Несущий огонь

«Разведчики», – подумал я. Рорик вместе с Кенвульфом и еще двумя часовыми размещался выше по склону, в месте, с которого открывался расположенный к югу форт.

– Договорим позже, – бросил я Бергу и, вернувшись к поджидающим пятидесяти воинам, строго-настрого наказал им хранить тишину.

Три всадника следовали по лесной тропе, но на восток или на запад не уклонялись. Некоторое время провели в лесу. Наблюдавший за ними Кенвульф доложил, что они добрались до северной опушки, откуда видно было дюжину моих парней с неоседланными лошадями близ камня. Это зрелище, похоже, удовлетворило дозорных, потому как те развернули коней и поскакали на юг. Ехали они медленно, явно уверенные, что среди деревьев не скрывается угроза. К этому времени солнце уже выглянуло, озарив восток и окрасив немногочисленные облачка золотом. День обещал быть хорошим. По крайней мере, для нас. Если я прав. Если.

Я отослал Рорика обратно к часовым. Ничего не происходило. Олениха вышла из леса выше по склону на пастбище и понюхала воздух. Затем услышала нечто, что заставило ее вернуться в чащу. Меня подмывало присоединиться к дозорным и посмотреть самому, но я сдержался. Если буду наблюдать за фортом, это ничего не изменит, и чем меньше мы передвигаемся, тем лучше. Золотые кромки облаков растворились в ослепительной белизне. Стало жарко под доспехом. Я надел под кольчугу кожаную куртку, а шерстяные штаны были заправлены в сапоги, обшитые тяжелыми железными полосами. Мои предплечья были увешаны золотыми и серебряными браслетами, знаками военного вождя. На шее висела золотая цепь с вырезанным из кости молотом. На поясе красовался Вздох Змея, а щит, шлем и копье лежали у дерева.

– Может, он и не придет, – проворчал Финан ближе к середине утра.

– Брунульф придет.

– Платить он нам все равно ничего не намерен. Так зачем идти?

– Если он не придет, – напомнил я, – война не начнется.

Финан посмотрел на меня как на чокнутого. Он собирался что-то сказать, но тут появился запыхавшийся Рорик.

– Господин… – начал он.

– Они покинули форт? – прервал его я.

– Да, господин.

– Я ведь говорил, – обратился я к Финану. Потом повернулся к Рорику. – Сколько их?

– Двенадцать, господин.

– Знамя несут?

– Да, с червяком.

Он имел в виду дракона Уэссекса. Именно этого я и ожидал. Потрепав Рорика по голове, я велел ему оставаться при мне, потом приказал воинам приготовиться. Вместе с ними я нахлобучил шлем с вонючей и сальной кожаной поддевкой. То был лучший мой шлем, с серебряным волком на гребне. Я надвинул его поглубже на уши, потом закрыл нащечники, а Рорик затянул у меня на подбородке закрепляющую их тесемку. Надел на меня темный плащ и застегнул на шее, подал рукавицы и подвел коня. Вместо колоды-подставки я воспользовался стволом упавшего дерева. Устроившись в седле Тинтрега, принял от слуги тяжелый, обитый железом щит. Продел левую руку в петлю и ухватился за ручку.

– Копье! – потребовал я. – И еще кое-что, Рорик.

– Что, господин?

– Держись в тылу. Не ищи приключений.

– Да, господин, – отозвался он чересчур быстро.

– Я серьезно говорю, жуткий ты мальчишка. Ты носитель моего штандарта, а не воин. Пока еще не воин.

Я облачился во все боевое великолепие. Как правило, я не удосуживался надевать плащ, не носил браслеты, выбирал шлем попроще, но в ближайшие несколько минут мне предстояло определять судьбы трех народов, а это заслуживало того, чтобы немного принарядиться. Дружески шлепнув по шее Тинтрега, улыбнулся Финану, который, подобно мне, сиял серебром и золотом. Обернувшись, увидел, что все пять десятков моих воинов уже в седлах.

– Двинулись потихоньку, – скомандовал я. – Шагом! Спешить некуда!

