Несвободная

***

«Куда?»

Единственный вопрос крутился в моей голове, пока я, сидя на скамейке, в который раз пролистывала записную книжку у себя в телефоне.

Вечерние сумерки быстро накрыли город, будто огромным покрывалом, предварительно встряхнув его, а затем, словно куполом опустив на землю. Я видела, как порывы ветра буквально тащат по черному небу тяжелые грозовые тучи…

Закрыла глаза, позволяя звукам вечернего города успокоить меня.

Но боль в груди вернулась, стоило мне осознать, как далеко я зашла. Поверить не могу, что когда-то я думала, что не смогу жить без него!

Погруженная в свои размышления, даже не услышала, как зазвонил мой мобильный, но увидев его мигающий экран, обратила внимание на то, что абонент не определён. Приняв вызов, не услышала ничего, кроме тишины. Звонивший молчал, поэтому я просто сбросила вызов…

***

Чем больше я о ней думал, тем больше мой отъезд казался мне хорошей идеей.

Я тратил слишком много времени, вспоминая о произошедшем между нами. Я сам поставил точку и не имел права вновь пойти на попятный, в очередной раз поступившись своими принципами.

Я ненавидел себя за это! Злился на нее!

Всего несколько минут наедине с ней – с притягательным запахом ее кожи, звуками ее голоса, ее прикосновениями – и каждая клетка моего тела начинала выходить из строя…

Закрывая глаза я видел, как она возвращается домой, принимает душ и ложится в кровать, прижимаясь к мужу, а тот, в свою очередь, притягивает ее к себе, обнимая рукой, целуя голые плечи. Воспаленное ревностью воображение рисовало мне сцену за сценой, эпизод за эпизодом в самых извращенных ракурсах, словно в 3D, изображая для меня их сплетенные фигуры.

Ярость – чувство, охватившее меня, нельзя описать никак иначе, кроме как всепоглощающая ярость.

Я едва вспомню хоть что-нибудь с дневной встречи с потенциальными покупателями, потому, что все время следил за ней, стараясь выхватить и сохранить в памяти каждое ее движение… Как никто другой, я знал, что это не лучший способ вести дела. Все это так на меня не похоже!

Я понимал, что если так пойдет дальше, то следующие несколько дней сведут меня с ума. Чувствовал сексуальное напряжение, которое непрерывно искрило между нами. Знал, что стоит лишь протянуть руку и ударит разрядом! Даже сейчас я снова хочу оттрахать ее – в этом нет никаких сомнений. Именно ее. Именно с ней. Просто секс с другой не сможет излечить меня от нездоровой тяги, которую мы испытываем, находясь рядом друг с другом.

Странное, совершенно новое, нехарактерное мне чувство стянуло мою грудь при упоминании о другой. Я не могу отрицать притяжение между нами, но пытаюсь бороться с собой, причиняя себе физическую боль. Именно физическую, потому что член не принимает доводов разума, а яйца от воспоминаний о ней сводит так, будто зажимает в железные тиски…

Все понимаю, но рука сама тянется к телефону и я быстро набираю ее номер. Я давно его знаю. Информация о всех сотрудниках есть в общей базе, а ее анкету я изучил вдоль и поперек. Звоню и молчу словно ненормальный слушая ее дыхание. Даже на расстоянии пытаюсь поймать ее вдох…

Я болен! Совершенно точно болен ею!

Сейчас я понимаю, что для меня нет пути назад…

Гляжу на потухший дисплей и снова делаю вызов, только теперь Светлане, которая тут же берет трубку.

– Слушаю, Дмитрий Евгеньевич, – томно отвечает мне.

– Забронируй мне билет до Пекина. Самый ближайший рейс.

– Одна бронь? С вами никто не едет?

Ее открытая навязчивость начинает меня раздражать. Надо сменить секретаря.

– Один билет, Света.

Я повторяюсь и отключаю телефон, зная, что подтверждение брони получу на Майл.

Встаю с дивана и босиком иду на открытую террасу, настежь распахивая балконные двери, впуская в квартиру сильный порыв предгрозового ветра. Чернота неба не пугает. Его темнота словно отражение моего настроения. Сжираю себя за сделанный ей звонок. Подхожу к перилам и, облокотившись на них, без страха смотрю вниз, на город. С верхнего этажа моего пентхауса он, как на ладони, а гроза будто зарождается у меня на этаже. Именно здесь ее эпицентр…

Глубоко вдохнул разреженный воздух, чувствуя застывший запах дождя. Время будто остановилось. Сейчас природа в ожидании первой молнии.

