Нулёвка

«Никто не ждал этого. Война! Да и с кем? Российская империя, что не проиграла за всё свое существование ни одной! Они пришли полностью уничтожить нас и не скрывали этого. Под корень! Крак что, совсем рехнулся? Натворил дел, чёрт побери! – думал мужик, прячась в землянке, вместе с семьёй и прижимая к себе младшенького. – Егеря прошли совсем рядом… Пронесло».





Отступление 8


– Проныра?! Дюк??? Ты где, старая перечница! – кричал, создавая эхо в пустой квартире, его друг и подельник – Боря Борзый. Кореш пропал, ни привета, ни ответа! Все в воровской братии заволновались. Взбурлило! Не случилось ли чего?

– Дюк? Дю-ю-юк! Братишка… – упал на колени и с болью в голосе простонал Борис. Авторитетнейший вор города Староместа, лежал в луже собственной крови, вытекающей из перерезанного горла. Ещё совсем свежая рана. Пытали, твари!

Рука ещё живого человека пыталась вывести из последних сил:

– Предупредите Хана о се… – Оставшаяся надпись была стёрта набежавшей лужей.

– Спи спокойно, старый друг, – закрыл он его глаза. – Всё сделаю. Всё передам…





Глава 15




– Ну что, больной? Жалуйтесь! Излейте душу! – сказал Айболит местного разлива. Голый по пояс, цепочка с большой палец на жирной шее и не перегар, а перегарище! – Расценки знаем?

– Я сотник. И вот, – Помахал культей. – Страховка всё покрывает, – обломал его об колено! Нашёл дурачка! Много, интересно, ведётся?

Да и денег всё равно нет. Аркадий Иванович чуть не каждый день шлёт депеши на браслет. Вся выручка в дело идёт… Открыли мастерскую по производству бочек, парикмахерскую. Расширили ателье. Сварганили уже два десятка промышленных теплиц с обогревом – снабжаем всю округу свежей зеленью и огурцами, а я тут прохлаждаюсь! Молодчага он! Да-а… Награжу! Как есть награжу! М-м-м… печенек ему, что ли, собственноручно испечь? Ещё раз хм…

– Эх, Путята, Путята… Любил ты мои огурчики. – Вспомнил происшествие двухнедельной давности. Тогда я вынырнул, как крот, из-под земли. Весь чёрный и в крови! Страшная рана, шок, трепет! Нашёл всё-таки в себе силы и отправил на место произошедшего сотню. Сознание не потерял! Ни оборотня, ни бывшего крестьянина. Никого… Лишь большое пятно крови, растекшееся под грибом-деревом, да перепаханная земля, в горячке битвы. Сеять можно. В себя я пришёл уже здесь.

– Вам помочь? – Прервал воспоминания Мягкая Лапка, придержав на кровати, помогая. С одной рукой не так-то просто! Кто это вообще? Мой новый полусотник, подсунутый кем-то сынок. Не одарённый, но при связях. Что за кличка такая странная? Парень косая сажень в плечах, с лицом убивца, а здоровается – словно ручку для поцелуя подставляет! Скорее гладит, а не жмёт. В сотне стали подозревать нехорошее…

– Нет. Спасибо, Кузьма, справлюсь, – отшил я излишне инициативного подчиненного. Не люблю подхалимов. Хотя он вроде ничего, толковый.

– Тогда по самому низкому разряду, – скривился врач на отсутствие гешефтика от меня. – Без наркоза!

– Я сам лекарь и знаю, сколько и на что выделено страховкой. Схалтуришь – пожалеешь!

Потерев тройной подбородок, Айболит стал творить. И года не прошло! Рука нарастала на глазах. Мастер! Хоть и голый. Не зря ждал своей очереди в госпитале, пока мои парни захватывали одну деревеньку за другой, под руководством Лапки. Говорю же – толковый.

Одевшись и пожелав врачу крепкого здоровья и скромности в употреблении пищи, под ручку с замом пошли искать тысячника. Надо узнать, как действовать дальше. Куда двигаться? Что на фронте вообще творится?

– А это ты, Хан! – Узнал меня в зюзю пьяный Андрей Маркович. – Садись, гостем будешь.

