Обсидиановая комната

Человек улыбнулся, безрадостно и жутковато растянув губы.

– Ладно. – Филипов поставил миску. – Вот твой обед. – Он начал было подниматься, но остановился. – А вот тебе на десерт.

Он развернулся и злобно ударил человека ногой в живот. Потом поднялся по трапу и захлопнул за собой решетку.





16




За 19 дней до этого

25 октября



Роки Филипов стоял за штурвалом своего рыболовного судна «Маниболл», направляя его против ветра. Восходящее солнце только что пробилось сквозь грязную завесу туч на восточном горизонте – остатки шторма, бушевавшего ночью. По левому борту раскинулся низкий темный берег Кроу-Айленда, а впереди Филипов видел подмигивающий маяк Эксмута, расположившийся на отвесном берегу рядом с домом смотрителя и позолоченный лучами восходящего солнца, – прекрасное зрелище. Та часть команды, которая была не на вахте, спала в каюте внизу. Мартин Дехесус стоял рядом в рубке, пил кофе, ел черствую плюшку и играл во что-то на своем сотовом.

Филипов пребывал в мрачном настроении. Они завершили поставку товара их клиенту в Мэне. Переход из Канады прошел без приключений. И теперь они сидели на бабках с семью нулями, запертыми в трюме. А ждать следующего рейса оставалось еще месяц. Им бы жить да радоваться, если бы не проблема с Арсено.

Федералы схватили его с чемоданом, в котором лежала его доля от канадской работы, сделанной неделю назад, – сто тысяч долларов, вполне достаточно, чтобы вызвать их интерес. Нет наркотиков – нет и улик, вот только до хрена денег. Они задержали Арсено, и Филипов не сомневался, что его обрабатывают. Пока что он не сломался, иначе их всех давно бы арестовали. И хотя он верил, что Арсено сломать трудно, у парня была жена и двое детей, а для любого мужчины это всегда самое слабое место. Кроме того, он был глуп: нужно было отмыть свою долю в местах, где у Филипова давно установились деловые связи, а не позволять поймать себя с деньгами.

Другая проблема состояла в том, что команда считала правильным отправиться сейчас в Бостон, поставить судно в док на месяц и все это время радоваться плодам своих трудов. Филипова такой план не устраивал: ему не нравилась мысль о внезапно разбогатевшей команде, которая отправится в город, начнет тратить деньги, напиваться, трахаться с проститутками и, вероятно, слишком много болтать. В конечном счете вот что случилось с Арсено, который решил покинуть судно раньше времени. Но никуда не денешься, приходилось смириться. Он не мог отказать им после трудной работы по доставке товара, после рисков, на которые они пошли, чтобы успешно провернуть дело. Ему просто оставалось верить, что они не попадут в беду.

Что касается его, то он собирался провести месяц тихо: отмыть столько наркоденег, сколько удастся, в принадлежащей ему успешной антикварной галерее на Ньюбери-стрит, отъесться в лучших ресторанах со своими подружками, посетить игры «Бостон брюинз» и добавить несколько редких бутылок к своему винному погребу.

– Опа, – сказал вдруг Филипов, вглядываясь в пенистые воды впереди по курсу. – Ты это видишь?

Он сбросил скорость.

Дехесус оторвался от своей игры:

– Твою мать, это же утопленник!

Филипов резко дал задний ход, замедляя продвижение судна. Тело лежало в воде, раскинув руки; мертвое лицо было бледным.

– Бери лодочный багор, – велел он Дехесусу.

Тот вышел из рубки, взял багор и пошел на нос, а Филипов тем временем остановил «Маниболл». Увидев, что Дехесус подцепил тело, он выставил положение «стоп» и присоединился к Дехесусу у левого фальшборта.

Филипов уставился на тело. Это был мужчина лет сорока, в черном костюме, с бледно-серой кожей и блеклыми волосами, прилипшими к черепу. На левом его запястье посверкивали часы.

– Подтащи его к корме и подними на борт, – сказал Филипов Дехесусу.

– Ты шутишь? Если мы сообщим об этом, нас замордуют всякими расследованиями.

– Кто сказал, что мы будем сообщать об этом? Ты видишь его часы? Похоже, это «Ролекс».

