Населенный призраками

Запах опавших листьев заполнил ноздри. Но теперь он казался более сладким, мускусным…

«Одеколон», – поняла она, и этот запах напугал ее больше, чем все то, с чем она могла столкнуться в подвале. В одно мгновение он усилился настолько, что ей стало трудно дышать. Это был не просто запах. Это был смрад, зловоние, которое так сильно напомнило ей Грейсона, что на мгновение она решила, что тот вот-вот выйдет из темноты. От этой мысли кровь стыла в жилах, и она не понимала, насколько ее пальцы ослабли, пока телефон не выскользнул из руки и не шлепнулся о землю. Его тусклый свет не освещал ничего, кроме грязи.

«Нет». Хендрикс упала на колени, руки дрожали, пока она искала свой телефон…

Холодные пальцы плотно сжали ее запястье. Это было мгновение чистого ужаса, а затем кто-то вывернул руку Хендрикс за спину, поднял с земли и швырнул об стену. Она почувствовала щекой холод грязных кирпичей и ощутила вкус крови во рту.

– Хендрикс? Да твою мать! Хендрикс! Отстань от нее…

Голос Эдди звучал далеко, как будто он говорил по другую сторону толстого стекла. Пальцы вокруг ее запястья сжимались все сильнее, и на спину навалился тяжелый груз, прижимая тело к стене. Хендрикс была настолько ошеломлена, что даже не пыталась пошевелиться и закричать. В голове кружила одна единственная мысль.

«Это не может случиться со мной, только не это».

Другая холодная рука скользнула по затылку и обхватила макушку.

Хендрикс даже не успела понять, что происходит, когда пальцы схватили ее за узел волос на затылке и потянули. Она почувствовала, как ее голова дернулась назад, и боль пронзила ее шею, словно удар тока.

– Ты правда думала, что нравишься нам? – грубый, жесткий голос прошипел ей прямо в ухо. – Бедняжка Сэгги Мэгги.

Хендрикс моргнула в темноте, не в силах произнести ни слова. Она знала, что это был призрак. Но какая-то ее часть верила, что это Грейсон дышит ей в лицо и держит ее руки.

– А ведь ты можешь быть симпатичной, если постараешься, – продолжил голос. – А мы можем помочь.

Что-то холодное и острое коснулось ее лица.

Нож.

У Хендрикс сперло дыхание, и началась настоящая паника. Она прижала ладони к стене и изо всех сил оттолкнулась, скидывая груз, удерживающий ее на месте.

Хендрикс показалось, что откуда-то издалека – смутным эхом, еле слышным в длинных коридорах – доносится голос Эдди:

– Очищаю, освобождаю, развеиваю.

Она ожидала встретить сопротивление, но давление на нее сразу же исчезло. Она потеряла равновесие и отшатнулась, шмякнувшись на спину. Новая волна мучительной боли прострелила позвоночник.

Хендрикс глубоко вздохнула, когда в подвале вдруг резко потеплело. Изменение было внезапным и настолько удивительным, что она почувствовала, как спина стала влажной от пота. Смрад исчез, а аромат одеколона сменился земляным запахом пола.

Свечи в одно мгновение вспыхнули все как одна.

– С тобой все в порядке? – спросил Эдди, присев рядом с ней.

Хендрикс так тяжело дышала, что не могла говорить. Понемногу ей удалось взять себя в руки.

– Что это было?

– Я не знаю. – Эдди мельком взглянул на нее и отвел глаза, нахмурив лоб. – Я читал, что призраки будут сопротивляться, но я не думал, что будет вот так.

– Здесь пытали девушку, – сказала Хендрикс все еще слабым от страха голосом. Она не могла понять, откуда ей было известно об этом, но стоило ей произнести это вслух, как она сама уверилась, что это правда. Сэгги Мэгги. – Сперва мне казалось, что здесь был всего один мальчик, но теперь я думаю, что их было несколько. Он все время говорил «мы», как будто имел в виду своих друзей. – Она поднесла руку к затылку и съежилась, коснувшись того места, где прошлось холодное лезвие ножа. – Они собирались причинить ей боль.

– Кто говорил о друзьях? – Эдди нахмурился, внимательно глядя на нее.

Она моргнула.

– А ты разве не слышал его?

– Слышал кого?

Хендрикс внезапно почувствовала холод. Голос мальчика-призрака был настолько отчетливым, будто в подвале с ними стоял еще один человек.

– Этот парень, – настойчиво повторила она. – Такое впечатление, что он разговаривал с кем-то еще. Он сказал, что она им никогда не нравилась, и назвал ее Сэгги Мэгги.

– Я ничего такого не слышал, клянусь.

Кожа Хендрикс гудела. Она начала отступать к лестнице.

– Давай уже выбираться отсюда.

Эдди слегка нахмурился.

– Чтобы ритуал сработал, мы должны провести его трижды.

Хендрикс издала звук – нечто среднее между фуканьем и фырканьем – и нащупала перила за спиной.

