Невеста призрака

Звук шагов человека, легко и быстро семенившего по прохладному плиточному полу, напомнил мне о порученной миссии. Я спешно кинулась искать убежище. Рядом была дверь, но такая великолепная и разукрашенная, что я бы не рискнула сунуться туда, если бы не страх разоблачения. Я толкнула створку, и, к моему удивлению, она открылась. Слава небу, там никого не было, хотя обстановка подсказывала, что в комнате кто-то живет. Я увидела письменный стол и в дальнем углу – традиционную кровать-альков[51]. Повсюду в беспорядке валялись книги и бумаги, но у меня не оставалось времени, чтобы изучить окружающие предметы. Единственный большой платяной шкаф, в котором я могла бы спрятаться, оказался запертым. Я безуспешно подергала дверцу, а затем проскользнула в кроватную коробку. Парчовые занавеси были наполовину спущены, и я скорчилась за одной из них с бешено бьющимся сердцем. Человек сейчас пройдет мимо, внушала я себе… но его шаги затихли как раз у двери комнаты.

– Оуян! Господин Оуян! Где вы?

Голос матери. К вящему ужасу, я поняла, что неплотно закрыла дверь, и она предательски приоткрылась. Минутное замешательство – и тонкая белая ручка, унизанная тяжелыми перстнями, открыла дверь настежь. Я мигом спряталась глубже за занавесями.

– Вы тут? – окликнула она.

Я могла слышать, как она ходит по комнате, заглядывая в раскрытые книги и сдвигая стопки бумаг. Что же она искала? И почему пришла сюда? Понимая, что малейшее движение меня выдаст, я согнулась в своем уголке и понадеялась, что ей не придет в голову обследовать кровать. Альков построили в виде коробки с занавесями и тремя стенками, причем боковые вырезали низко, чтобы можно было опереться. В традиционных сентиментальных романах часто изображали подобные кровати, а также прекрасных героинь, томно ожидавших внутри. Никогда не мечтала, что однажды смогу найти приют в одной из таких «шкатулочек» – стану прятаться в мире призраков от мертвой матери, которая начнет рыться в секретах неприятного старика. Я прикусила щеку, поскольку неуместный хохот грозил меня задушить. Что за насмешка! Я тосковала по матери, грезила о ней, предвкушала и воображала наше воссоединение, и вот каков результат.

Послышались царапающие звуки, и, сдерживая дыхание, я слегка высунулась из-за занавесей, чтобы подсмотреть. Женщина стояла спиной ко мне и писала кисточкой на листке бумаги. Царапанье раздавалось из-за предыдущей работы: она растерла брусок туши с водой на сухой тушечнице. В Малайе у меня были грифельные карандаши и даже деревянно-графитовые. По всей видимости, никто не потрудился сжечь копии таких современных инструментов, раз мать довели до использования кисточки и туши[52]. Она настолько углубилась в свое занятие, что не замечала приближавшиеся шаги, пока не стало слишком поздно. Дверь протестующе скрипнула, и, вздрогнув, непрошеная гостья спрятала в карман свою записку и быстро смешала бумаги в кучу.

– Ах, мадам! Что привело вас сюда? – Это говорил господин Оуян.

– Вы, конечно же. – Я была вынуждена ею восхититься. Нервы у этой женщины выковали из железа.

– Что вы делаете в моих скромных покоях?

– Но, господин Оуян, у вас же есть свой дом. Собственные особняки и виллы, по сравнению с которыми это местечко выглядит вполне провинциально. – Ее голос понизился до мурлыканья.

– Вы же знаете моих глупых потомков. Они бы никогда не позволили мне продолжать там исследования.

– Да? Видно, поэтому вы принесли сюда ваши картины.

Его смех походил на скрежет гальки.

– Нравятся? Я велел внуку сжечь всю коллекцию после моей смерти, чтобы наслаждаться ими и здесь. А они дороги! Сын был против, хотел их продать, но внук выполнил мое требование. Хм! Хорошо, что я баловал его при жизни, – стоило того. Но… зачем вы здесь? Точно не ради восхищения картинами, не так ли?

– Я изучала их в коридоре, когда заметила, что ваша дверь открыта.

– Вы слишком добры. Чем могу помочь?

Ее тон изменился.

– Никчемный внучатый племянник моего мужа довел дело до конца?

– Тиан Чин? Я считал, вам известно больше обо всем этом, чем мне.

– Он мне не доверяет. Но я знаю, чем вы занимаетесь. Хвалите и обихаживаете этого юного дурака. – Хотя ее слова были резкими, интонация голоса казалась соблазнительной. Я неловко поежилась в своем укрытии, уши заполыхали.

– Оставаясь дураком, он подходит для моей задачи. В ином случае он бы не осмелился доставлять столь предательские сообщения и посылки.

Она расхохоталась – звук был высоким, звонким и на удивление юным. Не думала, что смогу испытывать еще большую антипатию к матери, но ее смех заставил меня сжать зубы.

– Напомните мне никогда вас не недооценивать.

Господин Оуян продолжал:

– Как только он умер, я понял – вот мой инструмент. Знаете ли вы, сколько лет я ждал появления такого курьера? У Лим Тиан Чина есть нужные связи для такого задания. Богатая семья, обожающая матушка в мире живых и слишком много самолюбия, которое не позволяет ему видеть ничего, кроме собственных нужд.

– И какую же выгоду извлечете из этого вы? – Послышался странный шуршащий звук.

– А как вы думаете? Продлю пребывание на Равнинах мертвых до бесконечности.