Мы вывели коней из леса на пастбище. Два зайца удрали от нас к реке. Мы все еще находились в низине, невидимые как для форта, так и для Брунульфа, который вел свой ничего не подозревающий отряд на север по воловьей тропе в направлении камня за лесом. Я полагался на Кенвульфа, воина опытного и мудрого, который должен был дать мне сигнал.

– Теперь просто ждем, – воскликнул я. – Стоим и ждем.

– Почему бы тебе не выждать, пока их будет невозможно увидеть из форта? – недовольно осведомился Финан.

– Потому что я не тот человек, кто выберет такое вот место для битвы, – ответил я, заинтриговав друга еще больше. Поскольку я говорил громко, то мое объяснение слышали и все остальные. А потом еще повысил голос, уверенный, что за пределы поросшего травой котла, где мы укрывались, мой голос не разнесется. – Вы увидите дюжину всадников, скачущих под флагом Уэссекса. Наша задача – защитить их! Эти двенадцать должны остаться в живых. На них вскоре нападут двадцать пять или тридцать человек! Я хочу, чтобы этих людей взяли в плен! Убейте какое-то количество, если это необходимо, но мне нужны хотя бы несколько пленников! Особенно их вожаки! Высматривайте самые дорогие кольчуги и шлемы и хватайте их обладателей!

– Иисус милосердный! – воскликнул Финан. – Теперь я понял.

– Мне нужны пленные! – подчеркнул я.

Рорик взобрался в седло и развернул знамя с волчьей головой. Мгновение спустя на окраине леса появился Кенвульф и замахал нам. Я коснулся висящего на золотой цепи молота.

– Пошли! – приказал я. – Быстрее!

Тинтрег, видно, притомился ожидать, потому как от одного прикосновения шпор рванулся вперед. Я прильнул к коню. Вскоре все мы уже взбирались по короткому склону и, приближаясь к гребню, опустили копья.

– Когда ты догадался? – прокричал мне Финан.

– Позапрошлой ночью!

– Мог бы и сказать!

– Мне это казалось очевидным!

– Хитрый ублюдок! – восхищенно бросил он.


Потом мы перевалили через гребень, и я увидел, что боги не оставили меня.

Ближе к нам – не далее как в четверти мили – на тропе замерли Брунульф и его отряд. Они остановились в изумлении, потому как с востока от них показались другие всадники. Далекие конные были со щитами и мечами наголо. Я заметил, как Брунульф повернул обратно к югу. Его сопровождали двое облаченных в черные рясы попов. Один из них в панике ринулся к лесу, и Брунульф закричал ему, веля вернуться. Он указывал в сторону форта, но было уже слишком поздно.

Далекие всадники мчались им наперерез. Я прикинул, что их около трех десятков. Выезжая из форта, они наверняка следовали под стягом с драконом западных саксов, но теперь при них было знамя с красной секирой. Флаг был далеко, но красная секира на большом полотнище ясно опознавалась. Я не сомневался, что этот же символ изображен и на щитах у конников.

Герб Сигтригра, только ехали под ним не люди короля Нортумбрии. То были западные саксы, притворяющиеся данами; западные саксы, которым приказали перебить сородичей и тем самым развязать войну. Брунульф и его посольство должны были умереть на виду у своих товарищей из форта. Те донесут Эдуарду, что подлые нортумбрийцы согласились на перемирие, а затем напали и перебили послов. Хитрый план, придуманный наверняка самим Этельхельмом. Он желал развязать войну, но знал, что Сигтригр может не принять вызова и даже, напротив, сделает все, чтобы избежать столкновения. Поэтому, если Сигтригр не захочет нападать на людей Эдуарда, воины Этельхельма сделают это сами под знаменем с красной секирой и перебьют их.

Вот только я оказался здесь и пребывал не в лучшем расположении духа.

Мой кузен по-прежнему занимал Беббанбург.

Этельхельм пытался уничтожить королевство моей дочери и зятя.

Константин унизил меня, изгнав с земли предков.

И уже целый месяц я не виделся с Эдит, моей женой.

Поэтому кому-то придется плохо.