Я же не могу выбросить из головы воспоминания о ней! Интересно, она так же не может уснуть, думая обо мне?!

Даже сейчас я чувствую, как пропускаю длинные пряди ее волос сквозь свои пальцы, поэтому сжимаю руку в кулак, не желая этих ощущений. Тело помнит, как прижимаю ее к стене, чувствуя идеально совпадающие изгибы. Помню, как мой член упирается ей в живот, знаю, что вот-вот она притянет меня за затылок, чтобы стать ближе друг к другу…

– Бл.ть!!! – громко рычу я и небо озаряет первая молния.

***

Слышу первый, рокочущий удар грома. Гроза совсем рядом, но я не двигаюсь с места, словно приросла к парковой скамье. Поднимаю глаза к небу, но не вижу молний, потому, что мешает листва окружающих меня деревьев. Слышу только шелест крон и плач ветра, запутавшегося в ветках. Или это звук, сорвавшийся с моих губ… Стон боли…

Сейчас я на грани, полностью охвачена эмоциями. Опускаю глаза, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы…

«Я не заплачу, только не здесь…»

Я догадывалась, что мама займет сторону Игоря, но, как оказалось, была совсем не готова услышать брошенные ею слова, которые оглушат, словно увесистая пощечина. То, что она поддержала его, не меня, действие, которое вышибло меня из равновесия своей неадекватностью, неожиданностью просто сбило меня с ног. Это удивительная способность «любящих людей» минимумом движений наносить максимум разрушений…

Внезапно тревога, до этого порхающая где-то на затворках моего сознания, дала о себе знать. У меня закружилась голова, и я наклонилась вперед, крепко цепляясь за края скамьи, стараясь побороть первые спазмы панической атаки. Усилившаяся тошнота выворачивала желудок, но я не прекращала делать попытки поймать ртом воздух. Безуспешно. Он будто не доходил до моих легких, оседая в пересохшем горле…


Телефон в руке непрерывно звонил, но я не обращала внимание на входящий вызов. В ушах звенел бешеный ритм сердца, кожа пылала, покрывшись липкой испариной, тело простреливало, но я не сломаюсь.

Ненавидя себя за слабость, я злилась. Пыталась отпустить обиду, простить родителей, вычеркнув боль из своего сознания и это помогало мне вернуть себе самообладание… Раз за разом дышать становилось легче.

Для ее безэмоционального сердца нелюбовь – слишком малозначительная причина для развода. Зная железный характер мамы, я не могу предположить, что могло бы стать для нее весомым аргументом. Воспитанная в институте советской семьи, где развод приравнивался к совершенно безнравственному, аморальному поступку, для нее он был абсолютно невозможен. Я старалась понять ее, пожалеть, ведь я не захотела жить «со своим» Игорем, а мама «со своим» прожила…

Доля вины в произошедшем сегодня лежала на мне. Для родителей образ Игоря был безупречен. Я сама его таким сделала! Постоянно замалчивала проблемы в семье, покрывая ночные отлучки и загулы мужа. Старалась скрыть его нежелание создавать полноценную семью, принимая удар на себя. Мама до сих пор упрекала меня, расстраиваясь из-за отсутствия долгожданных внуков, считая первопричиной отказа от детей мою карьеру.

Признавая свои ошибки я, выдох за выдохом, избавлялась от обиды, разрывающей горло, вставшей там комом.

Зарождающаяся паника медленно отступала. Легкие снова стали дышать, хаотичные удары сердца постепенно вернулись к обычному ритму. Вся тяжесть и боль последних нескольких минут словно растворилась…

Услышав отдаленный раскат грома, я улыбнулась сквозь слезы, потому, что поняла, грозу проносит стороной.

***

В гостинице меня встретила звенящая тишина, не приносящая спокойствия, и пустота, вместо привычного домашнего уюта…

Бросив сумку с вещами у двери, я потерла зудящую щеку, чувствуя, будто по ней покатился призрачный поток молчаливых слез и сбросила туфли. Подойдя к кровати, не раздеваясь рухнула, вжавшись лицом в подушку, сминая мягкий хлопок руками. Попыталась уснуть, отбросив в сторону все тревоги и разочарования этого дня…

Мои глаза закрылись, я мечтала о небольшой передышке, которую мне мог дать только крепкий здоровый сон.

В полудреме буквально почувствовала, прошедшую по моему телу мощную волну воспоминаний. Заерзала, стараясь унять дрожь, развернулась на спину, натянув на себя край покрывала…

***

Я была не одна.

