Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава

Последнее обстоятельство – с князем-долботрахом – вызвало было довольно-таки резкие возражения Володи с Серегой, оказавшихся вдруг урря-патриотами и не пожелавшими «оплевывать родину перед иностранцами». А Наташка, тоже оказавшаяся вдруг патриотически озабоченной «встающей с колен», даже целую истерику по этому поводу закатила. Я затрахался разжевывать им элементарные, казалось бы, соображения. На той территории, которой в будущем предстоит стать Россией, сейчас праславянами запросто может и не пахнуть. Ну и оно нам надо – переться через кучу опасностей через все Средиземноморье, дабы «вернуться» в этот заснеженный зимой и дождливый летом холодильник, в котором нас никто и не ждет? Со временем, разобравшись в обстановке, «мы будем посмотреть», а пока надо натурализовываться тут – хотя бы для того, чтобы выиграть это драгоценное время. А для этого желательно, чтобы кто-нибудь из сильных мира сего предложил нам поступить к нему на службу – естественно, почетную и хорошо оплачиваемую. Шантрапы, готовой служить любому, тут хватает, и таких никто не ценит. А вот люди, прибывшие издалека по воле своего повелителя и преодолевшие по пути немало трудностей и опасностей – не в пример желаннее. Преданность – она как раз ценится. Князь-долботрах, о котором мы не будем рассказывать направо и налево, а «проговоримся случайно», как раз и подскажет потенциальному нанимателю, что переманить нас, хоть и нелегко, но от такого долбанутого правителя все-же можно…

Потом бабы опять вспомнили о святом и вечном, то бишь о тряпках. Циновку из травы плести они уже запарились – ага, сплетя полуметровую примерно полоску где-то сантиметров на пятнадцать шириной. Вдобавок разве ж это ткань? Не стильно! Причем тряпки собственных кавалеров, которыми и так уже пользовались при необходимости, они уже не считали, а нацелились ограбить сугубо нас с Васькиным – меня на мое большое пляжное полотенце, на котором я сплю, между прочим, а испанца – на его форменную полицейскую куртку. Типа он и в футболке не задубеет, а им – ага, совершенно нечего надеть. А на чем мне спать и под чем ему тогда, спрашивается, кобуру с пистолью ныкать от посторонних глаз, когда мы наконец на местных наткнемся? Их гениальное решение, что раз мы мужики, то можем и из шкуры той косули что-нибудь взамен – для себя, а не для них – изобразить, нас, конечно, не вдохновило, и тогда они принялись качать права – типа без наших тряпок они всенепременно и вот прямо сейчас загнутся, а они – люди и тоже имеют право на жизнь. Причем направлен этот вынос мозгов был главным образом на Хренио, которого они посчитали, как европейца, наиболее дрессированным нынешними профеминистическими законами, а как мента – представителем власти, который, если чего, то может и приказать непокорному, то бишь мне. Ага, щас! Какой такой власти? Чья здесь сейчас юрисдикция? Но этот довод мне и не понадобился – Васкес взорвался, и совсем не в ту сторону, в которую хотелось бы этим двум. Наорал на них по-испански, потом добавил на ломаном русском, куда примерно они могут засунуть себе свои права, если не в состоянии реализовать их сами и без ущемления аналогичных прав других. Позже, поостыв, он нам еще кое-что порассказал…

