Неоновые росчерки
Часть 162 из 184 Информация о книге
Через минут сорок они уже были у здания ГУВД. Рындин, которого посреди ночи выволокли на допрос, выглядел сонным и злым. — Нам пришлось его чуть ли не силой из камеры выволакивать, — пожаловался один из дежурных в Управлении полицейских. — Он брыкался, размахивал кулаками и крыл таким матом, какой я от самых закоренелых уголовников не слышал! — Не удивительно, — качнул головой Стас, — а что с Марком Карташевым? Его доставили, как я приказывал? — Так точно, товарищ подполковник. Он в соседней комнате для допроса… Дежурный сержант замялся и добавил. — Он всё время хнычет и спрашивает, когда придёт его мама. Стас оглянулся на Нику. Синеглазая поняла его без слов. — Возможно, я смогу его успокоить, — проговорила она. Сержант бросил вопросительный взгляд на Стаса, и тот согласно кивнул. — Только будьте начеку, — предупредил он, — за безопасности девушки головой отвечаешь. — Есть, — правая рука сержанта метнулась к форменному головному убору. Корнилов проводил взглядом удаляющуюся спину Ники и вошел в допросную к Панкрату. — Какого *** твориться ***ть?! — воскликнул Панкрат, едва Стас вошел к нему. — Закрой пасть, — беззлобно бросил Стас. — Нет, ты ответь, начальник! — развел руками Рындин. — Чё это за ***ный беспредел?! Чё за ***ня такая?! Какого меня выдирают из койки среди ночи и тащат на допрос? Я подозреваемый или ваш личный раб?! — Это уж как тебе больше нравиться. — Не понял!.. — вызывающе воскликнул Панкрат. — Я объясню, — холодно бросил Стас. — Но, для начала, расскажи мне, как и зачем ты откопал и перезахоронил тело своей жены? Зачем ты приволок его в вашу старую квартиру? В ответ на вопрос Стаса, Панкрат нехорошо улыбнулся, обнажив грязные, желтоватые зубы, с налипшими на десна остатки пищи. — Ишь ты… Любопытный какой. А что мне будет, за то, что я расскажу? — С сыном увидишься. И не факт, что не в последний раз. От этих слова Панкрат, до этого сидевший на стуле в хамской развалистой позе, немедленно выпрямился, подобрался и сложил руки на стол. — Ты чё такое базаришь, начальник?! С каким сыном? — С Марком, — безразличным тоном ответил Стас. Панкрат нервно сглотнул. Его морщинистый кадык, покрытый жесткой седой щетиной нервно дёрнулся. — Марк… у вас?! Кажется эта мысль серьёзно страшила старика. — Да. — Нет… — он, явно не желая верить словам Стаса, замотал головой, — нет, ***дишь ты всё!.. Не могли вы его взять… Корнилов молча положил на стол нож Марка. Панкрат замолчал и весь как-то сник. — Теперь рассказывай, — велел Стас. — Зачем ты выкопал тело Антонины и спрятал в вашей бывшей квартире? Панкрат несколько мгновений смотрел на громадный нож, лежавший между ним и Стасом. Корнилов не прерывал тишину, не мешал старику собираться с мыслями. — А чего тут рассказывать-то? — проворчал он. — Я как вышел, бухать начал не просыхая… Ты не думай, я себя не жалел — знал, что виноват. Антонина, с**а, меня довела, но… виноват всё равно я. — Дальше, — прохладным и невозмутимым голосом приказал Стас. — Я нашел кладбище, на котором Антонину похоронили, выпил с тамошними сторожами, они мне показали её могилу, ну а ночью, потом… Я пробрался к ним, откопал её и в мешок… Квартира наша пустая стояла — сыновей моих того, в приют отдали. Я вынул тело Антонины, достал заранее припасенный инструменты и стройматериалы, ну и… это… в стену её заделал, прямо в мешке, чтобы запаха не было… — Зачем ты это сделал? — повторил Стас. — Затем, что это её квартира, её дом, она должна остаться в нём… Мне так хотелось. Панкрат нервно сглотнул, его угловатый кадык снова дёрнулся. — Мне казалось, что так мне будет лучше, спокойнее… но, я ошибался. Стало хуже. Намного!.. Я стал видеть её! Слышать её голос по ночам! Она стала являться ко мне во снах!.. Понимаешь, начальник?! Понимаешь?! Стас понимал. Он насмотрелся на многое и знал, что даже у таких отъявленных мерзавцев, как Панкрат, где-то там, в окрестностях сознания, должны стыть остатки совести. Сегодня, именно на них, он и собирался сыграть, чтобы выведать у Панкрата не связывался ли с ним кто-то, кто мог управлять его сыновьями через него. — А что с твоими сыновьями было, когда они выросли, ты знаешь? Ты навещал их? — А как я их навещу?! — Панкрат поднял на Стаса взгляд. Корнилов не особенно удивился увидев в красных от бесперебойного пьянства, глазах старика злость, боль и нечто похожее на слабое раскаяние. Да, как бы дико это не звучало, но убийцы часто раскаиваются в содеянном. Жестокий парадокс состоит в том, что это не мешает им убивать снова. — Мне запретили к ним приближаться, когда они малые были. А когда выросли… они нашли меня сами, но только, когда уже были совсем взрослыми мужиками. Им сейчас всем хорошо за тридцатник. Он криво ухмыльнулся. — Я увидел своих детей лишь спустя почти тридцать лет, с той поры, как меня повязали и упекли. — Зачем они искали тебя? — спросил Стас. Панкрат ухмыльнулся, затем довольно ощерился и ответил: — Потому что им было страшно. Я был нужен им. Даже спустя столько лет. Они уважают меня, несмотря ни на что! Стас не совсем понял, о чем он говорит, но дальнейший разговор частично пролил свет на все недомолвки Рындина. ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ Среда, 25 марта. Ночь. Он смолк и перестал плакать, когда я тихо вошла и встала позади полицейского, который с ним разговаривал. Марк, с покрасневшим от слёз лицом, взглянул на меня с вопрошающей надеждой в заплаканных глазах. Видеть плачущим и напуганным этого здоровяка, который с ожесточением пытал и убивал своих жертв, было чем-то несуразным и категорически неуместным. Взгляд растерянного и перепуганного ребенка, совершенно не сочетался с обликом опасного убийцы. Это зрелище вызывало дикий разительный диссонанс: это было чем-то антиприродным, невероятным, чем-то, чего не должно и не могло существовать. Чудовище и монстр, с взглядом и разумом четырёхлетнего мальчика. — Где моя мама?! — Марк неуклюже метался вдоль стены и шарахался от стоящего перед ним довольного рослого, вооруженного дубинкой полицейского. — Я хочу к маме! К маме! Где моя мама?! Где мой папа? Пожалуйста, отпустите меня! Я ничего не сделал!.. — Заткнись, мать твою! — вскричал разозленный полицейский и замахнулся дубинкой. Марк, в страхе, сдавленно вскрикнул и, закрыв толстыми крепкими руками, вжался в стену. — Стойте! — звонко воскликнула я. Полицейский, собиравшийся ударить Марка, обернулся на меня. — Ты ещё кто такая? — Полегче, — сказал провожающий меня сержант. — Эта девушка приехала с Корниловым. Взгляд полицейского с дубинкой изменился. — Извините, — проворчал он и посторонился. — Что вам нужно?