Неожиданный шанс

– О! Хозяин вернулся! Сейчас открою!

Через минуту возни ворота открылись – к Ждану подскочили четыре пса дворовой породы. Они одновременно радовались встрече с хозяином и порыкивали на стоявших рядом незнакомцев. За ними стоял невысокий дедок в валенках и накинутом на исподнее кожушке.

– Здравствуй, Ждан! Врали, значит, люди, что плохое с тобой случилось. Мы не верили, хотя река давно встала. Где лодью оставил?

– Нет, Душан, больше лодьи. И людей, что со мной в Хамлидж пошли, больше нет.

– Как же…

– Потом, Душан! Мы две недели в пути – растапливай баню. Бажене скажи, пусть на всех поесть соберет. Мы пока коней обиходим.

Через час Ждан и воины князя ужинали под радостное причитание стряпухи Бажены. Перекусив, пошли в баню смывать грязь и пот двухнедельной дороги.

Утром Ждан проснулся поздно. С улицы доносился стук топора и смех воинов. Ждан поднялся и по недавно приобретенной привычке сунулся к окошку посмотреть на то, что происходит во дворе. И сразу вспомнил, что он дома, в Смоленске, а не в гостях у князя. Это там окна большие и прозрачные, а здесь маленькие и вместо прозрачного стекла затянуты бычьим пузырем. Ждан вздохнул – как быстро человек привыкает к хорошему! И тут же дал себе обещание построить дом с такими же окнами, как у князя. И баню, которая топится без дыма.

Подобное он обещал себе уже не в первый раз, однако понимал, что для этого нужно исполнить волю князя. А к этому он только приступал.

Накинув шубу на плечи и обувшись, вышел на крыльцо. Старший из воинов колол дрова, другой что-то сколачивал из лесин, а двое оставшихся кружили друг против друга в потешном поединке.

Старший, заметив Ждана, прикрикнул на своих бойцов и обратился к нему:

– Утро доброе, Ждан! Каков у нас план на сегодня?

– Пойдем к Годиславу. А после него уже к старейшине купеческому. Но сначала позавтракаем.

Двор друга детства Годислава находился в нижней части города – под горой. Их отцы были в некоторой степени конкурентами, тем не менее козней друг против друга не строили, частенько ходили в совместных караванах и после удачных походов пили пиво. Дети пошли по их стопам, но вот Ждану не повезло – остался один. А Годислав наоборот – год назад женился, и отец помог ему построить усадьбу у нижней стены. Вот туда и направлялся Ждан вместе со старшим княжеским воином.

Когда Ждан после стука в ворота и вопроса кого-то из дворовых «Кто там?» ответил, что это Ждан, то не прошло и пары минут, как раздался хруст снега под бегущим человеком, ворота открылись рывком, и Ждана стиснули в объятиях сильные руки друга.

– Ждан! Ждан! Я не верил слухам, что ты уже не вернешься! Давай, проходи в дом! А это кто с тобой?

– Это воин князя Вяземского. Он со мной. Познакомься, это Вячеслав.

– Князь Вяземский? Не слышал о таком, – пожимая протянутую руку воина, переспросил Годислав.

– Не удивляйся. Скоро, очень скоро о нем услышат многие. А уж в Смоленской земле – все! Я тоже теперь человек князя Вяземского. Пойдем в дом, я все расскажу.

Попав за стол, Ждан вытащил из сумки бутылку коньяка. Годислав подивился самому предмету и искусству, с которым он был сделан. Потом, когда Ждан разлил по чаркам, крякнул от крепости напитка. Так за беседой они и приговорили на троих эту емкость. Меньше всех выпитое было заметно по Вячеславу. Тот будто и не пил. Годислав попросил пустую бутылку оставить ему – очень она ему красивой показалась.

– Значит, ты теперь княжий человек, а не свободный купец. И что думаешь делать дальше?

– Ну, во-первых, прости! Я от радости, что вернулся и увидел тебя, забыл о подарках. Вячеслав! Доставай! Вот! Это твоей жене – Велимире.

Ждан принял из рук Вячеслава предмет, завернутый в материю, положил на стол и развернул его. На столе лежало настенное зеркало. И тут в небольшом свертке, который Ждан развернул сразу после большого, тоже было зеркало, только настольное. Ждан точно знал, что ничего подобного ни у кого в Смоленске не было. Да и вообще нигде не было. Годислав замер, удивленно разглядывая зеркала.

– Годислав! Позови Велимиру. Пусть скажет, где лучше повесить большое зеркало.