Эти испанские феминистки уже достали всех до поросячьего визга. Мало им законов о сексуальных домогательствах и о домашнем насилии, под которые можно подвести хоть и многое, но не все, так они не так давно дополнительно еще и «половое насилие» изобрели, под которое теперь подводится любая конфликтная ситуевина бабы с мужиком, если мужик не уступает им добровольно. То, что одного из его сослуживцев стерва-женушка под этим соусом до нитки при разводе обобрала – это еще ладно, не всем ведь, слава богу, такие достаются. А как вам, сеньоры, вот такое? Устраивают эти трижды проклятые антиглобалисты очередные беспорядки в Барселоне, дела там плохи, и их, полицейских из Кадиса, срочно перебрасывают туда на подмогу. На площади беснуется толпа, в ответ на уговоры в полицию летят камни и бутылки, и самое время не только «демократизаторы» применить, но и водометы, и слезоточивый газ, и резиновые пули. И все это есть, да только начальству, каррамба, страшно приказ отдать! Ведь эти сволочи из толпы в первые ряды свое бабье выпихнули, и не дай бог чего с какой из них случится – это же по судам потом затаскают за означенное «половое насилие»! Одна еще и разделась до пояса, другая вообще полностью, и попробуй только прикоснись к ним! Каррамба!

Стоит перед тобой такая, бесится, орет, визжит, плюется, швыряет в тебя чем ни попадя, да еще и «демократизатор» твой табельный так и норовит прямо из рук у тебя вырвать, а ты тронуть ее не смей, поскольку даже вот это «тоже типа женщина», и за «половое насилие» отвечать придется по полной программе. Хоть вообще эту дубинку с собой не бери, чтобы ее у тебя не отобрали, да тебе же по башке ей же и не отоварили! Это же, каррамба, курам на смех! И вот что тут прикажете делать? В тот раз бузотеров подвела их же собственная глупость – им так понравилась беспомощность полиции и собственная безнаказанность, что они сдуру всех своих стерв в первые ряды выдвинули. Тут-то тогда и вжарили по середине толпы навесом из водометов и газовыми гранатами! Потом и резиновыми пулями туда же добавили те, кто на возвышении находился и мог стрелять поверх голов. И только с этими «тоже типа женщинами» больше всего мороки оказалось – каждую приходилось вязать втроем, а то и вчетвером, дабы – не дай бог, к выпуклостям их даже случайно не прижаться и обвинения теперь уже и в сексуальных домогательствах не схлопотать! Он, Хулио Васкес, вовсе не сторонник ни замшелых средневековых традиций, ни этой глобализации. Он тоже, представьте себе, сеньоры, обеими руками за прогресс. Но не в таких же, каррамба, уродливых формах!

Так и не решив пока ничего с тряпками для баб, постановили, что для начала надо бы постираться. В собирательской экспедиции по лесу наши заросшие грязью дамы обнаружили ниже по течению ручья на лесной опушке небольшое озерцо, где и решили устроить купание и стирку. Причем, что интересно, момент своего «озарения» Юлька с Наташкой подгадали так, что Володя с Серегой оказались занятыми у коптильни, а значит, охранять их предстояло нам с Васькиным. Не иначе как задались целью «приручить» нас с ним не мытьем, так катаньем, млять! И если испанца, Дольника с Протопоповым и Новоселовым не читавшего, эта перспектива воодушевила, то меня, с их трудами хорошо знакомого – как-то не слишком. После вчерашнего ночного давления на нашу психику через уши я отчего-то сильно заподозрил, что теперь нам ее будут прессовать через зрение. Увы, в многом знании много печали, поскольку так оно и вышло. Как я и ожидал, начали эти стервы с купания и уж поиграли на наших нервах всласть – старательно делая вид, будто и не подозревают, что мы за ними наблюдаем…

Юлька есть Юлька – плескаясь, устроила целое эротическое шоу, оказавшееся для нас с Хренио нешуточным испытанием. Но и Наташка выступила в том же духе – то ли Юлька ее настропалила, то ли она и сама оторва еще та… Поскольку блондинки не в моем вкусе, мне ее выдержать было легче, а вот испанский мент едва не пропал. Заметили они это или просто рассудили, что в южных странах светлые блондинки в дефиците, но после представления – кроме спинок они друг дружке еще и прочие части тела помыли, отчего Васкес аж застонал – сориентировались они грамотно. Выйдя, отряхнувшись и изобразив красочное смущение оттого, что мы наблюдаем их в стиле «ню», обе стервы подхватили свои тряпки и направились стирать их – правильно, в разные стороны, за кустики. При этом Наташка, нарочито покачивая бедрами, как бы невзначай задела плечом испанца, а Юлька таким же манером – меня. То, что для этого обеим пришлось сделать крюк, поменявшись местами, их нисколько не затруднило. Задев нас, обе снова изобразили смущение, но ожгли нас жаркими взглядами и закачали бедрами еще энергичнее. Естественно, Хренио купился и покорно поплелся за Наташкой, не оставив мне ничего иного, как последовать за Юлькой…

