Нелюбовь сероглазого короля

– Ты чего перепугалась, дурында? – Кайзер засмеялся.

Смешно ему!

– За тебя перепугалась! – сердито ответила я.

– Замять он все хотел, – вяло отозвался парень, глядя на разошедшийся дождь. – Вроде в депутаты собрался, отца моего знает… За карьеру свою испугался. Думал, если столько свидетелей, я на Виту заяву напишу.

– О-о-о, – протянула я.

– Ей, кажется, здорово влетело от родителей. Она не в первый раз такое в школе вытворяет.

– Я в курсе. А ты что ему ответил?

– Сказал, чтобы он больше внимания Витке уделял. И тогда она вытворять ничего не будет.

Роберт посмотрел мне в глаза. Я улыбнулась.

– Филипп Гурьев стал королем.

– Я слышал, – кивнул Кайзер.

– Тебе все равно?

– Он этого хотел… – ответил парень, внезапно сбежав по лестнице под дождь. – А я получил нечто большее.

– Что? – скрестила руки на груди, глядя как Кайзер мокнет под диким ливнем. – Воспаление легких?

– Ой, Дэнни, – поморщился Роб. – Не занудничай! Дождик теплый. Спускайся!

– Вот еще! Знаешь, сколько я часов просидела в салоне, пока мне делали укладку?

Роберт продолжал стоять под дождем и смотреть на меня.

– Ну что? – не унималась я.

– Неужели я не заслужил танец?

– Танец? Шутишь?

– Ты мне его задолжала еще с осеннего бала.

Я осторожно спустилась с крыльца. Ветер давно прекратился, а ливень, и вправду, был теплым.

– Тебя ничего не смущает? – недовольно заметила я. – Музыки нет!

– Я что-нибудь спою. Этот момент просто создан для танцев, Дэнни! – произнес Роберт, притягивая меня к себе.

Дверь скрипнула, и на крыльце показалась Карина.

– Ребят, вы в порядке? – выкрикнула подруга.

Мы повернули головы к Карине. С моего лица струйками сбегала дождевая вода.

– Да, вполне, – ответил Роб, обнимая меня.

Ливень закрывал нас стеной.

– Севастьянова, возвращайся в зал. Ты королевой стала! – сообщила Карина.

Дождь так грохотал по козырьку, что я не сразу ее расслышала…

Мы с Робертом переглянулись.

– Поздравляю! – улыбнулся Кайзер.

– Спасибо, – улыбнулась я в ответ, продолжая стоять в обнимку с парнем.

– Ну? – поторопила Карина.

– Возьми корону за меня! – выкрикнула я.

– Ты серьезно?

– Угу!


Когда озадаченная подруга скрылась в ресторане, Роберт предложил:

– Прогуляемся?

– Если я заболею…

– Я тебя вылечу, – пообещал Роб.

– Ты еще в мед не поступил! – рассмеялась я.

– Поступлю! – убежденно сказал Кайзер, причем с такой интонацией, что глупо было бы ему не верить.

Еще в начале учебного года я делила всех людей на хороших и плохих. Гурьев и Вита были для меня идеальными. Кайзер – плохим. Папа – хорошим. Мама – сущим наказанием. Но мир не черно-белый, а люди не роботы. Всегда можно оступиться, наломать дров, обидеть, сожалеть, просить прощения, простить… А еще влюбиться и стать лучше.

Психолог говорил, что дневник должен помочь мне узнать саму себя. Это сработало. Узнала и (внезапно!) даже себе понравилась. Думаю, у меня больше нет необходимости его вести. Впереди год, полный перемен, новых знакомств, веселья и любви. Не до дневника.

Летний дождь барабанил по мостовой, омывал дома и запыленные тополя. А мы шли куда глаза глядят. Держась за руки и на ходу целуясь.



Вместо эпилога

*детский рисунок, на котором изображена семья*

(подписано цветными карандашами)

МАМА, ПАПА, КИРИЛЛ



24 июля 20…8

Не верю, что держу в руках этот блокнот. Готовясь к переезду, Кирюша добрался до коробки со старыми вещами, которые никто не трогал со времен учебы в университете.

На обложке: «Мемуары выдающейся выскочки и злюки Даши Севастьяновой…»

О да! Узнаю себя! Это было в моем репертуаре.

Странно перечитывать записи и смеяться сквозь выступившие слезы. Вспомнить, что когда-то мы с мамой не ладили. Или же молчали с подругами о самом сокровенном. Хорошо, что теперь все не так.

Про Виту ничего не знаю. После школы отчим отправил ее в какой-то закрытый пансион за границей. С тех пор про рыжую никто из моих одноклассников ничего не слыхал.

Одновременно грустно и забавно читать про отношения с Филом. У него уже есть счастливая семья, двое замечательных детей… В отличие от подруг, с ним мы видимся редко, но всегда рады друг другу. В субботу встретимся на юбилее Марии Архиповны. Забегу ненадолго до отъезда… Еще нужно успеть попрощаться с мамой и отчимом.

Спустя столько времени непривычно делать запись в дневнике. А ведь это даже символично, что он попал мне в руки перед новым жизненным этапом – переездом в Москву, где мужу предстоит возглавить сеть частных медицинских центров. Мой день рождения отметим в столице.

Упаковывать вещи утомительно, но весело. С таким-то помощником, который с визгом наворачивает круги по квартире. Маленькая копия отца, ураган с такими же глазами цвета миндаля.

– Кирилл! – строго говорю я, когда вижу, как мини-копия лезет в очередную собранную коробку.

– Кирилл Робертович! – важно поправляет меня сын.

Я смеюсь и подхватываю его на руки. Щекочу и много раз целую. Иногда мы с Робертом серьезно опасаемся за наше душевное состояние. Уложив Кирилла спать, еще долго стоим над кроваткой и молча смотрим на спящего сына. Наш каждодневный ритуал.

– Это вообще нормально – так любить своего ребенка? – озадаченно спрашивает Роб. – Иногда я боюсь, что его съем…

– Нормально, – киваю я. – Тоже боюсь.

– Сколько лет подряд мы будем любоваться им перед сном?

– Пока он не приведет в дом девушку и за шкирку не выставит нас из своей комнаты, – смеюсь я.

– Что? Даша, нет! – улыбается муж, целуя меня в макушку.

Мы гасим светильник и тихо выходим из детской…

А что теперь писать в дневник? Я люблю свою жизнь. И если спросят, какой я вижу себя спустя еще десять лет… Надеюсь, такой же счастливой.



Примечания

1