Нож
Часть 58 из 85 Информация о книге
– Фрагменты воспоминаний. – Если мне удастся сложить их воедино или вспомнить больше, то, думаю, я узнаю нечто важное. – Соединить кадры в фильм? Я, разумеется, могу попробовать, но гарантий никаких нет. Честно говоря, мне чаще не удается, чем удается. Не подумай, что я плохой специалист, просто возможности гипноза как метода ограниченны. – Ну конечно. – Что ты подразумеваешь, когда говоришь, что узнаешь нечто важное? – Понятия не имею. – Но дело, разумеется, срочное? – Да. – Хорошо. Ты помнишь что-нибудь конкретное? – Хрустальную люстру в гостиной Ракели, – ответил Харри. – Я лежу прямо под ней, смотрю вверх и вижу, что хрусталики расположены в форме буквы «S». – Прекрасно. Значит, у нас есть место и ситуация, мы можем попробовать вызвать ассоциативные воспоминания. Подожди, я сейчас принесу карманные часы. – Ты хочешь сказать, что будешь размахивать ими у меня перед носом? Столе Эуне приподнял бровь: – А ты имеешь что-то против? – Нет, ну что ты, просто это как-то… старомодно. – Если хочешь, чтобы тебя загипнотизировали более современным способом, я могу порекомендовать тебе нескольких уважаемых, но, конечно, менее заслуженных психологов, которые… – Неси часы, – сказал Харри. – Сосредоточь взгляд на циферблате, – велел Столе. Он усадил Харри в кресло с высокой спинкой в гостиной, а сам сел напротив него на скамеечку для ног. Старые часы раскачивались на цепочке вправо-влево, на расстоянии двадцати сантиметров от бледного изможденного лица полицейского. Столе не помнил, чтобы когда-нибудь видел своего друга более загнанным. Он почувствовал вину за то, что ни разу не навестил его после похорон. Харри был не из тех, кто легко обращается за помощью к другим, и раз уж он пришел к нему посреди ночи, значит ситуация критическая. – Ты спокоен и расслаблен, – медленно, нараспев говорил Столе Эуне. – Спокоен и расслаблен. Бывал ли Харри когда-нибудь спокоен и расслаблен? Да, бывал. Рядом с Ракелью Харри стал человеком, который, казалось, живет в гармонии с самим собой и с окружающим миром. Он, как бы избито это ни звучало, нашел и заполучил женщину своей мечты. И в те несколько раз, когда Харри приглашал Столе прочитать лекции в Полицейской академии, у него сложилось четкое представление, что Харри по-настоящему нравится работать со студентами. Так что же случилось? Неужели Ракель выгнала Харри, ушла от него только из-за того, что он напился? Но ведь когда ты решаешь выйти замуж за мужчину, который долгое время был алкоголиком и много раз срывался, то шансы, что он снова начнет прикладываться к бутылке, велики. Ракель Фёуке была умной женщиной и реалисткой, разве она забраковала бы машину на ходу, если бы на ней появилась вмятина или если бы та вдруг оказалась в кювете? Конечно, ему в голову приходила мысль, что Ракель встретила другого и использовала очередной срыв Харри в качестве предлога, чтобы уйти от него. Может быть, она собиралась подождать, пока все уляжется, пока Харри немного оклемается, и только потом показать публике своего нового избранника? – Ты все глубже и глубже погружаешься в транс, пока я считаю от десяти до одного. Ингрид как-то обедала с Ракелью после их разрыва с Харри, но Ракель не упоминала никакого другого мужчину. Наоборот, Ингрид тогда сказала, что бывшая жена Харри показалась ей грустной и одинокой. Они не были настолько близкими подругами, чтобы Ингрид начала расспрашивать Ракель, но она считала, что если та и впрямь кем-то увлеклась, то сейчас уже бросила его, чтобы попытаться вернуть Харри. У Столе не было оснований сомневаться в словах супруги, ведь Ингрид, хотя и не была профессором психологии, прекрасно разбиралась в людях. – Семь, шесть, пять, четыре… Веки Харри наполовину разомкнулись, показавшаяся радужная оболочка была похожа на светло-голубой полумесяц. Все