Что нас собираются развести как лохов и продинамить, я сообразил с ходу, так что дара речи от Юлькиного фортеля не потерял.

– Макс, тут ведь нет ни стиральной машины, ни порошка!

– Вижу. Электрической розетки тут тоже нет. И что с того?

– Ну, я же вот так, без ничего, не умею! Помог бы, а?

– А я, значит, умею?

– Ну, ты же мужчина!

– А почему бы тебе не попросить об этом Серегу? Тебе не кажется, что это было бы логичнее?

– Да толку от него! Он же мальчик домашний, от армии отмазавшийся, а ты служил.

– И чего?

– Ну, тебя в армии всему научили, ты все знаешь и умеешь и вообще можешь выкрутиться из любого безвыходного положения…

– Хорошо, я тебе покажу, как это делается, – мне тоже следовало постираться, так что кое-какой резон в ейных доводах был. – А ты пока бери-ка арбалет и покарауль!

Чтобы добраться до донного песка, мне пришлось отгрести в сторону покрывавший его ил, после чего подождать, пока осядет муть, но при отсутствии мыла иной альтернативы не было. На вид после стирки с песком мои шмотки, когда высохнут, едва ли будут выглядеть намного чище, чем выглядели до того, но хоть не будут так засалены, а это важнее с точки зрения практичности. Закончив, я отжал свои тряпки от воды и развесил их на ветках кустов, после чего, «не поняв» намека в виде красноречиво протянутых мне Юлькиных тряпок, бултыхнулся в воду сам и с удовольствием выкупался. Выйдя и отфыркнувшись, забрал у нее арбалет и с наслаждением уселся на травке.

– А мои?

– Ты видела, как это делается? Приступай. А я буду караулить.

– Сволочь! Эгоист! Самец!

– Ага! Да еще какой! – и по собственному опыту, и по труду Новоселова я прекрасно знал, что позволить бабе вить из себя веревки – самый верный способ быть продинамленным на поощрение. А нахрена тебя, спрашивается, поощрять, когда ты и так под каблуком? Вместо глупости, на которую меня столь настойчиво подбивали, я погрузился в медитацию – зря, что ли, биоэнергетикой в свое время увлекся? Раздуть собственную эфирку до размеров слона и накачать ее энергией под завязку – элементарные азы ДЭИРовской «единички», зато на подсознательном уровне это воспринимается приматами как признак высочайшего ранга в иерархии обезьяньего стада.

– Макс! Ну мне же сил не хватит!

– Отжать – так и быть, помогу. Если ты не будешь тянуть резину до вечера.

– Ну у тебя же быстрее получится!

– Вот как раз и потренируешься, чтоб у тебя тоже быстро получалось.

Ее шипение вряд ли сильно отличалось от шипения королевской кобры, но этим меня не проймешь. Мы, биоэнергетики ДЭИРовского толка, народ толстокожий. Медитируя и накачивая помимо плотной эфирки еще и частичную невесомость – полная левитация, конечно, так и осталась для меня несбыточной мечтой, – я не забывал и лапать занявшуюся ремеслом древней прачки и продолжающую яростно шипеть Юльку за ее выпуклости – эфирными руками, конечно. Поняла она, что происходит или нет – хрен ее знает, но ощущает что-то эдакое явно – вон как спина напряглась! Понятно, что и ее «динамо-машина» включена на полную мощность, и сегодня точно ничего не светит, но урок я ей преподал.

