Наследница молний
Часть 26 из 42 Информация о книге
– Это где-то здесь… – пробормотала я, оглядываясь. Ничего особенного. Лес, елки, снежочек, звезды над головами. Бастиан бродит где-то вдалеке, и меня совсем не волнует вопрос, что он мог слышать все наши разговоры и узнать об Акорионе. Я сосредоточена лишь на том, чтобы вновь погрузиться в сон, только теперь уже не в качестве приглашенной против воли гостьи темного бога. И хоть я была готова к тому, что выйду на нужное место, оказалась там неожиданно для самой себя. Просто деревья вдруг словно расступились, пропуская меня на небольшую, скрытую от посторонних глаз поляну. Охнув, я осела на землю: ощущение было сродни тому, когда Кейман вмешивался в мои эмоции. Страх, злость, обида – сердце неприятно заныло, а руки затряслись, как у гипертоника в момент криза. Опекун, отставший буквально на полшага, бросил лопату и помог подняться. – Нужно вернуться в школу. Я запомню место и сам посмотрю… – Нет! – Я вырвала локоть и пошатнулась, но все же устояла. – Давайте искать. – Лучше бы ты так упрямилась в процессе учебы, – сказал Кейман. Но взял лопату и воткнул ее в землю там, где я показала. Помощи от меня было немного, нет-нет да к горлу подкатывала тошнота. А вот Кейман с поразительной легкостью, словно усталость ему была незнакома, отбрасывал землю. Глядя на него, мне становилось стыдно, и я копала усерднее – но результат от этого не менялся. – Да-а-а, – протянул Бастиан, скептически за нами наблюдая, – когда я говорил, что ты потрахаешься, я имел в виду немного не это. У меня даже не было сил огрызаться, я уже пожалела, что затеяла эту вылазку, да и в том, что под землей что-то есть, стала сомневаться. А то, что мне так фигово… может, утка была несвежая? Где-то вдалеке хрустнула ветка. Мы с Кейманом замерли, вслушиваясь в тишину леса. – Волки, наверное, – пожал плечами директор. – Волки?! В лесу водятся волки?! – Ну да, это же лес. Мы их гоняем, но все равно иногда заходят. Любой адепт с легкостью отгонит волка, что тут страшного? – Меня бы хоть предупредили! Я здесь тренируюсь. Кейман в очередной раз с силой воткнул лопату, но вместо того, чтобы по самый черенок войти в землю, она стукнулась обо что-то твердое, жалобно звякнула и завибрировала – такой силы получился удар. Мы – все вчетвером – переглянулись. Кейман со мной, я с Бастианом, Бастиан – с лесом. А лес вдруг женским голосом поинтересовался: – Что здесь происходит и кто позволил вам находиться ночью за пределами шко… Магистр Ванджерия осеклась, рассмотрев Кеймана. А увидев меня, слегка побледнела. Я же старалась не смотреть на нее слишком завистливо, но была вынуждена признать, что в длинном зимнем пальто, отороченном мехом, Яспера была очень хороша. Ее тяжелые черные локоны рассыпались по плечам, запутались в блестящих в лунном свете ворсинках воротника. А глаза поблескивали в темноте, как у кошки. Очень свирепой и сильной кошки. – Что вы делаете? – Как «что»? – хмыкнул Кейман. – Не видишь, что ли, день рождения адептки Шторм празднуем. Я почти победил в конкурсе на самую глубокую ямку. Иди сюда, забери у Шторм лопату и помоги мне. Яспера смерила меня холодным – снег вокруг показался праздничным конфетти – взглядом, но лопату забрала, и вместе с Кейманом они мигом очистили от морозной земли… нечто каменное. Ну, или железное. Круглое, большое, напоминающее люк в земле. Когда я, ползая прямо в платье, расчистила плиту, то стало ясно, что это действительно люк. – Входящий, преклони колено перед великими богами, – прочитала я. – Что это? – Яспера нахмурилась. – Вход в храм. Тот самый, который замурован в подвале, – предположила я. – Исключено, – ответил Кейман. – Его засыпали. – Его могли расчистить. – Это нельзя сделать тихо. Чтобы расчистить подземный храм, надо… здесь не обойтись лопатой. Я не отрицаю, что это мог быть вход в него, но… – Но вы ведь не проверяли храм после того, как Оллис разнес половину школы. – Технически школу разнес я, – поправил меня Бастиан. – Давай не будем приписывать мои заслуги всякой нечисти. – Вот и скажи, мог ли Оллис сделать что-то в храме. До того, как мы вернулись. – А во сколько вы вернулись? Я задумалась. – К утру. Еще не рассвело, но большую часть ночи мы провели в полете. – Да, пожалуй, – после длинной паузы кивнул ди Файр, – у него было время. Он закончил с нами не позже двух. Я вздрогнула от фразы «закончил с нами», а в особенности от будничного тона, которым она была произнесена. – А с кем она… – Яспера странно на меня покосилась. – Не обращай внимания. Ладно, отправлять Шторм в школу уже бесполезно, давай посмотрим, что под люком. Сможем мы его отодвинуть? Открыв рот, я смотрела, как магистр Ванджерия с пугающей легкостью двигает тяжеленную каменную плиту. Нет, пожалуй, я не готова стоять на пути Ясперы к счастью. Не знаю, кто эта женщина, но явно не просто маг. Что-то в ней было… звериное. Похоже, этой ночью мы все заподозрили друг у друга скелеты в шкафу и дружно решили об этом не говорить. Яспера больше не спрашивала о том, с кем я беседую, Бастиан молчал об Акорионе, а я не лезла с вопросом «откуда у посредственного преподавателя и ревнивой красотки такие способности, притом что она не