Через минуту в горнице появилась молодая жена друга, не так давно родившая мужу дочь. Увидев свое отражение в зеркале, ахнула, прикрыв рот ладошкой и не сводя глаз с чуда.

Вячеслав, улыбаясь, достал из кармана крестовую отвертку:

– Ну что, хозяйка, показывай, куда повесить зеркало?

Та вопросительно скосила глаза на мужа и, получив его разрешающий кивок, оглядываясь, будто боясь, что чудо исчезнет, двинулась на женскую половину. Вячеслав, забрав зеркала, пошел за ней вслед.

– А это тебе от князя! – Ждан положил на стол перед Годиславом наручные часы.

– А это – от меня, – и туда же лег отличный охотничий нож из нержавеющей стали.

Годислав на нож даже не взглянул. Его взгляд был прикован к непонятному предмету.

– Это часы! Такие же, как у меня, – и Ждан оттянул рукав на левом предплечье. Действительно, на его руке выше запястья находился такой же предмет. – Часы – это…

Рассказ об этом хитром механизме занял минут пятнадцать. К этому времени вернулся Вячеслав, молча усевшийся за стол, стараясь не мешать общаться друзьям.

– В общем, Вячеслав, или кого он назначит из своих воинов, научат тебя этой премудрости и азбуке, которой пользуются в Вяземском княжестве. Я тоже уже умею читать и немного писать, но они в этом горазды. У князя все знают грамоту. Без нее у него невозможно служить.

Ждан кивнул на меланхолично жевавшего кусочки пресной лепешки воина. Периодически с женской половины доносился дробный топот бегающих девок. Велимира, по-видимому, меняла наряды перед зеркалом.

Далее Ждан повел разговор о своих планах на эту зиму. Годислав, оторвавшись от подарков, обстоятельно вводил того в курс дел, происходящих в Смоленске. И пообещал пойти к старейшине вместе со Жданом.

Напоследок, уже перед уходом, Ждан достал из-за пазухи – так подумал Годислав – мешочек. На самом деле Ждан достал его из внутреннего кармана, нашитого в его одежде умельцами князя. Очень удобно! Развязав тесемки, он вытряс на стол круглые золотые монеты.

– Подскажи, по какому курсу могут приниматься эти монеты?


Годислав взял в руку монету и внимательно рассмотрел ее. Монета изготовлена была поразительно искусно. Он взял вторую и сравнил их. Не нашел различий. Такого качества монет видеть ему еще не приходилось.

– Что это?

– Золотой червонец. Монета княжества Вяземского. Золото более чистое, чем в наших гривнах. По весу одна монета – двадцать пятая часть гривны. Но князь уверен, что за счет чистоты золота и качества должна стоить как серебряная гривна.

– Ну, не знаю. Красиво, конечно, но в гривне золота значительно больше.

– Я тоже об этом князю сказал. А он знаешь что мне ответил? Товары, которыми будет торговать его княжество, можно будет купить только за эти монеты. А так как их ни у кого нет и сделать подобное вряд ли кто сможет, то их придется предварительно купить. Идея лично мне кажется заманчивой. Вот скажи, хотел бы ты торговать в Смоленске и в других городах теми же зеркалами?

– М-да…

– А для этого тебе пришлось бы купить товар за эти монеты, предварительно выкупив их за свое золото или серебро.

– А что, много у князя этих зеркал?

– У него есть завод, который их делает. Да и не только зеркала там делают. Множество удивительных и чудных вещей его мастера делать умеют. Всего я и рассказать не могу.

– Заманчиво…

– В общем, мне князем поручено поставить в Смоленске гостевой и торговый дворы. В этом деле есть и моя доля – я вложил деньги, привезенные из Хамлиджа. Если есть желание – присоединяйся. Дело верное!

– Я подумаю.

На следующий день Ждан с помощью товарища выкупил у города участок сто на сто саженей. Участок располагался выше по течению Днепра, в устье Рачевки, примыкая к реке. О чем и было доложено князю.