Предоставив ей шипеть и кипеть самостоятельно, я вернулся на прежнее место и застал там уже вернувшихся раньше меня Васкеса и Наташку – нестиранных и сверлящих друг друга яростными взглядами. Этого я тоже ожидал – не владеющий моими знаниями по этологии мент был оскорблен в лучших чувствах, но и стервозная блондинка недооценила горячего южного мачо, не позволившего использовать себя в качестве прачки. Зато, судя по следу пятерни на щеке, он явно попытался позволить кое-что себе…

Я указал ему на воду, дав понять, что сам уже искупался, и испанец с удовольствием последовал моему примеру, а Наташка, поняв, что ей грозит так и остаться нестиранной, направилась к Юльке. Вот и прекрасно – как раз и выкрутить тряпки друг дружке помогут. Когда Васькин выкупался, я подсказал ему идею насчет песка под донным илом, и он тоже кое-как привел в относительный порядок свое полицейское обмундирование, после чего сменил меня на карауле. Я как раз придумал к этому времени, как сделать курительную трубку, чем привел его в восторг, поскольку он тоже был заядлым курильщиком, а курево у нас катастрофически заканчивалось. В свою очередь испанец подсказал мне лучшую замену табаку, чем рябиновые листья, указав на прибрежные ивы. В самом деле, североамериканские индейцы курили ведь ивовые листья – я вспомнил читанных в детстве «Сыновей Большой Медведицы». Придя в благодушное настроение, я даже позволил Хренио помучить меня очередным уроком баскского языка, на котором мы и пообсуждали «этих стерв», резонно рассудив, что они сейчас заняты абсолютно тем же самым на трехэтажном русском.

После того как бабы закончили свои постирушки, мы подверглись их изощренной мести. Обе снова устроили прямо у нас на глазах эротическое купание, а затем разместились нагишом на берегу – ага, с понтом обсыхать. Но к этому мы были уже морально готовы, и ожидаемого эффекта им добиться не удалось, что их изрядно обескуражило. Зато я снова дал волю эфирным конечностям, энергетически полапав обеих без всяких куртуазных церемоний. Кажется, обе чего-то почувствовали, поскольку зыркнули недовольно, затем переглянулись и стали принимать позы еще эротичнее. А когда и это не помогло, они с яростным раскачиванием бедрами и колыханием верхних выпуклостей вышли к самой кромке берега, где трава доходила до самой воды, и уселись там рядышком, изображая страстно увлеченных друг дружкой. И пожалуй, довольно убедительно – не знай мы, что они нормальные, так могли бы на это и купиться.

Ничего не подозревавшие о кипевших на озерце шекспировских страстях Володя с Серегой как раз к нашему возвращению закончили шашлык, так что за ужином мы могли пожалеть разве что об отсутствии соли с перцем да бутылочки хорошего красного вина – увы, не бывает в реальной жизни полного идеала. Впрочем, недовольны этим оказались только все те же, что и раньше, а нам, мужикам, и так шашлык пошел за милую душу.





4. Легализация поневоле




Следующие пять дней прошли для нас спокойнее и размереннее, поскольку в три арбалета мы таки рискнули добыть и небольшого кабанчика, которого тоже до кучи прикоптили над костром, так что сиюминутные заботы о желудке от нас временно приотстали. Мы тренировались в стрельбе из арбалетов и в фехтовании на деревянных подобиях мечей – кое-какие уроки нам преподал и Васкес, обученный обращению с полицейским «демократизатором», а Володя, как бывший спецназер, натаскивал нас по ножевому бою. Не то чтобы нас так уж прямо тянуло меряться воинским мастерством с аборигенами, но жизнь ведь не всегда спрашивает наши желания, да и положение обязывает. Мы посланцы нашего князя или где? А раз так, то и люди мы в нашем племени не совсем простые – кто ж каким-то мужланам-лапотникам серьезную миссию доверит? Учитывая славянские реалии, которые вряд ли были так уж сильно другими и у их предков, получить соответствующее нашей легенде задание мы могли только в том случае, если мы – княжеские дружинники, да еще и не из последних. А дружинник – человек военный по определению, так что хоть какие-то боевые навыки мы иметь просто обязаны.

