Наследство племени готов

— Юрий Юрьевич, что с вами? — Директор похлопал его по бледным щекам. — Ниночка, «Скорую»! — крикнул он секретарю. — У нашего керченского товарища сердечный приступ!





Глава 6





Белогорск, наши дни


Недавно открывшийся ресторан «Нарцисс», где таинственная незнакомка назначила свидание Леониду, находился почти в центре города, но пока ничем не мог порадовать посетителей — так решил Виталий, разглядывая два небольших немытых окна, украшенных безвкусными красными портьерами, ничего общего не имеющими с цветом лепестков нарцисса. Парковка для машин отсутствовала. Впрочем, вполне вероятно, это заведение не пользовалось успехом у имущих.

Виталий и Вадим Сергеевич вошли в маленькое помещение, в которое еле вместили шесть столиков, покрытых клеенчатыми скатертями.

За барной стойкой стояла некрасивая веснушчатая девица с черными (или не черными) мелированными волосами, забранными в конский хвост.

Не поздоровавшись, она небрежно сунула обоим меню.

— Спасибо, — Виталий мягко вернул ей картонный квадрат, на котором напечатали названия блюд и цены — вовсе не маленькие для такого заведения. — Мы по другому вопросу. Нам нужны записи камер слежения.

— Камер слежения? — Девушка усмехнулась, показав кривые желтые зубы.

Она явно пополняла ряды заядлых курильщиков, не обращая внимания на надпись на пачке сигарет. Заботиться о собственном здоровье немногие начинают в молодости. А зря.

Как говорят на Пятом канале в День добрых дел: «Завтра может быть поздно».

— А где вы их, простите, видите? — Она еще раз усмехнулась и тряхнула тощим, как хлыст, хвостиком. Вопрос сначала показался неуместным.

Одна из камер красовалась как раз над ее стойкой, вторая — на противоположной стене с еще старой побелкой, забрызганной чем-то, возможно, рвотными массами.

— А вы сама разве не видите? — поинтересовался Громов, морщась от своеобразного запаха, исходившего от этой музы общепита — на другое ресторан с громким романтичным названием никак не тянул.

Девица хихикнула, проскребав сомнительной чистоты бежевую униформу длинным ногтем с уже начавшим слезать дешевым бежевым лаком.

— А, эти… Они бутафория, молодой человек.

— Бутафория? — удивился Виталий. — Но почему ваш владелец не поставит хотя бы одну нормальную? Хотя бы с точки зрения безопасности.

Ему было странно, как таинственная незнакомка смогла уговорить Леонида, парня с оттенком снобизма, зайти сюда.

Беглым взглядом было заметно, что по вечерам тут тусуется малоденежная публика, для которой бутылка пива с воблой пробивает дыру в бюджете.

Чем незнакомка Илона заинтересовала брата? Долго ли они тут сидели?

Теперь, когда записи с камер стали так же недостижимы, как лунный грунт, прокуренная девица-официантка оставалась последней надеждой Громова.

— Скажите, пожалуйста, сегодня весь день здесь работали вы? — спросил он, прибавив пару ноток вежливости и обаятельно улыбнулся, показав белые подковки зубов.

— А кто еще? — Дама вернула ему улыбку.

— Значит, вы должны помнить всех посетителей, которые к вам заходили в обеденное время, — уточнил Виталий.

— В обеденное время, как и во время ужина, зал почти полный, — отозвалась официантка и, достав зубочистку из полиэтиленового чехольчика, поковырялась в зубах. — Так что не могу сказать, что помню всех. Если они не подходили к барной стойке и не заказывали что-нибудь подороже.

Виталий достал смартфон и, отыскав фотографию брата, поднес к ее глазам:

— Вполне вероятно, этот молодой человек как раз такой заказ и сделал.

Она растянула накрашенные светлой розовой помадой губы:

— Да, вы правы. Я его помню. Он заказал шампанское, целую бутылку. «Абрау-Дюрсо», хорошая вещь.

Громов собрался, будто гончая собака перед прыжком.

— А девушку помните?

Ее нарисованные брови полезли вверх:

— Девушку? Какую девушку?


Виталий достал из кошелька сто рублей и положил на стойку.

— С ним была девушка, это мне доподлинно известно.

Она косо посмотрела на купюру, однако деньги взяла.

— Да вы не подумайте, что я сейчас раскручу вас на бабки, — сказала девица примиряюще. — Ну, хоть убей, не помню, с кем был этот парень. Хотя постойте… — Она стала наматывать на палец конский хвост и радостно стукнула кулачком: — Была девушка… Но если вы попросите ее описать, я не смогу этого сделать. Помню, что блондинка… Этакая серая мышь.

— Почему серая мышь? — Громов пытался ухватиться за соломинку. — В сером платье, что ли?

— Да нет, — девица хихикнула. — Просто незапоминающаяся. Белые волосы — кстати, не спрашивайте, крашеные или нет, — вот и все ее достоинство. Остальное не бросается в глаза. Значит, обычная, каких миллион. Вот так пройдешь по улице и не заметишь.

Виталий положил на стойку еще одну сотню.

— Зря вы, — девушка снова взяла деньги, несмотря на то, что на лице читалась брезгливость. — Кстати, в соседнем доме отделение банка, вот там наверняка есть работающие камеры. Кто знает, вдруг эта парочка на них засветилась?

Это была очень ценная информация.

Виталий поблагодарил официантку и поспешил выйти из ресторана, раскрывавшего свои объятия для публики, желавшей недорого поужинать и — главное — дешево выпить.

Дама не ошиблась.