Глава пятая




Сначала ни Брунульф, ни его люди нас не заметили. Они не могли оторвать глаз от всадников, приближавшихся с востока, всадников с нортумбрийскими щитами и сверкающими мечами, всадников, явно идущих убивать. Первым побуждением Брунульфа было вернуться к форту, но половина нападающих забрала к югу, отрезая ему путь. Потом кто-то из его людей глянул в сторону запада и, увидев нас, закричал. Брунульф обернулся. Я находился достаточно близко, чтобы прочитать ужас на его лице. Он-то считал, что едет на мирные переговоры, а вместо этого смерть устремлялась к нему с двух сторон. Брунульф был в кольчуге, но без шлема. Щита он тоже не захватил. Два священника, ехавших рядом с ним, были вовсе безоружны. Брунульф наполовину вытянул меч из ножен, потом остановился, видимо в надежде, что если не окажет сопротивления, то появится шанс сдаться в плен.

– Мы на твоей стороне! – гаркнул я. Тот, похоже, был либо слишком ошеломлен, либо испуган, чтобы соображать. – Брунульф! – окликнул я его по имени. – Мы на твоей стороне!

Берг и мой сын догнали меня, расположившись по бокам, и я знал, что они договорились прикрывать меня. Я двинул Тинтрега правее, заставив лошадь Берга податься в сторону.

– Не толпитесь вокруг меня! – рявкнул я.

– Господин, будь осторожен! – крикнул молодой норманн. – Ты ведь…

Видимо, он хотел сказать «старый», но благоразумно воздержался.

Воины под знаменем Сигтригра нас заметили и замедлили ход, не зная, как быть. С полдюжины повернули к отряду Брунульфа. Я слышал, как кто-то призывал атаковать, другой же – отступать. Это смятение предопределило их судьбу.

Мой отряд пересек тропу к югу от Брунульфа и его людей.

– Мы на твоей стороне! – сообщил я снова и увидел, как он кивнул.

Затем мои люди проскакали мимо него. Они выставили копья и пошли в галоп, тогда как враги, уступающие нам числом, были вооружены только мечами и пребывали в растерянности. Кто-то застыл в нерешительности, кому-то удалось развернуть коней и поскакать на восток, а один из врагов, видно обезумевший от страха и хаоса, погнал коня нам навстречу. От меня потребовалось только опустить копье и собраться перед ударом. Во мне кипела злоба; слегка уведя Тинтрега вправо, я выставил толстое ясеневое древко. Острие, в котором сложились сила коня и всадника, скользнуло по краю щита противника, пробило кольчугу, прошло через куртку, кожу, мускулы и вспороло живот. Я выпустил древко, ухватил воина за шлем и выдернул из седла. Вокруг вошедшего в тело наконечника копья обильно растекалось кровавое пятно. Левая нога сакса запуталась в стремени, и лошадь потащила его, стонущего и оставляющего кровавый след, по росистой траве.

– Не такой уж я и старый, – крикнул я Бергу, после чего вытащил из ножен Вздох Змея.

– Пленники! – напомнил Финан.

Подозреваю, обращался он ко мне, потому как я открыто пренебрег собственным строгим указанием брать врагов живыми. Я замахнулся мечом на еще одного, но он в последний миг успел поднять щит и остановить удар. Я заметил, что красная секира намалевана свежей краской поверх старой эмблемы, наполовину соскобленной с ивовых досок. Сакс сделал выпад и промахнулся: его меч впустую скользнул по задней луке моего седла. Бородатая харя, обрамленная плотно сидящим шлемом, излучала отчаянную свирепость, которая сменилась в один миг выражением ужаса в широко распахнувшихся глазах – это копье Берга вонзилось воину в спину. Удар получился такой силы, что я увидел острие – оно вышло наружу, пробив кольчугу на груди. Противник открыл рот – мне бросились в глаза дыры на месте отсутствующих зубов, – а в следующий миг кровь запузырилась и забулькала у него на губах.

– Прости, господин, этот не пленник, – сообщил Берг, обнажая меч. – Я буду лучше стараться.

– Господин! – окликнул Финан, и я увидел, что он указывает мечом на восток. С полдюжины всадников галопом скакали прочь.