И не только одиночного боя, но и группового, в том числе и в строю. Вот тут-то, когда Хренио вздумал дрочить нас боем двое на двое, да еще и рядышком, изображая строй, я и въехал наконец-то в рациональный смысл армейской строевой подготовки! Точнее, умом-то я в это въехал гораздо раньше, еще в армии, и наш взводный прапор на очередном занятии по строевой на говно изошел от моих вопросов самым безобидным тоном, когда ж нам наконец раздадут пики и щиты, и какова роль пикинеров в тактике современного боя. Так то было въезжание умом, а вот сейчас, в эти дни, я уже не просто въехал, а осознал и прочувствовал – ага, в самом буквальном смысле. Когда тебе заезжают в полный контакт изображающим меч деревянным охреначником по изображающей щит плетенке из ивовых прутьев, которую ты держишь за плетеную же рукоять кулачным хватом, и ты не имеешь права увернуться, а обязан принять удар на этот горе-щит – не прочувствовать этого невозможно…


В современных военных и военизированных подразделениях все это, конечно, давно уже в прошлом, отчего и превратилась та строевая давным-давно в идиотский анахронизм, но есть из этого общего правила одно частное исключение – полицейские подразделения для разгона уличных бузотеров. И хотя сам Васькин служил не в таком подразделении, а в обычной городской полиции, имелось на участке и спецснаряжение, и обращению с пластиковым щитом и «демократизатором» и кое-каким действиям с ними в строю учили и их. И пару раз, как он успел уже нам рассказать, все это даже пригодилось. Испанцы вообще народ горячий, а тут еще и эта глобализация. Хорошо покупать за гроши китайский ширпотреб вполне приличного качества, когда у тебя есть нормальная европейская работа, по-европейски же и оплачиваемая. Но чем больше на рынке того китайского ширпотреба, тем меньше такой нормальной работы остается для европейцев. Кадис, конечно, не Мадрид, и в него никакие шахтеры из Астурии протестовать против ненужности никому их слишком дорогого угля не поедут, да и студенты-антиглобалисты как-то больше тот же Мадрид и Барселону предпочитают, и Кадис в этом плане гораздо спокойнее, но все в этом мире относительно, и бывают беспорядки даже в Кадисе. Один раз тех же антиглобалистов разгоняли – не так, как в Барселоне, но поукрываться щитом от камней и бутылок и поработать «демократизатором» ему пришлось. И буянили-то ведь не столько кадисцы, сколько фанаты, съехавшиеся из других городов, а тут же еще и с натуральными «понаехавшими» этими то и дело проблемы. В Испании это в основном марокканцы, которые тоже ну никак не подарок – второй раз их уже урезонивали, и тоже спецснаряжение лишним не оказалось…

И тут технически прямая аналогия с античным миром выходит. Щит этот полицейский – чем не римский скутум? Иногда полицейским даже и в натуральную «черепаху» строиться приходится, если демонстранты особо свирепые попадутся. А «демократизатор» – чем не аналог знаменитого римского пехотного гладиуса? Так что вполне подходит полицейская подготовка для разгона демонстраций в качестве методики обучения античному бою строем.

Естественно, Хренио не забывал учить нас и баскскому языку, и на уровне «моя твоя понимай» у нас уже начинало кое-что получаться. А куда денешься, когда время от времени этот изверг включает «моя твоя не понимай» по-русски?