– Но вы так часто жалуетесь на него. – И вновь шорох атласа.

– Это еще один штришок в моей умной игре. – Он крякнул и отвратительно чавкнул. Я выглянула в неудобный «глазок» и вся покрылась румянцем.

Насколько я могла видеть, эта развалина облапила мою мать, а она, сущая бесстыдница, уже высвободила одно белоснежное плечо из платья. Я отвернулась с полыхающими щеками. Как она могла! Они оба были чудовищны. И тут еще одна тяжкая мысль пришла в голову. Раньше или позже они могут переместиться на постель, и мое убежище раскроют. Я в панике огляделась. Между кроватью и стеной было узкое пространство – настолько крошечное, что я на полпути застряну.

Тяжелые занавеси колыхнулись, словно притянутые невидимой рукой.

Со страха я кинулась к щели. И как только пролезла за заднюю спинку кровати и скорчилась на полу, раздался громкий стук и взрыв хохота. Господин Оуян и моя мать вдвоем обрушились на постель.

Несколько минут я лежала там, прижавшись к холодным плиткам пола, словно ящерка, и прислушиваясь к звукам наверху. Пространство между кроватью и полом ничто не скрывало, и каждый вошедший в комнату меня легко бы заметил. Я ползла вперед, когда мать заговорила снова.

– Я и впрямь не должна здесь находиться, – в голосе слышалось сожаление.

– Никто не узнает. – Он говорил приглушенно. – Обожаю называть вас «мадам» и видеть лед в глазах.

– Если бы муж когда-нибудь заподозрил!

– Вы же знаете, на самом деле он вам не муж.

– Да как вы смеете говорить такое! – Снова шуршание, словно она подбирала одежду.


– Тихо, тихо. Нет нужды притворяться со мной. Мы оба прекрасно знаем, что вы никогда формально не выходили за него замуж. Титул второй жены – просто знак почтения. Вы как-то объявились здесь и выглядели такой красоткой, что он не смог устоять. Даже я не могу устоять перед вами, хотя вы, скорее всего, планируете списать меня в утиль.

Мать с натугой рассмеялась.

– До тех пор, пока вы хорошо со мной обращаетесь, я всегда буду с вами.

– Что ж, и как вам предложение еще ста лет счастья?

– Правда? – проворковала она. – А скажите-ка, кто на самом деле стоит за всеми этими секретными собраниями и денежными переводами? Один из Девяти адских судей, да?

Он внезапно сел.

– Кто сказал вам об этом?

– А я права?

Некоторое время господин Оуян молчал, затем рассмеялся. Это был сухой, злобный смешок.

– Моя дорогая, дорогая мадам. Если кое-кто из богов пронюхает, что вы обладаете даже такой крупицей знания, ваше существование будет столь же кратким, как пламя свечи в грозовую ночь.

Она отмела его возражения.

– Пока я с вами, уверена, все будет в порядке. Итак, чего вы от меня хотите?

– Ну, я размышлял о девчонке.

– О девчонке? Имеете в виду служаночку, которую мы заперли?

Я начала ползти к передней стенке кровати, но от такой смены темы застыла.

– Хороша, не так ли?

– Все еще думаете о ней? Лично мне она не кажется такой уж привлекательной.

– Плохо. А я бы не отказался увидеть вас вместе.

Она фыркнула.

– В вашей постели, без сомнения.

Льда в ее голосе было достаточно, чтобы заморозить воздух, но господин Оуян только расхохотался.

– Вот почему я питаю к вам слабость. Вы единственная, кто осмеливается мне выговаривать. Ну же, не надо так злиться. – Ласково уговаривая, он заманивал ее обратно в постель, отчего я выдохнула с облегчением. Нельзя, чтобы она заметила меня, встав с кровати.

Взглянув вверх, я воодушевилась от вида задернутых занавесей.

Несомненно, они старались укрыть себя от любопытных глаз, и это как раз шло мне на пользу. Я начала тихонько красться к выходу из комнаты, ожидая услышать вскрик удивления в любой момент. Тяжелый шкаф стоял таким образом, что скрывал вид двери – вот и моя цель. С колотившимся сердцем я неловко прошлепала к нему и, о чудо, добралась. Дверь теперь располагалась прямо передо мной, но я столкнулась с дилеммой. Шкаф лишь частично ее загораживал, и любое движение в этом месте могло быть замечено с кровати. Если бы только дверь была приоткрыта! Но ее надежно заперли. Я потянулась и нажала на ручку. Она громко клацнула.

– Что это было? – спохватилась мать.

Я услышала, как отдернулись занавеси, и затем господин Оуян сказал:

– Ничего нет. Сами поглядите.

Пока я готовилась к стремительному рывку, он увещевал ее:

– Слишком уж вы нервная. Никто никогда ко мне не приходит.

– А если Тиан Чин обнаружит, чем занимается на самом деле? – тут же сказала она.

– Ерунда! Он так поглощен своими обидами, что такая мысль никогда не придет в его голову. Он хочет погубить кузена и жениться на какой-то девице. Несуразные требования!

– Вы уверены в этом?

– Моя дорогая, отчего вы так утруждаете себя подобными мелочами? Или намереваетесь меня продать?

Она только-только начала протестовать, когда в дверь постучали. Я оцепенела, как и парочка в кровати. Теперь выхода не осталось.

– Кто это? – прошипела мать.

– А, я и забыл. Служанка с посланием.

– Почему вы не позаботились об уединении?