воспринимают гипноз по-разному. Лишь десять процентов считаются хорошо восприимчивыми, а некоторые так и вообще не реагируют на эти манипуляции сознанием. Опыт Столе подсказывал, что люди с фантазией, открытые для всего нового, представители креативных профессий, поддаются гипнозу легче прочих. Сложнее всего загипнотизировать инженеров. Поэтому логично предположить, что специалист по расследованию убийств Харри Холе, которого трудно назвать любящим чай фантазером, окажется крепким орешком. И, даже не проводя с Харри популярного психологического теста, Столе подозревал, что следователь набрал бы меньше всего очков по одному пункту: фантазия. Дыхание Харри стало ровным, как у спящего. Столе еще раз сосчитал от десяти до одного. Сомнений нет, Харри в трансе. – Ты лежишь на полу, – медленно, спокойным голосом говорил Столе. – Это пол в гостиной вашего с Ракелью дома. Наверху, над собой, ты видишь хрустальную люстру, подвески которой образуют букву «S». Что еще ты видишь? Губы Харри зашевелились. Веки начали подрагивать. Указательный и средний пальцы на правой руке дернулись вверх, как при непроизвольном сокращении мышц. Губы продолжали двигаться, но Харри не издавал ни звука, пока еще нет. Он начал мотать головой взад-вперед, периодически прижимая ее к спинке кресла. На его лице читалась боль. И вот, подобно судорогам, по его длинному телу прокатились две волны дрожи, и он сел, широко раскрыв глаза и глядя прямо перед собой. – Харри? – Я здесь. – Харри говорил хриплым невнятным голосом. – Не подействовало. – Как ты себя чувствуешь? – Устал. – Харри встал, покачиваясь. Он тяжело моргал и смотрел в пустоту прямо перед собой. – Мне надо домой. – Может, тебе стоит немного задержаться? – предложил Столе. – Если не завершить сеанс гипноза как положено, то человек может почувствовать тошноту и дезориентацию. – Спасибо, Столе, но мне и правда пора идти. Спокойной ночи. – В худшем случае это может привести к страху, депрессии и другим гадостям. Так что давай потратим немного времени, чтобы поставить тебя на ноги. Но Харри уже шагал к выходу. Столе поднялся и пошел за ним, но, выйдя в прихожую, увидел только, как захлопнулась дверь. Харри успел добраться до машины и наклониться за ней, прежде чем его начало рвать. Снова и снова. И только когда наполовину переваренный ужин, единственное, что он съел за весь день, освободил желудок полностью, он выпрямился, вытер рот тыльной стороной ладони, смахнул с глаз слезы и забрался в машину. Некоторое время он сидел и пялился в лобовое стекло. А потом достал телефон и набрал номер, который ему дал Бьёрн. Спустя несколько секунд Харри услышал, как слабый мужской голос пробормотал в трубку свое имя, и это показалось ему неправильным, привычкой из каменного века телефонии. – Простите, что разбудил вас, Фройнд. Это снова инспектор Харри Холе. Тут у нас возник форс-мажор, поэтому дело не терпит отлагательств, и я хотел спросить, не могли бы сообщить мне все, что известно на данный момент относительно тех изображений с фотоловушки. Его собеседник от души зевнул. – Но я еще не закончил работу. – Поэтому я и говорю: на данный момент, Фройнд. Сейчас любая мелочь может помочь. Харри услышал, как эксперт по трехмерному анализу шепотом поговорил с кем-то, прежде чем продолжить беседу. – Рост и ширину плеч человека, входящего в дом, определить сложно, поскольку он сгорбился, – сказал Фройнд. – Но предположительно – подчеркиваю, лишь предположительно – человек, выходящий из дома, если считать, что он стоит в дверном проеме в полный рост и на его обуви нет платформы или чего-то подобного, имеет рост в диапазоне от метра девяноста до метра девяноста пяти. Можно также предположить, исходя из силуэта автомобиля и расстояния между сигналами торможения и фонарями заднего хода, что марка машины – «форд-эскорт». Харри