– Я по делу, – не отказался я, присев за стол, полный еды. Утка по-пекински, натёртая мёдом. Дим сам – или пельмени по китайскому рецепту. Парящий пирог. Пражский сыр! Праздник живота!

– Понял я, зачем ты. Твои хорошо поработали. Отправишься к ним и продолжишь делать дело! – заплетающимся языком говорил он, подкладывая блюда на мою тарелку.

– А пьёшь чего? – Заглотил я кусок сыра, заев его курицей. Ммм… Вкуснотища!

– Ты многого не видишь, сотник. Всю грязь того, что происходит… А я уже не отмоюсь, – скосил он взгляд на ворох окровавленного тряпья в углу. – Ступай, Хан. И не вини себя… – из последних сил договорил он, упав лицом в салат.

– Что в штабе говорят? – поинтересовался Серый, как только я прибыл в захваченную ими деревню, приняв дела. Отжали у эстонцев! А что? Жить-то нам где-то надо… Они уже наладили быт, починили ворота и потушили пожары. Мне и делать нечего! Лежи на перине да поплёвывай в потолок.

– Всё по-старому, – заедал я разговор куском сала на чёрном хлебушке, натёртом чесночком! Сыр уже переварен. Любят эстонцы сальцо! Хотя вроде этот дом принадлежал беженцам с Украины. – Захватываем деревни, ловим диверсантов и не мешаемся под ногами у основных сил. Рутина…

– Значит, завтра пойдём на Краковяку? Она у нас по списку следующая, – кинул он взгляд на листок.

– Да, с утра. Десяток Борея останется здесь. Будут сторожить пленников и добро.

– Эх! В город хочу, – мечтательно закатил глаза он. Женщину познал, теперь по борделям бегает. На сладкое тянет.





* * *



– Заметил чего? – обратился я к десятнику, рядом с которым стояла кошка по пояс. Вот только вместо носа у неё был слоновий хобот. Химеролог наш, штатный. Безынициативный малый, но исполнительный.

– Нет. По стенам ходят да на воротах стоят. Ничего примечательного… – Пожал он плечами.

– Лестницы, таран, шесты? – перечислил я основные орудия местных в захватнических походах. Дирижабли не в счёт. Их легко сбить с земли, если спустятся низко.

– Всё в лучшем виде, – успокоил он меня. – За пять минут деревню возьмём! Ноль проблем! – хорохорился он. Зелёный совсем!

– Ворота напитаны магией под завязку, – пригляделся я. Татуировка действовала. – Отставить таран! Только время терять. Стена низкая, шестов хватит.

– Мало тренировались с ними, – с сомнением протянул он. – Не поломаемся? В прошлом поселении всё было на растопашку. – Признал он, что им просто повезло.

– Главное шею не сломать. А так подлечу… – успокоил я его и себя.

Поселение небольшое. С тысячу жителей. Стены и ворота деревянные. Постройки внутри вперемешку: дерево, камень, саман. Предлагать им сдаться не стал – откажут. Только выдадим себя. Кому хочется рабами становиться? Империя решила всех закабалить. Без исключений! Моё дело маленькое – воюй да про себя не забывай…

Сколько я всего уже отправил домой! Не поверите! Мягкая рухлядь меня не интересовала. Солдаты расхватали, с моего разрешительного кивка. А вот инструменты из лавок ювелира, огранщика, часовых механизмов мастера – другое дело. Разобрал и отправил две мельницы! Станки с завода по производству стальной проволоки. Сетку-рабицу делали… Теперь я буду!

Хорошо мужики без меня потрудились. На кубышку мою поработали. Всё как всегда! Кто-то работает, а кто-то сливки снимает. Хорошо быть вторым. Помечтав о несметных богатствах, что скоро наполнят мою сокровищницу, я отдал приказ:

– Вперёд! – Понеслись мы к стене. Молча!

У каждого по шесту в руках, кроме одарённых. Мы и так стену перепрыгнем, без посторонней помощи. Тридцать секунд… прыжок, и я на стене. Отмахнулся от неумелого удара крестьянина, вырубив его. Практически сразу заголосил колокол на ратуше. Стали сбегаться люди, хрустя снегом под ногами. К тому времени почти все мои были на стенах, кроме пары неудачников, что взяли разгон, оттолкнулись и… шмякнулись о стену, не сумев её преодолеть.