использует крупицы». Ну а Кейман и в мирной жизни ни у кого ничего не спрашивал и никому ничего не говорил. Когда за плитой обнаружился вертикальный лаз, мы дружно заглянули в темноту. С ладони Кеймана сорвался голубой огонек и, вращаясь, пролетел до самого низа, осветив с виду добротные каменные скобы-ступеньки. – Ну, я так понимаю, ставить на повестку ночи вопрос «а не пропустить ли нам пару бокальчиков вина в моем кабинете вместо того, чтобы спускаться в какую-то… кхм…» бесполезно. – Я за, – откликнулась Яспера. Я недовольно засопела. Кейман со вздохом сбросил пиджак и, оставшись в одной рубашке, резво полез вниз. – Она все равно сюда полезет, – пояснил он Яспере. – Лучше она это сделает в нашем присутствии. – Ну я бы не сказала… – едва слышно пробормотала магистр так, чтобы не услышал Кейман, но услышала я. Из колодца донесся усиленный эхом голос директора: – Только дождитесь, пока я спущусь. Иначе мы сюда кубарем свалимся. Минуты, проведенные наедине с магистром Ванджерией, стали самыми странными и самыми неловкими за все мои девятнадцать лет. Как назло, куда-то исчез Бастиан, и только ветер слабо колыхал верхушки деревьев. – Спускайтесь! – наконец донеслось снизу. Я первая полезла вниз, не дав Яспере даже шанса среагировать. Спускаться было неудобно, туфли скользили на холодных каменных ступенях, кожаное платье цеплялось за неровные стены. Я пожалела, что не надела перчатки, сломав три ногтя и больно оцарапав палец. С последней ступеньки Кейман меня снимал, и слава всем богам, прыжок с метровой высоты мог дорого обойтись. А вот Яспера приземлилась грациозно, словно ей ничего не стоило преодолеть весь путь одним прыжком и лестницей она воспользовалась исключительно из уважения к смертным. Я ощутила противную кислую зависть и поморщилась, благо темнота скрывала лицо. Мне до такой грации еще ехать и ехать. Перед нами вдаль уходил темный коридор. Как декорация из фильма ужасов, он дышал мне в лицо холодом и тьмой, один Акорион ведает что скрывая. – Он ведет к храму? – Подозреваю, что так, – сказал Кейман. – Закопаю все нахр… полностью. – Мы идем? – Яспера иронично усмехнулась. Я, чисто из вредности, первая сделала шаг вперед. Потом остановилась, задумалась и поинтересовалась: – А колено преклонять не надо? – Да все наши здесь, – буркнул Кейман. – Что? – Я говорю, единственные, перед кем надо делать поклон, – это магистры школы и ее же директор. Но вы это правило тактично игнорируете, так что я уже даже не мечтаю. Все, пошли, у меня еще теплится надежда на вино, камин и час сна. По прикидкам, дорога до школы должна была занять минут десять, и вскоре обстановка действительно изменилась. Камни приобрели другой, более теплый оттенок, а вдалеке показались какие-то огни. Смелость покинула меня где-то на середине, так что я не стала возражать, когда Кейман вышел вперед. Спиной чувствовать холод подземелья было тоже неуютно, но я бы скорее съела горсть крупиц магии огня и потом мучилась изжогой, чем спасовала в присутствии Ясперы. Огни оказались факелами, а коридор кончался узкой лестницей, ведущей вниз. Мы старались ступать осторожно, бесшумно, но мне все равно казалось, что если в храме кто-то есть, то он нас уже ждет. Глупо было думать, что сейчас я встречусь с Акорионом, но выбросить из головы эту мысль никак не удавалось. Пальцы сами нащупали браслет с крупицами. Лестница кончилась, впереди показалась деревянная, видавшая виды дверь. – Пыли нет, – сказал Бастиан. – В смысле? – не поняла я. – Если здесь никто не бывает, почему ни на ручке, ни на двери нет пыли? – Очевидно, потому, что кое-кто здесь все же бывает. Не надо быть королем сообразительности, чтобы понять кто. Вопрос лишь в том, успел он смыться или… Нет. Неожиданно для самой себя я вдруг оказываюсь во сне. То есть на самом деле я здесь, в реальности, но ощущение, будто вот-вот из темной ниши в другом конце зала выйдет знакомая темная фигура. Здесь все так, как во сне. Обломки статуи, увядшее, некогда роскошное великолепие храма темных богов. Пыль и паутина в углах, шеренга чадящих факелов на одной из стен. И фигура тоже есть. Только не та, что являлась во сне, а та, что стала кошмаром наяву для двадцати адептов Школы темных. Джораха Оллиса, кажется, совсем не волновал наш приход, и вскоре я поняла почему. Когда бывший магистр обернулся, его взгляд показался мне совершенно безумным. – С днем рождения, Деллин. Он передал, что ты можешь зайти. Жаль, я не успел приготовить подарок. Вы пришли слишком быстро, а я, увы, залюбовался твоей подругой. Она так сладко спит в своей комнате, даже не подозревая, как легко я попал к ней… Ярость застлала глаза, я ощутила такой всплеск ненависти, что испугалась не Оллиса, а себя. Сейчас молния сорвалась с руки не случайно, не хаотичным всплеском магии. Я метнула ее, размахнувшись, наотмашь, попала прямо Оллису в грудь и занесла руку для нового удара. Но ее перехватил Кейман. – Шторм! – рявкнул он. Оллис, посмеиваясь, поднялся, хоть это далось ему не так просто, как он хотел показать. Кейман мог удержать мою руку, но не мои эмоции, и Оллиса снова шарахнуло – для этого мне хватило лишь сощуриться и направить на него всю мощь, что уже рвалась наружу.