Глава 12




Если экспедиция в Смоленск планировалась достаточно давно, то идея насчет второй возникла в момент поимки охотников из племени голядь. И сейчас вторая, значительно более многочисленная, группа, попрощавшись со Жданом и его спутниками, двигалась в противоположную сторону – на восток. Возглавлял ее лично Фомичев. С собой он взял Чтибора, Федора Ивановича, Никодимова, семь латников, два десятка лучников и десяток Чибиса. На начало декабря был изготовлен первый десяток полного латного доспеха. Кроме Фомичева доспехи получили Чтибор, Федор Иванович и семь лучших бойцов. Никодимов и лучники были одеты в бригантины. Никодимов предпочел броне мобильность. В караване двигались еще пяток саней, в которых лежала броня, тяжелое оружие группы Чибиса и подарки. Подарки для старейшины рода Бобра. Путь предстоял неблизкий. БПЛА проследил маршрут отпущенных охотников до их городища. Далее Максим наложил карту, снятую БПЛА, на современные, и таким образом стало понятно, что городище рода Бобра племени голядь находится в верховьях Вори, притока Угры. Напрямую расстояние между шлюзами на Молодке и городищем составляло примерно 35 километров. Но прямой дороги просто не было. Идти пешим ходом Фомичев не захотел. Далеко, особенно учитывая, что идти пришлось бы через чащу. Да и не представительно. А в этом времени этот момент был крайне немаловажным. Ну, собственно, как и всегда. Встречают-то по одежке! Вариант высадки с вертолетом тоже был забракован. Имелась довольно серьезная вероятность, что род Бобра просто разбежится, увидев железных птиц. И про авторитет того же старейшины наверняка придется забыть. Не удастся ему в таком случае сохранить лицо. А хотелось бы сделать все чин чином! Поэтому решили идти конным караваном по Молодке, Жижале, Угре и Воре. Всего выходило около 250 километров, которые караван рассчитывал пройти за неделю.

В это время караван Фомичева подошел к городищу рода Бобра. За пару километров до него все надели броню, и караван, развернув княжеское знамя, неторопливо двинулся к своей цели. То, что караван заметили сразу, как он выполз из-за поворота реки, стало понятно по суматошным звукам большого барабана, извещавшего жителей городища о внезапной опасности. Метров за пятьсот до каравана в городище закрылись ворота, впустив последних спасающихся бегством. Одновременно над остриями бревен тына, окружавшего городище, замелькали головы десятков людей.

– Так! Все стоят здесь! Дальше едем я, Чтибор и Федор! – распорядился Фомичев метров за сто пятьдесят и одним движением закрыл забрало шлема.

Чтибор и Федор заняли места слева и справа от Фомичева, и их лошади шагом двинулись к воротам городища. Федор держал знамя.

Когда подъехали метров на пятьдесят, стал слышен шум. В городище что-то происходило часть защитников постоянно оборачивались, как будто в ожидании решений. Неожиданно в Фомичева и его сопровождающих полетели стрелы. Стрелы ударили по броне всадников и коней и бессильно упали на снег. Фомичев поднял одну из зацепившихся за седло стрел и поднес ее к глазам, рассматривая. Убедившись, что наконечник бронзовый и, поскольку ему в свое время объяснил Чтибор разницу между боевыми и охотничьими, именно последний, усмехнулся. Подняв стрелу в руках, он одним движением сломал ее. И вспомнив сцену из одного фильма, прокричал защитникам городища:

– Вот так, значит, вы платите за предобрейшее!

И тут же повернувшись к Чтибору, переспросил:

– Что положено говорить в подобных случаях? Только учти – мне бы хотелось, чтобы люди мне достались живыми.

Чтибор вытащил меч из ножен и, откинув забрало, во всю мощь гаркнул в сторону тына:

– Клянусь Перуном! Если в князя еще кто-нибудь выстрелит – всем мужам выше стремени рубим головы! Женщин и детей – в рабы! Обещаем конец роду Бобра!

За тыном наступила тишина, в которой стал слышен плач десятков женщин и детей.

Несколько минут ничего не происходило. А потом со скрипом начали отворяться ворота. Удивительно, но открывали их именно охотники, бывшие в плену. Фомичев запомнил их. Увидев, что ворота открываются, Чтибор поднял руку, подав знак остальным воинам, и секунды спустя Фомичев услышал звуки нагоняющей их конницы. Они так и въехали в ворота. Напротив ворот стоял крепкий сероглазый мужчина в расцвете сил и с бородой с легкой проседью. Князь определил его для себя как главу рода. На взгляд Фомичева, они были с ним приблизительно одного роста. На его лице читалась решимость. Рядом с ним встали трое старых знакомцев. Сзади них толпились испуганные женщины и дети. Среди этой группы выделялся старик с белой от седины шевелюрой, такой же бородой и посохом в руках. Между стоящим впереди мужчиной и женщинами с детьми заняли позицию, растянувшись цепью, десятка три, может немного больше, воинов. Точнее, Фомичев их предпочел бы называть охотниками, потому что практически все были вооружены уже виденными ранее луками и короткими копьями. В стороне лежал человек – по-видимому, убитый, – его незакрытые глаза были устремлены в небо. Рядом с ним лежали и сидели еще несколько связанных мужчин. И взгляды всех живых, включая связанных, были устремлены на Фомичева и его спутников.