С грехом пополам решили и проблему временной замены бабьих длинных юбок. Наши большие пляжные полотенца оказались для этой цели узковаты, но Юлька додумалась подшить их к нижним краям их мини-юбок, удлинив их таким образом. Другое дело, что ни иголок, ни ниток не оказалось ни у той, ни у другой, а уж у нас тем более. Проблему с нитками решили, расплетя на них остаток Володиного линя – после использования на арбалеты его осталось около метра, что дало нам три метровых примерно куска толстой нейлоновой нити, а вот над иголкой пришлось поломать голову. В конце концов я вспомнил свои детские эксперименты – как-то раз я делал иглу наподобие большой «цыганской» из медной проволоки, а ее у меня немного имелось. Откусив кусок в мизинец длиной, я расплющил один конец гладким камнем на другом камне и провертел в нем отверстие шилом, после чего аккуратно припилил кончик за ним напильником и скруглил углы. Затем еще аккуратнее, дабы не переборщить, подплющил ушко с ребра, обеспечив ему вытянутую форму, как у настоящей швейной иглы. После этого обколотил тем же камнем другой конец – холодная ковка упрочняет металл, что для мягкой меди совсем не лишнее – и заточил острие напильником.

Юлька пришла от моего изделия в восторг и тут же пожелала превращения в такие же иголки всего остатка моей проволоки, но у меня на нее были другие планы. Пока бабы подшивали полотенца к своим юбкам – сперва, конечно, попытавшись припахать к этому нас, но безуспешно, – я занялся трубкой. Чубук у меня уже был готов – он короткий, и высверлить в нем нужные отверстия было делом техники, а вот как прикажете делать длинное тонкое отверстие в мундштучной части? Вот для этого мне и понадобилась моя проволока. У молодых побегов того же орешника и других кустарниковых мягкая сердцевина, которую я и высверлил расплющенным и заточенным наподобие перового сверла концом проволоки, длины которой вполне хватило. Склеил я обе части сосновой смолой. Поскольку деревянные трубки быстро прогорают, да и не один я заядлый курильщик – ясно, что их понадобится немало, и инструмент для их изготовления требовалось сохранить. Поэтому, выдержав уже привычное бабье обвинение в эгоизме, я ограничил их одной иголкой, которую мне пришлось дважды выпрямлять, когда они ее погнули. Ладно, спасибо хоть не потеряли…

Сориентировались мы с тряпками вовремя – осень и в Испании нежаркая. Не то чтоб очень уж похолодало, но в пасмурные дни и ночами наши пляжные шмотки оставляли желать лучшего. Наташка то и дело куталась в форменную рубашку нашего испанского мента, чем изрядно нервировала Володю, а Юлька все время выпрашивала у меня мое пляжное полотенце, и от этого не был в восторге Серега. Я тоже, поскольку мне спать в результате приходилось на моей безрукавке и ничем не укрытым. А неуютно было всем – ведь в довершение всех неудобств нас охватила еще и изрядная сексуальная озабоченность. Одно дело просто съездить без бабы в отпуск на пару недель, и совершенно другое – попасть хрен знает куда, да еще и, по всей видимости, насовсем. А бабы и вовсе остервенели, периодически лаская друг дружку, но держа даже собственных парней на голодном сексуальном пайке. Мы же с Васкесом уже были готовы взбеситься и при всем страхе неопределенности мечтали о том дне, когда наконец-то выйдем из «подполья» и легализуемся в местном социуме, а значит – доберемся и до местных шлюх. А пока…

Нет, эта Юлька дохлого достанет! Навязалась на мою голову! Серегу своего спровадила с Хренио на берег моря – попытаться выпарить хоть немного морской соли, – а в лес по яблоки с орехами и ягодами ее, стало быть, мне сопровождать. Володя-то доволен – остался один со своей Наташкой, и у него неплохие шансы все же раскрутить ее на выпуск накопившегося пара, а каково мне? У меня и так-то ширинка на штанах того и гляди лопнет, а эта оторва мозолит мне глаза своими туго обтянутыми чисто символической одежкой выпуклостями! И ладно бы молча свои ягоды искала – ага, хрен там! Поболтать ей охота! Просто так, ни о чем – типа что вижу, о том и говорю. Интересно ей, видите ли, чего это я вдруг вздумал пух с одуванчиков на полянке собирать. Ну неужели так трудно было за последние дни въехать, что я зря ничего не делаю!