Дехесус издал тихий смешок:

– Роки, ты во всем чуешь прибыль.

– Выведи его к корме и подними по кормовой аппарели.

Траулер сильно раскачивало, но Дехесусу удалось завести тело за корму, а потом затащить на палубу, зацепив утопленника крюком за пояс. Тело, с которого стекала вода, легко подняли по аппарели. Филипов опустился на колени, ухватил мертвеца за запястье и повернул его.

– Ты только посмотри. Платиновый президентский «Ролекс Сан Бланк». Стоит не меньше сорока штук.

Он расстегнул часы, снял с руки и показал Дехесусу.

Дехесус взял часы, повертел в руках:

– Ни фига себе водонепроницаемость. Они до сих пор идут.

– Посмотрим, что у него есть еще.

Филипов наскоро обыскал тело. В карманах ни бумажника, ни ключей – ничего. Странный медальон на шее, выглядевший никчемным, и золотой перстень с печаткой, на которой выгравирован герб или какой-то символ. Филипов попытался снять перстень и наконец сумел это сделать, сломав у мертвеца костяшку пальца.

Он отпустил руку и осмотрел кольцо. Ценность его определялась весом золота – сотни три-четыре зеленых.


– Ну, что теперь? – спросил Дехесус. – Выбросим его обратно? Не хватало еще, чтобы нас поймали с утопленником на борту.

Филипов присмотрелся к телу. Он снова наклонился над ним и взял за запястье. Оно не было таким холодным, каким должно было быть. Напротив, оно было чуть теплым. Филипов надавил пальцем на запястье, пытаясь нащупать пульс, но ничего не почувствовал. Он положил руку на шею и проверил сонную артерию. И опять его удивила температура тела. Нажав сильнее указательным и средним пальцем, он ощутил слабое биение. И теперь заметил, что утопленник дышит, – дыхание было очень неглубокое, почти незаметное. Он приложил ухо к его груди и уловил слабое булькающее хрипение вместе с медленным, едва ощутимым сердцебиением.

– Он живой, – сказал Филипов.

– Тем больше причин выкинуть его за борт.

– Вовсе нет.

Дехесус смотрел на него с непонимающим видом, сжимая в толстой руке часы. Дехесус был надежным парнем, но ума в нем было, что в козлиной заднице.

– Послушай, Мартин. Перед тобой человек, у которого часы за сорок тысяч. Мы спасли ему жизнь. Ты не допускаешь, что в этой ситуации к нам могут приплыть денежки?

– Каким образом?

– Буди команду.

Дехесус отправился вниз, качая головой, а Филипов принес из кладовки тяжелое шерстяное одеяло. Он огляделся, нет ли поблизости других судов, потом протащил человека дальше по палубе, положил на одеяло и плотно завернул его. Нужно было поскорее отогреть парня, иначе он мог умереть от гипотермии. Температура воды была примерно десять градусов, а таблица, которую Филипов знал назубок, говорила, что здоровый человек в такой воде может продержаться в сознании около девяноста минут, потом еще около часа, а потом наступает смерть, если, конечно, он до этого не утонет.

Мертвым этот тип ни гроша не стоил, а на живом можно неплохо заработать.

Укутав человека в одеяло, Филипов задумался, что с ним делать дальше. Если он придет в себя, то будет дезориентирован. Еще устроит какую-нибудь бузу. Лучше запереть его в одном из трюмов. В лазарете на корме, в самом большом трюмном помещении, – вот это для него подойдет. Там наверху есть электророзетки, можно будет включить обогреватель.

Члены команды уже собрались на палубе, потирая глаза, и выстроились вокруг лежащего без сознания человека. Филипов оглядел всех:

– Мартин, покажи им часы.

Часы пошли по кругу, сопровождаемые шепотом и кивками.

– Они стоят столько, что «кадиллак» можно купить, – объяснил Филипов. – Этот человек при деньгах. – Он огляделся. – Это означает отказ от бостонских каникул, но на нем можно заработать хорошие деньги.

– Деньги? – спросил первый помощник Дуэйн Смит. – Типа вознаграждение?

– Вознаграждение? Говно это собачье. Никакое вознаграждение не сравнится с тем, что мы получим, если провернем это дельце иначе.

