Неоновые росчерки
Часть 116 из 184 Информация о книге
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ Понедельник, 23 марта. Я давно не чувствовала себя так неуютно и неуверенно. Нет, я не испытывала страх или что-то подобное; скорее, это был какой-то душевный дискомфорт, смешивающийся с навязчивым чувством опасливости. Да, я понимала, что, вроде бы мне нечего опасаться: мы с Леркой в доме Мариана Мирбаха, который, с шокирующей неожиданностью, оказался другом моего дяди Сигизмунда. Его охрана без труда прогнала, преследующих нас бандитов, а солидная часть охранников, переодевшись из униформы в гражданскую одежду, поспешила на помощь людям моего дяди. Да, вроде бы Мирбах всеми своими поступками продемонстрировал, что дядя Сигизмунд не зря решил обратиться к нему за помощью. Но меня сильно смущали и нервировали два других аспекта: дом Мариана Мирбаха и он сам. Дорогущий, обставленный, с сочетанием хайтека и холодного классицизма, интерьер дома, помимо очевидного чувства стиля, содержал в себе и нечто иное. По своей форме, это было нечто похожее на тончайший легкий аромат, лишенный любого вкуса. Его нельзя ощутить с помощью обаяния, зато вполне можно чувствовать, как я сейчас — кожей, осязанием и… внутри собственного сознания. Невидимая, зыбкая и невесомая субстанция, как будто вилась вокруг меня и кончиками ледяных иголок, с извращенной лаской, вкрадчиво царапало кожу. Чем дольше мы с Лерой были в доме Мирбаха, тем отчетливее я ощущала крепнущую тяжесть в области солнечного сплетения. Вместе с этим мне казалось, будто какая-то осязаемая сила изнутри, сжимает и отпускает мои легкие, а в области живота распространяется неприятное тянущее чувство. Этот сонм гадких ощущений постепенно становился сильнее и отчетливее. Я не могла понять, что со мной происходит, но твёрдо знала — эти чувства вызывает дом Мирбаха. Что примечательно, не сам Мариан, а именно его дом. Впрочем, лично владелец особняка вызывал у меня опасение по другому поводу. Его взгляд, то как он смотрел на меня. Мне было уже достаточно лет, чтобы я отличала такие взгляды от обычных, и светло-зеленые глаза Мариана смотрели с изучающим, откровенно оценивающим интересом. Он как будто примерялся — попробовать или нет? Ни Стас, ни Сеня, ни Коля никогда себе не позволяли так на меня смотреть — как на деликатес, который лежит в доступности, но который запрещено пробовать. Но разве людей не манит прежде всего то, что как раз-таки запрещено? Разве то, что находиться под строжайшим запретом не будоражит воображение сладостным предвкушением?.. Иными словами, во взгляде и поведении Мариана я отчетливо видела черты человека, который отчаянно борется с навязчивым искушением. То, что друг дяди Сигизмунда редкий, ненасытный и похотливый сластолюбец, с наклонностями извращенца я поняла, по его воспоминаниям. Едва он приблизился к нам с Леркой, как у меня перед глазами пронеслись несколько последних месяцев из его жизни. А жизнь Мирбаха, судя по воспоминаниям, состояла из его фармацевтического бизнеса и беспорядочного секса. Это были две фазы его жизни, которые чередовались друг с другом. Зная всё это, я прекрасно понимала: единственное, что удерживает Мариана от того, чтобы поддаться искушению — это моя фамилия. А точнее тот факт, что у нас с дядей Сигизмундом одна фамилия и я его прямая родственница. Сидящая в соседнем кресле Лерка вынула из ушей наушники и, наклонившись вперёд, тихо спросила: — Роджеровна, хватит себя изводить. Я понимаю, что ты переживаешь за Сигизмунда Владиславовича, но… Ты сделала всё, что смогла и люди это Мирбаха им помогут. Я со вздохом посмотрела на неё. — Я знаю, — мне удалось выдавить нервную улыбку. — Всё нормально, Лер… — Да ни хрена ни нормально! — всплеснула руками Лерка. — У тебя глаза так и бегают из стороны в сторону! Видно же, что ты сидишь и старательно себя накручиваешь, фантазируя о всяких кошмарах!.. Логинова фыркнула и смахнула с лица темную прядь волос. — Я, блин, уже второй час пытаюсь сама себя убедить, что всё конечно же будет хорошо и даже лучше!.. А ты сидишь тут, отчаянно трясешься, нервничаешь и мешаешь мне верить в хэпиэнд этой передряги! Прекрати немедленно! Она с обиженным видом сложила руки на груди. Я снова взглянула на неё