ожидает злое ядовито-зеленое мерцание когтей зверя, готового добить жертву. Но за мгновение до падения это место накрывает мглистая дымка – словно предрассветный туман теплым утром… и откуда здесь взялся запах болотной гнили?.. Ветер резко сметает мглу в сторону, обнажая обожженную, еще дымящуюся землю, тяжело дышащего медведя с темными подпалинами на шерсти и… пустоту вокруг. Медведь потянул воздух носом, устало фыркнул и неспешно потопал в нашу сторону. Враг сбежал. – Не гладить! – строго произнес я. – П-почему?.. – растерялась Инка. – Руку откусит. Только родственникам гладить можно. И демонстративно потрепал чуть влажную шкуру недовольно фыркнувшего медведя, прошедшего мимо нас. – А он куда? – поинтересовалась Го Дейю, пряча ладони поглубже в рукава пальто.