Набрав наконец достаточно пуха, я скомкал его поплотнее, получив некое грубое подобие ваты…

– Макс, ты гений! Нам с Наташкой как раз ватные тампоны нужны!

– Ну так и насобирай на себя и на Наташку.

– Так а тебе-то вата на что?

– Все тебе расскажи…

Естественно, суррогатная вата требовалась мне уж всяко не на бабьи тампоны. Осень в самом разгаре, не за горами зима – пусть и испанская, но все же, – без огня коньки отбросим. А как его прикажете добывать, тот огонь, если солнце на небе отсутствует по причине облачности или темного времени суток, и от моей линзы толку ноль целых, хрен десятых? А зажигалки наши уже дышат на ладан. Деревяшки тереть или каменюками искры высекать – занятие сугубо на любителя, коим я никогда не был. Придется, конечно, никуда мы от этого не денемся, но и в этом случае нужен трут, то есть что-то легко воспламеняемое. Например, предварительно обожженная вата, что я в свое время, начитавшись «Академии выживания» Воловича, проверил лично. Карандаша с кремнями для зажигалок по его совету городить не стал, поленился, а вместо этого снял с пустой зажигалки жестяной ограничитель искр и чиркнул по обожженной и притушенной вате. Полыхнула сразу! Пустая зажигалка у меня уже есть, скоро и еще одна будет, да и остальных я предупредил, чтоб свои по исчерпании газа не выкидывали. Разжевал ей в общих чертах – вроде дошло.

– А тебе волю дай – все себе туда запихнешь, – я показал пальцем, куда именно. Юлька захихикала и показала мне язык, я сделал ей пальцами «козу», она кинула в меня орех и попала в лоб, я подобрал его для адекватного ответа. Эта оторва, хихикая, ретировалась легкой рысцой, и я метнул орех вдогонку, попав ей в туго обтянутый мини-юбкой зад. Она ойкнула, швырнула в меня еще пару орехов и продолжила ретираду, так что мне для ответного обстрела пришлось двинуться следом. Как-то незаметно мы очутились возле давешнего озерца.

– Хватит, Макс, синяки мне наколотишь! Пошли лучше купаться!

Юлька есть Юлька – разделась без малейшего стеснения и полезла в воду в чем мать родила. Я полез следом, и эта безбашенная тут же же окатила меня брызгами. Я окатил в ответ ее, она подобралась поближе и плеснула мне прямо в морду, я сделал то же самое, и как-то само собой вышло так, что мы сошлись врукопашную, вскоре ставшую весьма увлекательной. Потом, ощутив не только мои руки на своих верхних выпуклостях, но и мое закаменевшее естество в ложбинке между нижними, Юлька вспомнила о том, что вода не стерильная, и мы перебрались на берег, где о дальнейшем времяпрепровождении разногласий у нас как-то не возникло…

– А ты не хотел бы, чтобы мы с тобой были вместе постоянно? – огорошила она меня, когда мы закончили свои дела и отдыхали. Ну вот, млять, начинается! Как и все пединститутские, Юлька озабочена не только сексуально, но и матримониально. А оно мне надо?

– Прямо так сразу? – лучше всего в таких случаях обернуть дело в шутку.

– Можно и не сразу, но какой смысл ждать у моря погоды?

– А чем тебя Серега не устраивает?

– При чем тут он? Я же говорю о нас с тобой. Разве тебе не нужна женщина?

– Ага, нужна позарез, и минимум пару раз в неделю.

