Нож
Часть 55 из 85 Информация о книге
Харри беззвучно выпустил воздух из легких: слава богу, он закрылся изнутри. И опять нахлынули какие-то смутные воспоминания. Замок в двери Ракели. Он тоже проверял, заперт ли тот. Снаружи что-то засветилось. Это загорелся экран мобильника. Бледное лицо прижалось к полумесяцу на двери, нос и щека распластались по стеклу и осветились светом от прижатого к уху телефона. Рингдал был практически неузнаваем, лицо его походило на лицо грабителя банка с чулком на голове, казалось демоническим, а глаза напряженно вглядывались в темноту коридора. Харри стоял неподвижно, затаив дыхание. Их разделяло максимум метров пять. Неужели Рингдал действительно его не видит? Как ответ на вопрос сквозь окошко прозвучал голос Рингдала, на удивление тихий и спокойный: – Ну наконец-то ты удостоил меня своим вниманием. «Вот черт». – Я не могу найти ключи от дома, – произнес Рингдал. Влага из его рта серым конденсатом легла на стекло. – Слушаю, – немного скованно произнес Эйстейн. Заметив на дисплее номер шефа, он минуту в панике размышлял, как быть, а потом ушел в подсобку и ответил на вызов. – Ну наконец-то ты удостоил меня своим вниманием, – сказал Рингдал. А потом: – Я не могу найти ключи от дома. Эйстейн закрыл дверь в бар, чтобы лучше слышать. – Да что ты. – Эйстейн изо всех сил старался говорить спокойно. Где, черт возьми, Харри и какого хрена он отключил мобилу? – Можешь посмотреть, не лежат ли они на полу под крючком, на который я вешаю куртку? – Хорошо, подожди немного. – Эйстейн отнял телефон ото рта. Он хватал ртом воздух, как будто ему нечем было дышать, а может, так оно и было. «Думай, думай». – Эйкеланн? Ты куда пропал? – Голос Рингдала был негромким и не таким угрожающим, когда он держал трубку на отдалении от себя. Эйстейн нехотя поднес телефон к уху: – Я здесь. Но что-то никаких ключей не вижу. А ты откуда звонишь? – Стою перед своим домом. «Харри внутри, – подумал Эйстейн. – Если он слышал, что пришел Рингдал, ему нужно время, чтобы выбраться из дома через окно с другой стороны или через заднюю дверь». – Может, ключи на стойке, – предположил Эйстейн. – Или в туалете. Погоди, я проверю и перезвоню тебе через пару минут. – Я никогда не вынимаю ключи из кармана, Эйкеланн! – Это было произнесено с такой уверенностью, что Эйстейн понял: не стоит и пытаться заставить шефа усомниться в этом. – Придется разбить окно. – Но как же… – Подумаешь, делов-то, завтра вызову стекольщика. Харри смотрел прямо в глаза Рингдалу, и для него было загадкой, как это тот его не видит. Он подумал, не пробраться ли обратно к двери в подвал, чтобы вылезти через окно. Но Харри знал, что любое движение выдаст его. Лицо Рингдала отдалилось от стекла. Харри увидел, как он засовывает руку под куртку, под черный свитер и достает что-то черное. Пистолет с очень коротким дулом, Бьёрн называет такое «курносым носом», возможно «Зиг-Зауэр P320». Его легко спрятать, легко использовать, стреляет быстро, эффективен на небольшом расстоянии. Харри сглотнул. Ему показалось, что он уже слышит голос адвоката Рингдала: «Мой клиент подумал, что в дом вломился вор, который как раз направляется в его сторону по коридору, и поэтому выстрелил. Исключительно в целях самообороны». А далее Катрине Братт задают вопрос на засыпку: «Имелся ли у инспектора Холе ордер на обыск, на основании которого он находился в доме?» Харри увидел, как Рингдал поднял пистолет, но затем внезапно опустил руку. – Я вижу их! – прокричал Эйстейн в телефон. Однако его шеф молчал. – Еще бы секунда… – прозвучал наконец голос Рингдала. – Где они? – На полу. Под крючком для одежды, как ты и сказал. Они лежали за мусорным ведром. – За каким еще мусорным ведром? Там нет никакого… – Это я поставил его туда. Все время спотыкался о него в баре, – ответил Эйстейн, выглядывая в зал, где уже скопилась толпа жаждущих клиентов. Он пододвинул к себе мусорное ведро и затащил его в подсобку, под крючок. – Хорошо. Держи ключи наготове, я сейчас приеду. Связь прервалась. Эйстейн набрал номер Харри. Все тот же женский голос, повторяющий мантру о том, что абонент временно недоступен. Эйстейн утер пот. Переход в низшую лигу. Сезон только-только начался, но все было предопределено заранее, сработал закон тяготения. В крайнем случае это можно было отсрочить, но избежать нельзя. – Эйвинд, где ты, Эйвинд? – Эй-СТЕЙН! – прорычал он, поворачиваясь. По другую сторону двери