сделал вдох: – Спасибо, Фройнд. В общем-то, это все, что мне надо было знать. Отдыхайте спокойно, дело больше не срочное. Пожалуй, на этом вообще можно остановиться. Пришлите мне карту памяти и счет-фактуру по обратному адресу, указанному на конверте. – Лично вам? – Да, так проще. Мы свяжемся с вами, если нам потребуется что-либо уточнить. – Хорошо, Холе, как скажете. Харри отсоединился. Выводы эксперта по трехмерным изображениям лишь подтверждали то, что Харри и так знал. Он увидел картину, когда сидел в кресле у Столе Эуне. Теперь он вспомнил все. Глава 36 Белый «форд-эскорт» был припаркован в Берге. Облака проносились по небу, словно бы в панике сбегая от чего-то, но ночь еще не начала сдавать свои позиции. Харри Холе прислонился головой к лобовому стеклу, ледяному и влажному. Ему захотелось включить радиостанцию «StoneHardFM», врубить на полную катушку хард-рок, на несколько секунд освободить сознание. Но нет, нельзя, ему надо думать. Это просто невероятно. Не то, что он внезапно вспомнил, а то, что ему удавалось не помнить, держать воспоминания на расстоянии. Казалось, что слова Столе о гостиной и люстре в форме буквы «S», звук имени Ракели раскрыли ему глаза. И в ту же секунду он ясно увидел все, абсолютно все. Стояла ночь, он проснулся, глядя прямо на хрустальную люстру. И сообразил, что вернулся в гостиную дома на улице Хольменколлвейен. Но не понял, как он там оказался. Свет был приглушен – так Харри с Ракелью всегда делали, когда оставались вдвоем. Он почувствовал, что его рука лежит в чем-то мокром и липком. Харри поднял ее. Кровь? Потом он повернулся. Повернулся и посмотрел прямо ей в лицо. Она совсем не казалась спящей. Было похоже, что она смотрит на него пустыми глазами. Или потеряла сознание. Вернее, мертва. Ракель лежала в луже крови. Харри сделал то, что обычно используется в качестве метафоры, – ущипнул себя за руку. Вонзил ногти в руку со всей силы в надежде на то, что боль смоет это зрелище, он проснется, вздохнет с облегчением и поблагодарит Бога, в которого не верил, за то, что все это оказалось лишь ночным кошмаром. Он даже не пытался реанимировать Ракель: Харри повидал слишком много мертвецов и знал, что все кончено. Все выглядело так, словно ее закололи ножом, фирменная кофта пропитана кровью, потемневшей вокруг ран на животе. Но умерла она от удара в шею. Смертельный удар, нанесенный человеком, который знал, куда бить. Как он сам. Неужели это он убил Ракель? Харри оглядел комнату, пытаясь обнаружить признаки того, что дело обстоит иначе. Однако их не нашлось. Никаких следов постороннего нет. Только он и она. И кровь. Или?.. Он встал на ноги и, пошатываясь, направился к входной двери. Она была заперта. Если кто-то был здесь и ушел, он должен был закрыть дверь ключом снаружи. Харри вытер окровавленную руку о брюки и открыл ящик комода. Оба ключа лежали в нем. Ее и его. Тот, что он вернул Ракели однажды днем в ресторане «Шрёдер», когда упрашивал ее позволить ему вернуться, хотя и обещал самому себе никогда этого не делать. Еще один ключ находился немного южнее Северного полюса, в Лаксэльве, у Олега. Харри огляделся. Слишком многое надо было понять и осмыслить, так много вещей, которым он не мог найти объяснения. Неужели он лишил жизни женщину, которую любил? Когда он задал себе этот вопрос, когда прошептал имя Ракели, это показалось невозможным. Но затем Харри сформулировал вопрос иначе, спросив себя, мог ли он сам разрушить то, что имел, и на этот раз подобная перспектива выглядела не столь уж невероятной. И к тому же обширный опыт научил его, что факты сильнее шестого чувства. Интуиция – это всего лишь сумма косвенных улик, которые могут быть побиты одним сокрушительным фактом. А фактическая база была такова: брошенный супруг находится вместе со своей убитой женой в доме, дверь которого заперта изнутри.