Над филиалом банка «Прогресс» действительно мигала камера.

Охранник, к большому сожалению Громова, не оказался столь любезным, как официантка, но за тысячу рублей согласился просмотреть записи вместе с Виталием.

Частному детективу повезло.

На одном из кадров было видно, как машина молодого Воронцова припарковалась возле ресторана, как Леонид, выскочив из салона, помог даме чинно выйти и, взяв ее под руку, направился в «Нарцисс», по дороге что-то шепча ей на ухо.

Охранник по просьбе Виталия увеличивал кадр, однако незнакомку не удалось хорошо разглядеть. Она была в традиционной одежде учительниц в частных школах или продавщиц — черная юбка, подчеркивавшая стройность бедер, и белая кофта, не скрывавшая пышности груди. Очень светлые волосы густым каскадом спадали на плечи. Это украшение и помешало разглядеть незнакомку.

Когда она обернулась назад, прядь волос упала на лицо, скрыв его лучше вуали, и Виталий с досадой фыркнул.

— Скажите, а здесь есть другие камеры?

Охранник ответил, что, к сожалению, только одна, расположенная над банкоматом, однако молодые люди вряд ли попали в поле ее зрения. Вот если бы требовалась марка машины или ее номер… Получив информацию, Громов задумался.

Чтобы найти таинственную блондинку, нужно было потратить много времени и сил.

Он вышел из банка расстроенный, и фамилия Панина, высветившаяся на бесновавшемся дисплее телефона, не улучшила настроения.

— Я знаю, что ты будешь рыть землю, чтобы докопаться до правды, — начал следователь, — и поэтому решил признаться, что видел заключение о смерти, показывал его нашему полковнику, и вместе с ним мы решили утаить факт о клофелине. Ну, подумай сам, кому это надо? К тому же мне известно, что камер слежения в ресторане «Нарцисс» нет и никогда и не было.

— Что ты предлагаешь? — буркнул Виталий.

В эту минуту он ненавидел Панина, словно тот имел какое-то отношение к убийству его любимого брата.

— Я предлагаю вообще не предавать огласке убийство или несчастный случай, — пояснил следователь. — Меня уже атаковали журналисты. Сам понимаешь, в отделе всегда находятся «кроты», которые за полушку продадут инфу писакам. Так вот, я ничего не комментировал. Но в следующий раз собираюсь сказать, что сын предпринимателя Воронцова скончался от сердечного приступа, выйдя из ресторана. Поверь, речь получится очень убедительная. Я пожурю наш равнодушный люд за то, что не подошли к машине и не вызвали «Скорую», хотя могли спасти человека.

— А если я отыщу эту девицу и выясню причину убийства? — парировал Громов. — Учти, я буду стараться сделать это в кратчайшие сроки. Мне необходимо установить настоящую причину смерти брата. Леонида не ограбили, просто убили таким способом, чтобы полиция замяла дело.

— Тогда возобновим по вновь открывшимся обстоятельствам, — обреченно произнес следователь и вздохнул: — Как бы мне этого ни хотелось, твой дядя не позволит убийце уйти безнаказанным. Ну, если только вы сами не сведете с ним счеты, — добавил он ехидно. — Я звонил Вадиму Сергеевичу. — Как и чувствовал Виталий, главный козырь Панин утаил в рукаве. — Он со мной согласен. Ты берешься за дело как частный детектив, а мы оказываем тебе всестороннюю помощь, если потребуется. Воронцов хочет скорее похоронить сына. Так он и сказал. Поэтому забирай машину Леонида и действуй.

— Ну, раз дядя так решил… — Виталию было непонятно, почему такой борец, как Вадим Сергеевич, сдался. Наверное, аргумент с журналистами возымел действие. — Готовьте машину, я приеду.

Когда в трубке раздались гудки, возвестившие о конце неприятного для обоих разговора, Виталий залез в автомобиль, решив доехать до стоянки возле полиции и на время оставить его там.

Если дядя разрешит, он будет использовать джип брата в своих расследованиях — машина более быстроходная. Громов не успел нажать педаль газа, как дремавший на сиденье Воронцов будто очнулся.

— Все, что сказал тебе Панин, — правда, — начал он с места в карьер, не переводя дух, будто боясь передумать. — Мне хочется поскорее предать тело Леонида земле без лишней волокиты и нервотрепки. Мой помощник Санек уже занимается похоронами и сейчас заберет тело моего мальчика. Пусть официальной версией станет сердечный приступ, как предложил Григорий.

— Дядя, воля твоя, — Виталий понимал и не понимал чувства Воронцова. — Но я могу сказать лишь одно — твоего сына убили. И убили не с целью ограбления. Пока причина неясна, но я обязательно докопаюсь до истины. Леонид был мне как родной брат. — Мужчина лишь сопел. — Панин скрыл от нас, что незнакомая девица сначала опоила его клофелином, а потом, выведя из ресторана и усадив в машину, сделала укол наркотика, — продолжал частный детектив. — Она знала, что полиция страсть как не любит проводить расследование по такому поводу и закроет дело, несмотря на то, что Леонид был сыном известного в городе человека.

— Ты думаешь, я хочу обо всем забыть? — встрепенулся Вадим Сергеевич. В его голосе слышались боль и отчаяние. — Так вот, мой мальчик, разумеется, ты продолжишь расследование, а я покараю преступника. Клянусь тебе памятью моих родителей. — Его голос взлетел ввысь и оборвался.

Виталий почувствовал, что дядя еле сдерживает рыдания.

— Ладно, поехали, — примирительно сказал Громов. — Извини, если был с тобой груб.

Мужчина ничего не ответил.