Чувствую, как он ведет пальцами вниз по моему телу. То и дело останавливаясь, лишь на мгновение замирая, чтобы нарисовать на коже узоры из моих мурашек, которые, как по волшебству, непрерывно следуют за его прикосновением, пока он перемещает свою руку…

Внутренняя дрожь проступает ознобом.

Едва касаясь он проводит пальцами по моей шее, намеренно задевая бешено пульсирующую вену, вниз к моему соску, обводя его, но не затрагивая самый пик. С его губ срывается полустон, когда я выгибаюсь навстречу его прикосновению. Он проводит своими длинными пальцами вниз по моему животу прямо к сердцевине томной боли между моих ног…

Я нетерпеливо хныкаю, так как хочу, чтобы он надавил там, вошел в меня, и прекратил это изводящее непрерывно-нарастающее желание. Но он только обводит клитор и убирает руку, вырывая из меня новый стон разочарования…

Предвкушение заставляет каждую клетку моего тела сгорать в ожидании.

Я полностью обнажена перед ним, раскрыта. Мне должно быть стыдно, но я не испытываю стеснения. Сейчас я чувствую себя бесстыдно-развратной, готовой…

Грудь вздымается от частого дыхания, кожу покалывает от нетерпения, мышцы настолько напряжены, что создается впечатление, будто все мое тело вибрирует, как натянутая тетива тугого лука.

Во сне я не вижу мужчину, но это не просто кто-то, кого я хочу. Я точно знаю, что это он. Барс.

Слышу звук вжикнувшей молнии на его брюках и задерживаю дыхание. Сейчас, обнаженная перед ним, чувствую себя в абсолютно беззащитном положении. Как никогда возбуждена, потому, что знаю, что он может сделать со мной все, что захочет… знаю, что может заставить меня сделать для него все, что пожелает…

Я ощущаю его рваное дыхание на своей коже, когда он наклоняется и шепчет мне на ухо: «Я догадываюсь о чем ты думаешь…»

В ответ шумно выдыхаю и соски напрягаются до боли…

«Тебе нравится заставлять меня ревновать?» – снова шепчет он и я вздрагиваю.

Он нежно проводит носом вдоль моего подбородка, щекоча мою шею своим горячим дыханием… Сейчас я так возбуждена, что могу сделать все, о чем он попросит. Некомфортное жжение между ног становится настолько сильным, что я свожу ноги, чтобы смягчить его, но только раззадориваю себя.

Чувствую, как скользит руками вверх по телу, пальцами пробегаясь по моей груди, сжимая ее, раздражая соски, а затем выше, вверх по шее, запутываясь в волосах. Приподнимает мою голову и головкой члена касается моей нижней губы. Я приоткрываю рот и прижимаюсь ближе…

Я вспомнила нашу первую встречу. Доставление ему удовольствия таким образом казалось мне таким эротичным, что я застонала в голос. Он начал медленно двигать бедрами, одной рукой придерживая мою голову, а другой поглаживая мое тело. Я же впустила его глубже в рот, наслаждаясь его хриплым, мучительным стоном. Не заметила, как его рука скользнула между моих ног и теперь уже я не смогла подавить стон, когда его пальцы нырнули вдоль моих влажных складочек потирая и поддразнивая.

«Я не привык делиться тем, что принадлежит мне. Понимаешь?»

Киваю головой, посасывая его с новой силой, а сама не слышу его слов из-за бешеного пульса в ушах.

Тело ломит, дрожит в ожидании разрядки. Чувствую, как он крепче сжимает мой затылок, и делает выпад за выпадом, сокращая мышцы ягодиц, но потом резко выходит из меня, пальцами размазывая влагу на моих губах.

Чувствую его тяжелое дыхание на своей коже, нетерпеливые губы и язык на моей груди. Я выгибаюсь навстречу его манящему рту… Приглашающе раздвигаю ноги, позволяя ему устроится между ними. Но он не торопится с продолжением, а слегка задевает мои складочки распухшей головкой своего каменного от перевозбуждения члена.

«Скажи, кому ты принадлежишь», – шепчет он, мазнув губами по моим губам.

Смотрит на меня и я, наконец, могу разглядеть изумрудную зелень его глаз… Он. Барс.

В ожидании моего ответа, давит головкой на мой клитор, доставляя мне самые восхитительные ощущения.

«Тебе», – простонала я. – «Я принадлежу тебе».