Неоновые росчерки
Часть 158 из 184 Информация о книге
— Потом, если мы всё правильно поняли, поедут искать Мечникова? — И бросят своего брата? — спросила я. Стас хмыкнул. — Ника, серийники, по сути своей, одиночки. Они крайне редко работают в паре или в большей группе. Мы, считай, столкнулись с необычной аномалией, но… у них нет тех чувств, которые мы обычно испытывает друг к другу. Они вместе, потому что знают, что так нужно. Нужно быть братьями, нужно быть семьей или, хотя бы, изображать её. Но они не чувствую привязанности друг к другу, не обольщайся. Возможно, им жаль, что Марк попался, но для его спасения они чего делать не будут. От его слов мне стало как-то мерзко и тоскливо на душе. Неужели, правда, даже своих родных они, такие, как Маски и другие, подверженные такой же психопатологии, личности по-настоящему не любят? — В общем, у нас есть время на небольшую передышку, — объявил Стас. — Во всяком случае, на ближайшие пять-шесть часов — точно. Странно, но только после слов Стаса, я почувствовала, как сильно я устала. Чувство утомленности навалилось плотной многослойной массой. Всё пережитое мною за последние сорок восемь часов, все воспоминания и видения, всё это, словно обернулось для меня, многочасовым спортивным кроссом на несколько десятков километров. — Ты голодна? — спросил Корнилов. — Не знаю, — честно призналась я. Я правда не знала, не чувствовала и даже не задумывалась об этом. — Давай, заедим перекусим, — предложил Корнилов, — тебе явно нужен отдых. Он ухмыльнулся и добавил. — Да и мне не помешает. Я что-то согласно пробормотала в ответ, но внезапная сонливость отнимала желание шевелить языком и даже просто думать. Я почувствовала, что мои чувства притупляются и меня неуклонно тянет ко сну. Стас что — то спросил у меня, но я уже не отвечала. Хотелось одного — спать. АНЖЕЛИКА КОРФ Среда, двадцать пятое марта. Предрассветное утро. Много часов спустя, выше описанных событий. Ей снова и снова снился он — Флейта. Вновь и вновь, они с Леонидом, убегают от толпы, чьи мысли и сознание подчинила музыка Наркиса Зорича. Анжелика открыла глаза и, в сумрачном полумраке маленькой комнатки, с бревенчатыми стенами, уставилась в пустоту. Он возникал перед ней даже в сумраке, но здесь его было меньше. Девушка подумала, что не сможет спрятаться от Флейты даже во сне. Ей стало невыносимо жутко. Анжелика сейчас многое бы отдала за то, чтобы кто-нибудь, сильный, могучий, способный защитить её, обнял бы её, нежно погладил по волосам и шепнул, что он никому не позволит причинить ей вред. Никому… Девушка вздохнула. Но, этого не будет. В этом, затерянном в лесной глуши доме, в который они, сбежав из Москвы, забились словно мыши в угол, из мужчин только старый пенсионер, пропахший чесноком и запахом квашеной капусты, два школьника и равнодушный к ней Полунин. Но спать ей уже не хотелось — какой смысл, если даже в грёзах сновидений её преследует Флейта. Корф свесила ноги с кровати, нащупала тапки, напоминавшее что-то среднее между калошами и лаптями, накинула многослойный шерстяной плед — дом у странного деда, промышляющего грибоводством, отапливался не ахти как. Девушка вышла из комнаты и осторожно пустилась по узкой лесенке вниз. Ещё не заходя в зал на первом этаже, она увидела, что там горит свет. Подойдя к порогу открытой двери, Анжелика заглянула внутрь. В зале, в кресле перед камином сидел Леонид. Полунин задумчиво смотрел в огонь, в правой руке у него тускло переливалась бликами бутылка из мутного стекла — продукт перегонки спиртосодержащей массы из забродившей свеклы и ещё каких — то «секретных» градиентов. Самогон пожилого друга Леонида, наряду с грибами иного сорта, приносит ему от трети до половины всего его ежемесячного дохода. И здесь, в глухонькой деревушке, неподалеку от малолюдного Лактинска, старик зарабатывал весьма неплохие деньги, снабжая жителей окрестности и соседних провинций своим товаром. Полунин услышал шаги Анжелики и отвёл взгляд от костра. — Не спиться? — усмехнулся он. Он был в спортивных штанах и майке — одолжил у кого-то из местных мужиков. — После того, как мы, как от пожара, мчались через всю Москву, а потом из Москвы, сюда… — Корф обвела взглядом бревенчатые стены довольно унылого интерьера зала, — в этот зажопинск? Леонид усмехнулся и пожав плечами, приложился к бутылке с горячительным напитком. — А я здесь жил когда-то. Анжелика с удивлением во взгляде уставилась на мужчину, а тот продолжал мечтательно улыбаться, откинув голову на кресло и глядя в потолок. — Были ж времена… Помню, с парнями на белок охотились, хотели поймать… — Зачем? — Анжелика прошла к нему, в зал, и села в соседнее кресло, подобрав ноги — по полу на первом этаже прилично тянуло холодом. — Хотел ручную белку, — снова дернул плечами Леонид и взглянул на девушку. Несмотря на то, что бутылка опустела наполовину, взгляд у Полунина оставался на удивление ясным. Сонным, уставшим, но ясным и сфокусированным. — И чтобы ты с ней делал? — улыбнулась Анжелика. — Кормил, любил и дрессировал бы, наверное, — с неизменной мечтательностью, но шутливо проговорил Леонид. Корф фыркнула и громко засмеялась. — Тихо, ты! — со смешком шикнул на неё Полунин. — Мальчишек перебудишь. — И правда, — Анжелика с опаской взглянула наверх. На втором этаже сейчас мирно спали Гена и Лёва (он был против побега из города, но Полунин смог его уговорить). — Ты хоть немного поспала? — с неожиданной заботой в голосе, спросил Леонид. Анжелика рассеянно кивнула. — Вроде бы… А ты? Полунин замотал головой и снова отпил из бутылки. Анжелика слегка скривилась. — Тебе не кажется, что не сейчас не стоит налегать на спиртное? Леонид, в ответ, скривился и качнул головой. — Это слабоалкогольный сорт того пойла, что изготавливает Пантелееч. Хочешь попробовать? — Нет, спасибо, — неодобрительно нахмурившись, ответила Корф. — Зря, напиток не пьянит и при этом помогает не думать о завтрашнем… — Как будто, если не думать о том, что собираемся сделать завтра, нам будет легче всё провернуть, — фыркнула Анжелика. — Категорически легче не будет, — хохотнул Леонид. — Тебя это веселит? — возмутилась Анжелика. — Да, это нервное, — отмахнулся Леонид. — Мне всегда, когда стремно, я начинаю хохотать и веселить, как придурок… — Пьяный придурок, — поправила Анжелика. Полунин лишь усмехнулся и снова отпил самопального алкоголя. Анжелика опустила взгляд, нервно вздохнула и, дрогнувшим голосом, призналась: — Я не могу не думать об этом… — О чём? — не понял Леонид. — О том, что произойдёт если… — Анжелика замолчала, уставилась в огонь и, шумно боязливо сглотнув, договорила, — если у нас не получиться.