– Макс, ну я ж серьезно! Раз уж мы тут застряли, так надо же жизнь налаживать.

– Ну так и налаживай ее с Серегой. Чем он тебе плох?

– Ты что, издеваешься? Он же рохля и бестолочь! На фиг он мне такой сдался?

– Кажется, в прежней жизни ты это недостатками не считала.

– Ну ты сравнил! В прежней жизни у него крутые и влиятельные родоки, все есть, работает в офисе, платят шикарно, не перетруждается. Ты только представь себе, заканчиваются лекции, звоню ему по сотовому, выхожу, а он уже ждет – весь из себя упакованный и на шикарной тачке, у подруг глаза от зависти лопаются. И по фиг, что время еще рабочее – у него такой блат, что его всегда отпускают без проблем. Ну, не каждый день, конечно, но пару-тройку раз в неделю – запросто. Едем с ним в ресторан, оттуда на дискотеку, с нее – к нему. По выходным в ночном клубе тусуемся, летом – по забугорным курортам. Как праздник какой, так у них шикарный корпоратив. И отказа мне ни в чем не было. Захотелось какую тряпку или побрякушку – без проблем, телефон поновее и попрестижнее – тоже запросто. Разве на студенческую стипуху так поживешь? И работа после института, опять же – на нормальную устроиться блат нужен. Так если за такого замуж выскочить – и жизнь будет нормальная, и работа приличная, в том же офисе и с таким же блатом, а не школьной училкой с этими олигофренами, которых спросишь на уроке, кто взял Измаил, а они отвечают, что они не брали, хи-хи! Но где она теперь, та прежняя жизнь, а где мы? И на фиг он мне такой здесь, когда весь его блат остался там? А с нуля и без блата у тебя шансов нормально устроиться во много раз больше.

– Так ты, может, тогда обождала бы, пока устроимся, а то вдруг ошибешься?

– Да что тут ждать? Ясно же все и так! Не судьба так не судьба, я же не совсем дура и понимаю, что может и не повезти, но говорю же, с тобой шансов на удачу больше.

– Юля, не пори горячку, – высказывать ей открытым текстом все, что я знаю и думаю о подобных ей приспособленках, означало бы неизбежную и крупную ссору, чего тоже не хотелось. – По-твоему, это ко времени?

– Ну, я же не тяну тебя прямо сейчас в загс расписываться. Я говорю просто о стабильных отношениях. Так как?

– Ага, стабильные! А между нами, мужиками? Ты понимаешь, что предлагаешь мне отбить тебя у Сереги?

– А ты разве не справишься с ним?

– А надо? Нас четверо – я имею в виду мужиков, вооруженных и способных хоть как-то этим оружием воспользоваться. А туземцев вокруг сотни и тысячи. И ты хочешь, чтобы при таком раскладе мы еще и вдрызг рассорились меж собой? Извини, но такого подарка местным отморозкам я делать уж точно не собираюсь!

На это ей возразить было нечего, но губки она обиженно надула. Ничего, переживем! Тем более что есть вопросы и поважнее…

– Раз уж ты у нас историчка, да еще и самая лучшая среди нас, – ага, на нашем безрыбье, – так скажи-ка ты мне лучше вот что. Что тут за хрень вокруг нас творится?

– Ты имеешь в виду историческую обстановку? – кажется, профессионализм таки одержал верх над обезьяньей обидой. – Ну, если ты уверен, что мы в третьем веке до нашей эры… А ты точно уверен, кстати?

– Ну, не на все сто, конечно, я ж так и сказал, что где-то в районе. Может быть и четвертый, но уж точно не пятый – тогда эти иберийские фалькаты были точной копией этрусских кописов и греческих махайр, а на наших уже явно вполне сложившийся местный стиль виден. А может быть и второй, но уж точно не первый – там уже была бы, по идее, хорошо заметная романизация, да и порядка, надо думать, побольше было бы…