Те шестеро были на отличных конях, один в богатом шлеме с черным конским хвостом, попона лошади у другого сверкала золотом, но что безошибочно выдавало в них командиров, так это присутствие знаменосца. Оглянувшись, тот заметил погоню и с силой отбросил большой флаг с тяжелым древком и ложным гербом на полотнище.

За спиной у меня враги бросали щиты и поднимали руки, показывая, что не желают больше сражаться. Соратники Брунульфа, которым уже ничто не грозило, собрались вокруг своего знамени, а мой сын тем временем сгонял в стадо пленников, приказывая им спешиваться и бросать мечи. Значит, пленники у нас есть, но не те, которые меня интересуют. Я коснулся шпорами боков Тинтрега. Теперь все сводилось к состязанию между лошадьми. Те шестеро успели изрядно оторваться, зато трое из моих парней скакали на легких, некрупных жеребцах, подходящих для разведки. Такие кони шли намного быстрее здоровенных зверей вроде Тинтрега. И у двоих из этой троицы были еще копья. Они мчались рядом с беглецами, затем один из них, Свитун, быстро сместился и ткнул копьем, метя не во всадника, а в копыта первой лошади. Послышалось короткое, полное боли ржание: лошадь упала и закувыркалась, издавая пронзительные звуки. Наездник оказался придавлен скользящей по траве тушей. Затем следующий конь врезался в лягающееся животное и тоже упал. Другие беглецы рвали поводья, стараясь обогнуть груду тел, и мои люди нагнали их. Сакс с черным конским хвостом на шлеме заставил своего коня перепрыгнуть через одну из упавших лошадей и уже уходил, но Берг настиг его и ухватил за султан. Норманн дернул, всадник отклонился назад в седле и едва не свалился. Берг вцепился ему в плечо, снова дернул и на этот раз преуспел. Шлем, завязки которого разошлись при первом рывке, слетел с головы шлепнувшегося на траву воина и покатился. У беглеца оставался меч; он встал и, яростно ощерясь, попытался достать длинным клинком скакуна Берга, но молодой воин был уже далеко, и враг развернулся, чтобы встретить следующего всадника.

Меня.

Тут-то я и понял, почему позавчера двое из спутников Брунульфа повернули и возвратились в форт, не желая встречаться с нами. Они узнали меня и понимали, что я не только тоже узнаю их, но и учую подвох. Ведь передо мной, готовый вспороть Тинтрегу брюхо тяжелым лезвием, стоял Брайс.

Был у меня дружинник по имени Брайс, подлый мерзавчик, который в итоге сгинул под мечом дана при захвате Сестера. Быть может, это имя делает людей плохими, потому как противостоящий мне Брайс тоже был той еще скотиной.

Этот рыжеволосый и седобородый воин участвовал в десятках битв за своего хозяина Этельхельма, и олдермен всегда выбирал его, когда требовалось сделать грязную работу. Именно Брайса послали в Сирренкастр захватить Этельстана, и мальчик, вне всяких сомнений, погиб бы, не успей мы вмешаться. Теперь Брайсу поручили развязать войну, и он снова оплошал. Детина яростно взревел и распластался в выпаде, метя Тинтрегу в брюхо. Я повернул коня, намеренно держа руку с мечом вдали от Брайса. Тот это заметил и снова нанес укол, надеясь выпустить кишки моему скакуну, но я принял сильный удар левым стременем. Клинок прорезал кожу сапога и уткнулся в одну из вшитых в него металлических пластин. Было больно, но вполовину, не так, как Брайсу, когда окованный железом обод моего щита врезался ему в череп. Детина свалился как подкошенный. Я надеялся, что не убил мерзавца, потому как с этим удовольствием придется обождать.

– Хочешь, добью его? – Кеттил, один из моих дружинников-данов, видно, заметил, что Брайс пошевелился.

– Нет, он пленник! Прикончи лучше его, – я указал на коня, сваленного копьем Свитуна и теперь хромавшего со сломанной ногой. Кеттил спешился, отдал свой меч Фолькбальду в обмен на секиру и сделал, что нужно. Все шестеро беглецов сдались, все шестеро оказались в плену.