стеной стоял гул. – Ну неужели так трудно это запомнить? Харри увидел, как человек удаляется от окна, и услышал быстрые шаги на крыльце. Снова залаяла собака. «Держи ключи наготове, я сейчас приеду». Значит, Эйстейн заверил Рингдала, что ключи у него. Он услышал, как завелся и отъехал автомобиль. А его собственная машина припаркована на другой планете. У Харри не было шансов добраться до бара «Ревность» раньше Рингдала. И телефон умер, связаться с Эйстейном не получится. Харри попытался срочно придумать выход, но казалось, его мозг стал неуправляемым. Он размышлял о фото умершей девушки. Харри вспомнил, как Бьёрн рассказывал, что в былые времена, когда у них в отделе еще имелась темная комната для проявления фотографий с места преступления, новенькие криминалисты обычно делали снимки слишком контрастными, так что те становились похожими на рисунки и содержали меньше деталей. Так что вспышка здесь ни при чем. Фотография, которую Харри обнаружил в подвале, была сделана и проявлена любителем. Который наверняка сам же и убил эту девушку. Глава 34 Краешком глаза Эйстейн заметил, как открылась дверь. А вот и он, Рингдал. Шеф вошел в бар, но был настолько мал ростом, что быстро затерялся в толпе посетителей. Но все же по тому, как они расступались, можно было понять, что он движется к стойке. Эйстейну это напомнило тропические растения, качающиеся над пробирающимся сквозь джунгли тираннозавром из фильма «Парк юрского периода». Он продолжал наливать пиво, глядя, как коричневая жидкость наполняет бокал, а пена поднимается. Кран фыркнул. Случайный пузырек воздуха или пора менять бочку? Этого Эйстейн не знал. Как не знал он и того, наступил ли прямо сейчас конец, или же надежда выкрутиться еще есть, а это просто кочка на дороге. Как говорится, поживем – увидим. Вот именно, увидим, не пойдет ли все к чертям собачьим. Хотя и так ясно, что будет дальше: если твоего лучшего друга зовут Харри Холе, то добром дело не закончится. Все непременно полетит к чертям собачьим, это всего лишь вопрос времени. – Бочка заканчивается, – сказал он напарнице. – Пойду схожу за новой, передай Рингдалу, что я скоро вернусь. Эйстейн вышел в подсобку, заперся в туалете для сотрудников, служившем также складом для всего, от бокалов и салфеток до кофе и кофейных фильтров. Он достал телефон и сделал последнюю попытку дозвониться до Харри. Однако результат оказался таким же плачевным. – Эйкеланн? – В подсобку вошел Рингдал. – Эйкеланн! Ты где? – Я здесь, – пробормотал Эйстейн. – Я думал, ты меняешь бочку. – Она еще не пустая. Я на толчке. – Я подожду. – На толчке – это значит: я сру. – Эйстейн подтвердил свои слова, напрягая мышцы живота и выдувая воздух из легких с двумя громкими долгими стонами. – Помоги пока в баре, я сейчас приду. – Просунь ключи под дверь. Давай, Эйкеланн, я хочу домой. – Из меня еще только наполовину вышла гигантская сарделька, шеф, может, речь даже идет о мировом рекорде, и что же мне теперь, рубить ее пополам? – Своим мерзким юмором делись с себе подобными, Эйкеланн. Мне нужны ключи. – Хорошо, хорошо, дай мне шестьдесят секунд. Наступила тишина. Эйстейну было интересно, сколько еще времени он сможет тянуть. Отсрочка – это все, разве сама наша жизнь по большому счету не отсрочка? Медленно досчитав до двадцати и не найдя лучшей отговорки, чем те десять неудачных, которые он придумал раньше, Эйстейн спустил воду, открыл дверь и вышел в бар. Рингдал как раз протягивал гостю бокал вина. Он взял кредитку и повернулся к Эйстейну. Тот стоял, засунув руки в карманы, и пытался придать своему лицу выражение растерянности и отчаяния. А это было довольно близко к тем чувствам, что он испытывал в действительности. – Черт побери, они же были здесь! – заорал он, перекрикивая музыку и гул голосов. – Наверное, я их куда-то выложил! Эйстейн увидел, как Рингдал склонил голову набок и принялся разглядывать его, словно он был произведением абстрактного искусства или уродцем в кунсткамере. – Что происходит, Эйкеланн? – Скорее все-таки второе. – А? Что? Глаза Рингдала сузились. – Я желаю знать, что происходит, – четко произнес он. Тихо, почти шепотом, но его слова будто ножом прорезали стоящий в баре шум. Эйстейн тяжело вздохнул и решил сдаться. Он никогда не понимал людей, которые сначала долго позволяли себя пытать, а потом, не выдержав, рассказывали правду. Лучше уж сразу признать свое поражение. – Ладно, шеф. Дело в том… – Эйстейн!