Невидимый город

Заблудились они ближе к вечеру.

Поначалу все шло хорошо. Сайнем с Рейнхардом и пары часов не побродили в чернолесье, как набрели на весьма примечательную полянку. Посреди нее имелся поросший травой маленький холмик, а молодая яблоня на холмике сплошь была обвязана лоскутками ткани, полосками меха и даже короткими цепочками из монет. Попадались на ветках и маленькие соломенные куколки.

– Это еще к чему? – играя в простачка, тут же спросил Сайнем у своего проводника.

– Да наверное, помер кто-то плохой смертью, – отозвался графенок. – Родня боится за него Шелам просить, вот и наплела подношений, чтобы их ветер перебирал, за того бедолагу молился.

– А-а-а! – понимающе протянул Белый Маг. – Ну что, дальше пойдем?

Он-то давно догадывался, что здешние обыватели без темной магии шагу не ступят. Немудрено, что в лесу всякого поразвелось.

Рейнхард замялся:

– Надо бы…

– Что?

– Да нет, так просто. Пошли.

Сайнем обошел полянку и обнаружил едва приметную тропинку. По ней и зашагали. Перешли верховое болото, снова углубились в лес. Раз даже спугнули зайца. Сайнем выстрелил, но неудачно. Рейнхард подобрал стрелу. Больше дичи не попадалось, но охотники то и дело снимали у корней крепких красноголовиков или белых. Места тут были совсем нехоженые.

В полдень перекусили хлебом и сыром на берегу маленького лесного озера. Отсюда уходило уже несколько тропинок, и Сайнем выбрал ту, которая шла приблизительно в сторону Купели. Рейнхард, похоже, смекнул, что охотиться сегодня они не будут, но не возражал. Дорогой они говорили о горах, о столице. Потом вдруг как-то разом стало темнеть и холодать. Белому Магу поднадоело блуждание по лесу; он решил, что на сегодня хватит и предложил повернуть домой. Повернули. Шли долго, но ни малейших признаков человеческого жилья не было видно.

– Мы туда идем-то? – спросил наконец Сайнем.

– Туда, – ответил Рейнхард весьма неуверенно.

Разговор как-то сам собой заглох. Снова вышли на болото. Холод пробирал уже до костей. Маленькие лужицы под ногами трещали молодым льдом. Месяц на убыли, совсем тонкий, и свету от него – на грош.

С горем пополам перешли болото, поднялись на горку. Рейнхард огляделся и указал Сайнему на ясно различимый просвет за деревьями.

– Вот она, дорога, никуда не делась!

Выбирались долго, снова пришлось огибать какую-то мокреть, проламываться через бурелом, потом попали в полосу сухих, в человеческий рост, камышей. Рейнхард бормотал:

– Сейчас, сейчас, немного – и выйдем.

Наконец камыши начали редеть. Охотники прибавили шагу. Снова пришлось идти в гору, даже забираться, цепляясь за редкие кривые кусты. Потом земля разом оборвалась. Они стояли на краю широкого оврага, по дну которого на глубине примерно в два человеческих роста струилась темная полноводная река. Чуть выше по течению от того места, где они стояли, она даже спрыгивала с двух плоских камней маленьким водопадиком.

– Ну все, – сказал Сайнем. – Притопали. До рассвета я отсюда не двинусь.





* * *


Дело было дрянь, это Десси поняла еще на пороге. Аниса уже не кричала, она хрипло, надсадно выла и скребла ногтями стену бани.

Гнешка плеснула ковшик воды на каменку и обернулась к шеламке:

– Давай раздевайся скорее, она уже вот-вот.

Словно услышав ее слова, Аниса закряхтела и на коленках поползла к двери. Десси заступила ей дорогу:

– Ты куда?

– Опростаться хочу-у-у! – провыла Аниса.

Гнешка уже ухватила ее за плечи и потащила к лавке.

– Пойдем, пойдем, голубушка, – ворковала она. – На низ тянет, значит, сейчас и родишь. Знаешь, как говорят: «С узким тазом, родит разом».

«Или вовсе не родит», – мысленно закончила Десси, раздеваясь до исподней рубашки. Она ставила на то, что Аниса не родит вовсе. Если и были у нее какие-то силы, она их израсходовала, пока лезла на стенку от схваток.