– Два наряда вне очереди! – отчитывал их десятник. Нашёл время!!!

– Постарайтесь без крови, – без надежды прокричал я, усилив голос, чтоб до всех дошло. Парни горячие! Делов бы не наделали… Шестое чувство вопило…

С безумными глазами навыкате и с пеной изо рта на меня чуть не налетела женщина с вилами. Первая волна. Не ожидал… Защищать свой дом не зазорно! Честь ей и хвала! И её вырубил. Мягко. Нежно, можно сказать.

Против магов простой человек практически ноль! Что они могут? Скажете, артефакты? Кто им их, простите, даст? Численное превосходство? Да, поможет. Только противников должно быть не меньше сотни на меня одного! Двоечку! Хотя шапками закидать можно любого. Здесь не тот случай. Вроде…





* * *


– Кузьма! Ты с полусотней заходи слева. Выдавливай их на площадь у церкви, – давал я команды. – Дозоры поставил? Не забыл?

– Как велели, господин! Беглецам не уйти! – Сдвинул он шапку на глаза.

– Погнали тогда! – Повёл я своих в другую сторону.

Никто не церемонился! Выбивали двери. Окна! Гнали толпу перепуганных людишек: стариков, детей, женщин и мужиков, как стадо. Всё шло хорошо, но, как обычно у меня в последнее время, вмешался случай. Чем я заслужил такую невезуху?

В кровавом угаре, под адреналином, солдат зарубил безоружного старика, отказавшегося идти со всеми. Не мог он! Слишком стар… Ноги уже не держали… И толпа взбурлила! Толпа повернула на нас! Нет ничего опасней толпы! И я понял, почему…

Соизмерять удары времени не было. Они пёрли и пёрли, не считаясь с жизнями, словно не тысяча, а десять. Куда ни кинь взгляд – оскаленные пасти! Крики! Визги! Руки, ноги. Всё в крови! Страшно! Война…

В ход шли топоры, багры и лопаты, только вот окрашивались они красным так же хорошо, как и мечи. У моих ног уже лежало несколько тел. На нас даже дети бросались, чёрт побери! Что я за мразь, убивающая всех без разбору? Получил силу и считаю себя лучше других? Вправе убивать? Нет! Но и выхода не было… Умирать я не собирался! Жить – было моё единственное желание, пока я укладывал на лопатки человека за человеком, прикрывая, как мог, рядом стоящих. Выдёргивая детей из-под ударов. И пытался успокоить толпу.

Кровавый понедельник – обозревал я окрестности, когда безумие спало. Всё закончилось. Везде лежали тела, как наши, так и эстонские. Крики боли расходились по полю битвы. Кто-то звал маму…

Я быстро организовал медпункт, где сообща лечили пострадавших все, кто хоть что-то понимал во врачевании. Начали с мелкоты, конечно, потом женщины и в последнюю очередь – мужики. Нервы не выдерживали! Только подлечился – и на тебе! Как хорошо было в интернате или училище. Жаль, я не переродился в мире розовых пони…

Два дня отлёживались… Кто мог – поправился. Остальные… Сами понимаете. Эх, жизнь моя, жестянка! И что теперь делать? По указу сверху, все, кто причастен к смерти солдат, должны быть умерщвлены немедля. Мне что, всю деревню колесовать? И детей?! Санкт-Петербург – это дыра в нашем сердце. И из неё вытекла вся доброта, совесть и сострадание.





* * *


Жизнь не остановилась, как могло казаться. Всё шло своим чередом. Казнить никого не стал. Переговорил с каждым с глазу на глаз. Все будут молчать. Хорошие люди у меня служат. И началась мародёрка… Э-э-э… точнее сбор военных трофеев. Да. Точно! Мы же не бандиты, а регулярная армия!

– Коз много, коров ещё больше, ну а кур немерено… – докладывал мне Кузьма. Со счётом у него были большие проблемы.

Клонило в сон…

– Всё! Хватит! – Не выдержал я издевательства. – Существенное есть что?