и на этот улыбнулась уже более искренне. — Прости, — усмехнулась я. — Обещаю взять себя в руки. Я посмотрела в малахитовые глаза своей подруги, на миг возникло непреодолимое желание рассказать ей о своих опасениях и чувствах, но я быстро отказалась от этой дикой мысли. Не хватало ещё Лерку пугать! — Как думаешь, Роджеровна, — Лерка неуверенно поерзала в кресле, оглядела сверкающий тусклыми отражениями интерьер комнаты, где нас оставил Мариан и быстро обернулась на бронзового цвета дверь, — долго нам ещё придется здесь чахнуть? Судя по взгляду и словам Лерки, ей тоже не особо нравилось это место, да и обществу Мариана, она бы явно предпочла кого-то другого. — Полагаю, дядя Сигизмунд мне сообщит или приедет за нами, когда всё будет в порядке… — ответила и мысленно добавила — «если будет, конечно». — Блин, я ведь там машину бросила, — закусив губу, покачала головой Лерка. — Ну, мы её достаточно далеко от джима припарковали, — ответила я. — Думаю, с ней всё будет в порядке. Сама я это не особо верила — в перестрелке достается всем предметам окружающей среды, в том числе и автомобилям. — Да фиг с ней, с тачкой, — взволновано вздохнула Лерка. — А если эти бандосы номера мои пропалят и вычислят на кого машина зарегистрирована… Я посмотрела на неё. Малахитовые глаза Логиновой округлились и таращились в пустое пространство. Так, нужно её срочно приободрить и успокоить. Лерка у меня сильная по духу и морально невероятно стойкая, но если она начнёт истерить, вернуть её к душевному равновесию будет непросто. Я встала из кресла, подошла к ней. Логинова, с отсутствующим взглядом, растерянно потирала ладони — мысли её были далеко. — Лер, — я тронула её за плечо. — А? — она подняла на меня взгляд, и я увидела в её глазах искреннюю надежду. — Что? Я тепло улыбнулась ей и присела на подлокотник. — Ты же мне сказала, чтобы я себя не накручивала и переживала, а сама занимаешься ровно тем же. Я вздохнула. — Никто из людей Гудзевича не видел, что мы приехали на твоем Форестере. Правда ведь? Ты помнишь об этом? Лерка сперва нахмурилась, а в следующий миг её лицо просияло. — Точно! — с неподдельным счастьем во взгляде воскликнула она. — Их там ещё не было, когда мы приехали… Тут она замолчала и её лицо снова приобрело задумчивое выражение. — Слушай, а если они догадаются? — Каким образом? — с показательным и насмешливым скептицизмом спросила я. — Интуитивно-экстрасенсорно-дедуктивным методом? Так его ещё не изобрели. Лерка криво ухмыльнулась, в ответ и снова покачала головой. — Всё равно мне не спокойно. — И это вполне объяснимо, — согласилась я, — прости, но я бы не рассчитывала, что твоя тачка останется невредимой после тамошней перестрелки. Я сказала это специально. Во-первых, чтобы сместить акцент мыслей Лерки — пусть уж лучше она за машину тревожится, чем за то, что бандиты сумеют подобраться к ней и её семье — а во-вторых, успокаивая человека (если только это не ребенок) стоит подгорчить слова не слишком приятной реальностью. Это будет выглядеть куда реалистичнее и подействует куда лучше, чем бессмысленные утешение и убеждения, что всё-всё-всё будет хорошо. Все знают, что так не бывает и лгать полностью (даже из благих намерений) не стоит. К тому же я и правда не знаю, как Гудзевич мог бы вычислить Лерку. Разве что через меня. От этой мысли от по позвонкам и ребрам скользнул влажный шустрый холод — я ведь не знаю, может люди Гудзевича наблюдали за мной и дядей Сигизмундом, перед тем, как их хозяин явился в наш дом. Чёрт его знает, но пугать Логинову всё равно ненужно. Мои слова, вроде бы, подействовали и Лерка даже немного повеселела. — Слушай, я может сейчас глупость скажу, — проговорила она и усмехнулась. — Но я дико хочу есть… А ты? — Немного, — вздохнула я, хотя мне было совсем не до еды. Но или в доме была повсеместная прослушка (я бы не удивилась), или просто Мариан угадал со временем. Только сию же минуту раздался деликатный стук в дверь и вошел он Мирбах. Он был одет в светло-бежевые брюки и светло-кремовый свитер. Ему шло и да, он был красив. Что есть того не отнять. Уверенный в себе, импозантный и богатый мерзавец. Многим девушкам такие нравятся. — Я вам не помешал, юные леди? — Мариан подошел к нам с серебристым подносом в руках.