– Покажи руки! – попросила Гнешка.

И, приложив Дессину ладонь к своей, решила:

– Пальцы длиннее. Тебе гостя принимать.

Она не сказала «ребенка» – они трое уже переступили ту границу, за которой каждое лишнее слово может выйти боком.






* * *


Между тем охотнички развели костер и поджарили грибы на прутиках. Спускаться к воде по темноте они не решились – пришлось ограничиться мутным осадком со дна фляг.

Сайнем был «в восторге» от собственной изобретательности. Он ведь давным-давно, еще на Острове, поклялся себе, что больше никто его не обманет. И вот на тебе – доверил свою драгоценную персону малолетке авантюристу, у которого на лбу крупными буквами написано, что он за хорошее приключение отца родного продаст! Поистине, от любопытства кошка сдохла!

Сказать, что волшебник побаивался ночевки, означало недооценить его воображение. Он был просто в ужасе. Как выбираться из леса, он и понятия не имел, а в то, что их смогут разыскать, не верил. Не успеют. Если грянут настоящие холода, они тут и дня не протянут. Но коль скоро он волей-неволей оказался за главного, пришлось держать лицо.

Он собирался уже отправить Рейнхарда за порцией хвороста и спать, но тут горе-проводник притих и поднял палец вверх.

– Слышите! Идет кто-то!

Кто-то действительно шел, но, кажется, не по земле, а по воде – со дна оврага доносилось тихое и жутковатое шлеп-шлеп. Что поделаешь? Наскоро раскидали костер и поползли поглядеть.





* * *


По реке поднимался косяк рыбы. Подойдя к водопадику, рыба била хвостом, подпрыгивала, сверкнув в слабых лучах месяца, и шлепалась в маленькую заводь над водопадом. Сайнем в рыбьих повадках не разбирался, но и ему такое зрелище показалось странным – вроде как не по времени. Он хотел спросить у Рейнхарда, но тот снова среагировал быстрее – толкнул волшебника локтем в бок, приложил палец к губам и показал.

Сначала Сайнему почудилось, что это всего лишь тень от куста. Но потом тень двинулась, и он наконец разглядел: по дну оврага неслышно ступал огромный черный медведь. Был он ростом с добрую лошадь, с необычно длинными лапами и удлиненной мордой. Сайнем таких никогда прежде не видел – ни в Королевстве, ни в чужанских горах. И от этого стало еще жутче.





* * *


Гнешка придерживала пуповину – ждала последней схватки, чтобы принять послед. Но родильница вдруг замычала, рванулась и едва не вскочила на ноги.

– Почему она не кричит? – внятно выговорила Аниса и повторила, срывая голос: – Почему она не кричтит?

Тут Десси разом все решила. Она схватила Анису за плечи, тряхнула и тихо сказала:

– Молчи. Хочешь дочку живой увидеть, молчи и сиди. Я все улажу.

Та всхлипнула, но подчинилась. Гнешка завернула девочку в чистое полотенце и положила на лавку.

На крыльце баньки маялся Хок.

Увидев Десси, он ухватил ее за запястье и, заглядывая в глаза, жадно спросил:

– Ну, кто?

Чуть в сторонке, на завалинке, Десси увидела Радку. Притопала пролаза. Впрочем, сейчас было не до нее.

– У тебя мертвая внучка, кузнец, – ответила шеламка.

– Как?

– А ты что думал? – жестко сказала Десси. – Думал, твоя воля все переможет? Так ведь нет же.

Хок молчал.

– Слушай, кузнец, – продолжала она. – Ты Шелам рассердил, но это ты, не Аниса, не девочка. Стало быть, и спрос будет с тебя. Угомонишься, Шелам ребенка вернет.

– Так ли? – тихо спросил Хок.

– Так. И другие внуки у тебя будут. Только ты никогда и словом не обмолвишься о том, что нынче ночью было, и на девочку никогда косо не взглянешь. Сможешь? Не побоишься?

Хок молчал, стиснув зубы. Десси знала, что он боится лесного колдовства, но страх перед гибелью семьи оказался сильнее.

– А что не смочь-то? – сказал он наконец. – Небось знаем, где живем.

– Ладно. – И Десси поманила Радку: – А теперь ты, шлендра, беги сюда!