– М-да, как-то все пошло не так! Мы другой сценарий отрабатывали. Чтибор, что нужно сейчас делать?

– Подъедь к старейшине – это вон тот сильный воин, – заставь его поклясться тебе в верности!

– Нет! Я не так сделаю.

Фомичев соскочил с коня, передав повод Чтибору, и снял шлем. После чего, взяв его на сгиб левой руки, пошел по направлению к старейшине. Не доходя нескольких шагов до него, остановился и после паузы сказал:

– Здрав будь, вождь рода Бобра! Я – князь Вяземский Сергей. В гости принимаешь?

Часа через три Фомичев сидел на пиру за огромным столом в родовой избе напротив Гинтовта. Именно так звали старейшину рода Бобра, встретившего князя у ворот городища. Но Фомичеву как-то сподручней про себя было называть его вождем. Слева от Гинтовта сидел волхв – тот самый старик с посохом. Его звали Едивид. За эти три часа произошло много событий. И Фомичев, и его люди успели попариться в бане. Точнее, не в одной, а были задействованы все бани городища, и таким образом в несколько заходов смыть недельную грязь похода и ночевок у костра удалось всем. Хотя бани и топились по-черному, что было крайне непривычно, ими воспользовались с огромной радостью. Князь парился вместе с вождем, который и рассказал о причинах столь неоднозначного начала их знакомства.

После того как трое молодых охотников – одним из них был младший сын старейшины – вернулись с подарками от князя, Гинтовт собрал самых уважаемых людей рода на совет. Обсуждали один вопрос – что делать в связи с появлением новых соседей? Пришельцы поселились на самом краю земель племени Бобра и пока не мешали роду. Зверя, птицы и рыбы хватало и поблизости от городища. Земли их предков были богатыми, и еды хватало всем. Однако сам факт, что это их земли и чужаки сели на них без спроса, вызывал справедливый гнев. По словам охотников, одолеть пришельцев их род в одиночку не мог. И они сомневались, что и несколько родов справятся с «железными воинами». Все племя же можно было поднять лишь через совет старейшин родов. И подобного события ни Гинтовт, ни Едивид на своем веку не помнят, и надеяться на это им не стоит. Наверняка помощь не успеет, а месть, если племя голядь и сумеет наказать пришельцев, род Бобра не воскресит. Поэтому следовало отнестись к новым соседям с осторожностью и постараться не гневить их. В то же время жест князя, одарившего охотников невиданными ножами, и его слова, что он обязательно явится в их городище, оставляли надежду на возможный мир. В котором найдется место и взаимовыгодному обмену, например, шкур, мяса, рыбы на ножи и вообще все, что есть из железа у пришельцев. Кузнец их рода, рассмотрев и попробовав в деле подаренные ножи, заявил, что ничего подобного ранее в руках не держал, не видел и даже не слышал о таком прекрасном железе и очень хотел бы пообщаться с кузнецом, владеющим таким мастерством. В их роду и в целом племени с железом было плохо. Из болотной руды получалось очень мало железа, и оно было невысокого качества. Изредка удавалось выменять у проезжих купцов железные изделия. Звериных шкур везде хватало с избытком, поэтому купцам было неинтересно отдавать за них столь ценные изделия. Поэтому в родах племени редко кто из воинов имел железное оружие и почти никто не имел доспеха из железа. И тут такой подарок! Старейшина и поддерживающий его волхв склонялись к мысли установить добрососедские отношения с пришельцами.

Однако у этой позиции были и противники. И возглавлял эту группу приемный сын Гинтовта, Витовт. Витовт был единственным сыном предыдущего старейшины Будивида, погибшего на охоте. Гинтовт на совете рода был провозглашен следующим старейшиной и там же поклялся воспитать сына Будивида как своего. Сейчас Витовту было больше двадцати зим, и он вошел в силу. Вокруг него стали объединяться все, с кем у Гинтовта когда-либо были размолвки. Прошел слух, что старейшиной по праву крови должен быть Витовт, а избрание Гинтовта ошибка, которую нужно исправить. И сейчас Витовт требовал наказать пришельцев всеми силами. Если не хватит своих – поделиться долей захваченного имущества и рабами с соседними родами и уничтожить чужаков. В слова охотников о силе пришельцев он не верил и называл их трусливыми лжецами, не способными даже на своей земле уйти от погони.