– Как иначе? – спросил Смит.

– Потребуем выкуп.





17




Филипов стоял у лазаретного люка и смотрел на таинственного человека, прикованного наручником к планке внизу трюма. Этот человек провел с ними десять дней, но сегодня они знали о нем не больше, чем в тот час, когда подняли его на палубу. А это означало – ничего. Человек вроде бы спал, но Филипов не был в этом уверен. Первые несколько дней, после того как они выловили его из воды, он провел в каком-то глубоком ступоре. Этого и следовало ожидать, ведь он чуть не умер от гипотермии. Они хорошо о нем заботились, держали в тепле, кормили бульоном, когда он смог его принимать, забинтовали его раны и сломанный палец, устроили его поудобнее. Потом три дня его лихорадило. И опять в этом не было ничего удивительного. Но команда начала нервничать, беспокоиться, что если их остановит береговая охрана и поднимется к ним на борт, то все будет кончено.

Чтобы минимизировать такую возможность, Филипов увел «Маниболл» за полуостров Скудик, в самую дикую береговую линию Соединенных Штатов – в Нижневосточный Мэн с его тысячами необитаемых островов, бухточек и речных устьев. Филипов хорошо знал это побережье, а еще он знал привычки береговой охраны. Несколько дней они перебирались с одного мелководья на другое, держась подальше от морских путей и передвигаясь в основном по ночам. Но атмосфера на борту корабля продолжала ухудшаться, и немудрено: хотя лихорадка у таинственного человека прошла и он явно был на пути к выздоровлению, от него по-прежнему не удавалось добиться ни единого слова. Могло показаться, что у него поврежден мозг, что не исключалось при данных обстоятельствах. Но в те несколько раз, когда Филипов смог заглянуть в серебристые глаза пленника, он видел в них настороженность и ум. Он печенкой чувствовал, что этот парень прекрасно соображает. Но почему тогда он молчит? Каким образом он оказался в воде? И откуда у него эти раны? Впечатление было такое, будто его помял медведь, оставив на теле глубокие, длинные царапины, разрывы и следы укусов.

Все это чертовски нервировало команду.

Теперь человек лежал в своей привычной позе с закрытыми глазами. Филипов разглядывал его, держа руку в кармане и играя золотым перстнем несостоявшегося утопленника. Он не сомневался, что ответ – или, по крайней мере, часть ответа – содержится в гербе или символе на этом перстне. Странная это была эмблема: причудливое вертикальное облако с пятиугольной звездой внутри и молния, ударяющая вниз, поражая кошачий глаз, в котором вместо зрачка выгравирована цифра 9. Филипову эта эмблема показалась военной. Смит, его первый помощник и компьютерный гуру команды, часами сидел в Интернете в поисках аналога, но все безуспешно. То же относилось и к необычному медальону на шее человека, хотя медальон выглядел не служебным, а скорее семейным или, возможно, даже средневековым. Смит попытался найти этого парня с помощью распознавателя лиц в Интернете, но и эта затея потерпела неудачу. Проблема состояла в том, что лицо этого без пяти минут мертвеца стало таким изможденным и худым, что он, вероятно, перестал быть похожим на самого себя и компьютерная программа не смогла найти соответствие.

Ключом к личности этого человека был перстень, не стоило и сомневаться.

Филипов смотрел на незнакомца с растущей злостью. Этот сукин сын играл с ними в молчанку. Почему?

Он спустился в трюм и подошел к пленнику. Тот лежал с закрытыми глазами, пристегнутый к планке, и спал. Или, вернее, притворялся спящим. Пока Филипов смотрел на него, его веки поднялись, открывая две сверкающие серебряные монеты с точками черных зрачков. Этот человек скорее походил на призрака, чем на человеческое существо.

Филипов склонился над ним:

– Кто ты?

Глаза незнакомца смотрели на Филипова с какой-то непонятной дерзостью. Этот человек появился у них на борту полумертвым, а теперь, вероятно, восстановился в гораздо большей степени, чем показывает это.

– Я собираюсь вышвырнуть тебя назад в океан. Как тебе это понравится?

К его удивлению, человек заговорил. В первый раз. Его голос звучал едва ли громче шепота:

– Повторение этой угрозы становится утомительным.