– Я не хочу оставаться, чтобы он застал меня, когда вернется.


– Тогда останусь я. – Эдди произнес это так быстро, так легко, что Хендрикс на секунду подумала, что ослышалась.

– Ты останешься? – повторила она.

– Я не покину этот дом, пока не узнаю наверняка, что ты… что здесь безопасно. – Эдди стянул с себя куртку и опустился на землю. – Тебе не нужно оставаться, если не хочешь, но я никуда не пойду.

Между ними повисла натянутая тишина.

Хендрикс прикусила губу. Она что, действительно оставит его здесь на всю ночь в одиночестве? Его младшая сестренка умерла в этой комнате. Его брат покончил жизнь самоубийством в комнате прямо над ними.

Эдди подтянул колени к груди. Судя по напряженному выражению его лица, Хендрикс догадывалась, что он думает о том же самом. Уйти прямо сейчас было бы жестоко.

Девушка уселась рядом с ним на землю, прижимая колени к груди, неосознанно имитируя его позу. Она обнаружила, что ее взгляд устремлен в дальний угол погреба, где – она была уверена в этом – она видела призрак парня, стоявшего в темноте. Там никого не было. По крайней мере, сейчас.

– Ладно, – наконец сказала она. – Давай попробуем еще.





Глава 21




Они полностью повторили ритуал еще дважды, но призраки больше не появлялись. Хендрикс все еще не была уверена, что они исчезли окончательно, поэтому они с Эдди уселись на полу, направив луч фонарика в потолок. Они ждали.

После нескольких минут молчания Хендрикс схватила бутылку, в которой осталось еще немного вина, и сделала глоток. Она поморщилась – ей никогда не нравился вкус вина, поэтому она обычно разбавляла его газированной водой – и передала бутылку Эдди.

– Спасибо, – пробормотал он, отпив немного.

– Не понимаю, почему все ополчились на тебя, – сказала она через мгновение. – Я имею в виду, я знаю, что твой брат… что он якобы…

Она замолчала, чтобы не пришлось произносить это слово вслух. Убийца.

– Я не думаю, что это из-за Кайла, – сказал Эдди. – То есть это, конечно, хорошее оправдание, но не настоящая причина, по которой местные ненавидят мою семью.

Хендрикс прислонила голову к стене.

– Тогда почему?

– Всегда можно найти повод. – Он пожал плечами. – Над моей мамой в старшей школе издевались все кому не лень, а у папы ни дня не проходило без драки. – Эдди заколебался, сжав губы, словно собирался сказать что-то еще, а затем передумал. – Мы с Кайлом в основном тусовались друг с другом, – закончил он.

– Кайл и Эдди, – как будто размышляя вслух, пробормотала Хендрикс.

– Сокращено от Эдуардо, – объяснил Эдди.

– Немного странно, тебе не кажется?

– Что ты имеешь в виду?

– Просто люди обычно называют своих детей именами, которые сочетаются. Как я и мой младший брат, мы Хендрикс и Брейди. Вместе они классно звучат.

– Хендрикс и Брейди звучит как название магазина, в котором продаются наборы для макраме и вышивания крестиком.

Хендрикс стукнула его по руке, и он тихо усмехнулся.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – продолжила она. – Кайл и Эдуардо не сочетаются.

Эдди замолчал на какое-то время. Хендрикс заметила, что он делал это каждый раз перед тем, как рассказать что-то личное о себе, словно взвешивая свое решение. Через минуту он заговорил с тяжелым вздохом.

– Нас назвали в честь наших дедов, – признался он. – Отцом моей мамы был Кайл Беккер из Коннектикута. Отца папы звали Эдуардо Руис. Он из Аргентины. У родителей и правда был пунктик насчет имен родственников.

– А твоя младшая сестра?

– Марибет назвали в честь маминой мамы. Знаешь, они подумывали завести еще одного ребенка, чтобы, скажем так, замкнуть круг и назвать следующую дочь Валентиной в честь мамы моего отца. Это была наша семейная шутка, когда мы были маленькими. Мама всегда говорила что-то вроде: «Когда родится Валентина, вы, мальчики, должны будете жить в одной комнате», или, если Марибет вырастала из платья, мама откладывала это «для Валентины». Хотя после того, что случилось, она перестала упоминать Валентину.

Хендрикс сомневалась, задавать ли следующий вопрос. Прежде она не была знакома с кем-то, кто пережил такую потерю. Но Эдди, казалось, был не прочь поговорить об этом, поэтому тихим голосом она спросила:

– Ты скучаешь по ней?

Он кивнул.

– И знаешь, что самое странное? Я скучаю по ним обеим. По Марибет и Валентине, хотя Валентина никогда не была настоящей. Как будто какое-то время у нас была эта большая семья, а потом умерла Марибет, Кайл покончил с собой, и все перестали говорить о Валентине. И сейчас остались только я и мои родители.